My December

И что им вообще нужно было делать?

– Я сейчас все объясню, — она вернула внимание Гермионы. – Вы – лучшие ученики школы. Вы – гордость школы. И все должны знать, что вы, в какой-то степени, особенные.

Что?

Драко скривился. Кто здесь особенный? Эта Грейнджер, что ли?

Не смешите. Ее “особенность” заканчивалась на том, что она днями проводила свое время в библиотеке. А то, что она грязнокровка, явно нельзя было назвать чем-то уникальным.

Грейнджер особенная.

Никогда в жизни ему не было так смешно.

— От того, как вы проявите себя в дальнейшем, будет зависить, кто одержит победу и станет одним единственным лучшим учеником. Вам придется побороться за этот титул.

Побороться, он извинялся, с кем? С этой грязнокровкой?

День приобретал новые краски. Делался с каждой минутой все лучше и лучше.

— И, самое главное — вы будете жить в Башне старост. У вас есть отдельная Башня, с двумя комнатами, гостиной и душем.

***

Если бы ему задали вопрос, что может испортить настроение даже самого веселого человека, он бы ответил, не задумываясь ни на секунду, что это Грейнджер. Эта противная, жалкая, мерзкая грязнокровка Грейнджер, что шла сейчас впереди него, виляя попой.

Какой еще она была?

Он ругнулся. Невыносимой она была! Он бы мог перечислять ее плохие качества целые сутки, не останавливаясь ни на секунду.

Потому что это была Грейнджер.

Он не мог понять, почему двух людей, которые на дух друг друга не переносят, нужно было заставлять дежурить вместе, а потом еще и жить в одной Башне. Это же не просто три раза в неделю идти рядом с ней, обходя школу, это жить с ней.

Целый гребанный год жить с ней.

Слышать ее шаги за стенкой, видеть ее сонное лицо по утрам, смотреть на то, как она заходит или выходит из душа. Как она делает уроки в гостиной или разговаривает там с друзьями.

Это ощущать ее присутствие постоянно, круглые сутки. И, ладно бы, с другими людьми, так нет – вдвоем.

Только он и она.

Вашу мать.

Если бы у него был выбор, то он предпочел бы жить в одной Башне с Хагридом, но не с ней.

Н-е с н-е-й.

Какого хера вообще? Где он так провинился, что ему подсовывают Грейнджер? Что он сделал не так в жизни, что целый год придется не в комнате Слизерина просыпаться, а в этой тупой Башне старост вместе с ней?

Нет. Не с ней. За одной стеной, но не с ней.

Он мог бы закатить скандал на несколько дней, подключив отца, чтобы ему не пришлось разделять одну жилплощадь вместе с Грейнджер. У него даже был порыв отправить письмо ему, чтобы тот решил проблему в Министерстве, однако мысль о матери забрала желание делать это. В семье были проблемы поважнее, чем его пребывание с грязнокровкой. И тратить время на разборки было бы для отца не уместным. Потому что, видимо, счет шел на часы – выживет мама или нет.

Конечно, выживет. Конечно, найдут лекарство. И тогда он уже переедет. Ну, или эта Грейнджер. Пусть это будет не сейчас, но он переживет.

Наверное. Потому что от одного вида, как она идет по ступенькам, воротило все внутри. И как он только держал свои мысли под контролем?

Правда это ненадолго. Пока она что-то не вычудит.

А она вычудит, можно было не сомневаться. Вопрос времени – когда?

А еще он понятия не имел, как скажет об этом Блейзу. “О, привет, друг! Что у тебя нового? Ничего? А я вот с грязнокровкой поселился. Круто, да?”

А что скажет весь Слизерин? Ведь это было действительно позорно – аристократу, который всегда отрицал нормальное существование людей с грязной кровью, будет жить именно с такой. Да это даже врагу пожелать нельзя было бы.

Они в десятый раз свернули в пустой коридор. Казалось, что ее шаги ускорялись каждый раз, как только он неправильно ставил ногу на пол, и стук каблука громче разносился по зданию.

Что такое, Грейнджер? Что случилось?

Да, выглядела она действительно бедно: старая мантия, которую она несла в руках, странная рубашка, которая висела на ней, и эта старомодная юбка. В Слизерине такие уже не носили лет пять, как минимум. Хотя длина была приемлемой, как на его вкус.

Интересно, а если снять всю одежку, Грейнджер какой будет? Тощей девочкой, у которой еще ничего не выросло, или нормальной барышней? Скорее, первой, потому что там даже ничего не выпирало из-под рубашки.

А вот насчет фигуры можно было задуматься. Вроде бы, она была нормальной, хотя пару килограммов хотелось бы добавить. Так, для общей картины.

Она ступила на первую ступеньку и пошла вверх по лестнице.

Его взгляд опустился на подскакивающую юбку, которая слегка задиралась при каждом шагу. Ткань не прилегала к попе, однако та слегка торчала из-под складок. Маленькая, упругая.

А Уизли ее уже мацал в их гостиной?

Он даже представил картину, как рыжий подходит к ней, облизнув губы, с силой прижимает к стене, кладет руки-палки на ее попу и страстно целует. А она тихо стонет, и он берет ее за бедра и сажает на свои. А дальше они переносятся в свою комнату и…

…и фу, Малфой! О чем ты вообще думаешь?

Он с отвращением оторвал взгляд от прыгающей юбки и стал тупо смотреть в ее спину. Про нее хотя бы ничего такого думать не станешь.

И вообще. Надо вещи длиннее носить, а не выставлять напоказ что угодно, лишь бы кому-то понравиться.

Хотя, нет. В ее случае, даже это было бесполезно. Кому она могла понравиться, кроме как Поттеру и его рыжему дружку?

Правильно. Никому.

— Эльфы, которых мы ценим, — сказала она картине, которая недовольно осмотрела учеников.

Он остановился в паре шагов от Гермионы. Не хватало еще впритык к ее спине стоять. Дверь отворилась, и она прошла вовнутрь, охнув от удивления.

Комната была оформлена в нежно-голубые тона. Занавески с оттенком моря закрывали широкие окна, которые смотрели на лес. Отсюда было видно, как свет горел в доме у Хагрида. Большой диван пастельного тона стоял прямо перед камином, в котором поблескивали разноцветные огоньки. Рядом стояло одно кресло, на котором лежала мягкая подушка. Было две лестницы всего с тремя ступеньками, которые создали, наверное, для красоты. Расходились они в разные стороны, отделяя одну комнату от другой.

Было уютно внутри и как-то душевно спокойно. Словно здесь все пропитано теплотой.

Было пропитано. Пока Малфой не перешел порог.

— Я пойду ту комнату посмотрю, — она кивнула на левую сторону, глянув на Драко.

Тот остановил холодный взгляд серых глаз на ней и безразлично перевел на гостиную.

— Эм… ладно, — пожала плечами Гермиона, идя к ступенькам.

Их было немного. Всего три-четыре штуки. И это было весьма удобно: три секунды, и она в своей комнате. Три секунды, и она в гостиной.