My December

— Не нужно врать. Я сама вижу.

— Я и не вру, — он пожал плечами. — Просто могу доступно объяснить.

— Уж постарайся, — она устало улыбнулась, поправив локон на голове. И не забыла подумать о том, что даже волосы у когтевранки лучше.

— Ее платье ярче твоего, это да. Но оно слегка вульгарное и облегает всю фигуру так, что не нужно додумывать чего-то или фантазировать. Мальчики это не особо любят.

— А у меня что?

— У тебя… — он выдержал паузу, быстрым взглядом пробежавшись по ее платью. — А у тебя бушующее море и нежная девушка в нем.

Ленни прокрутил ее, и музыка стихла, пока не заиграла новая, более быстрая.

— Танцуем? — он весело задвигался, изображая танец.

Она еще раз пробежалась по полному залу, где не было того, кто ей нужен, и уныло кивнула.

— Танцуем.

Он стоял далеко от места, где шумела музыка, веселились люди, и царило веселье. Засунул руки в карманы, в тысячный раз проверяя волшебную палочку и магический предмет, который должен был переместить их в Мэнор.

Молчал. Да и говорить особо не было о чем. Просто тишина. Просто молчание. Просто то, что бьет по перепонкам и разрывает мозг. То, что душит и дает тошнотворное состояние.

Его мутило, крутило, бросало в дрожь и рвало. И каждый раз он пытался помочь самому себе, вздохнув полной грудью и проговаривая клятые слова: “Так нужно. Это судьба. Ты спасешь жизнь родителям и себе”. Но клятые слова были совершенно другими — те, что он скажет ей одной, стоя среди остальных Пожирателей и Волан-де-Морта.

И не было выхода. Не было никакого шанса.

Как там пишут в книгах? Выход есть всегда? Шанс можно найти?

Ничего подобного. Все сопливые истории отличаются от жизни. От этой ужасной жизни, разбивающей сердца.

Он с силой ударил кулаком о стену, зарывшись пальцами в волосы.

Боже… Что ему делать?

Он действительно не знал. Лишь отдаленные мысли вертелись у него в голове о том, что он заберет Гермиону, попадет в Мэнор и убьет ее там. А что будет дальше он не знал.

Не знал, не понимал, не видел.

Как-то не соображал.

И он вновь съезжает по стене вниз, глотая соленый пот, который потоками стекал по лицу.

Осталось всего чертовых полтора часа. И он действительно, не в своих мыслях, будет находиться там.

Полтора часа. И они текли, как вода, пробираясь сквозь его открытые, дрожащие пальцы.

Он заходился в истерике, пытаясь выдавить хоть одну слезу, чтобы стало легче. Но ничего, кроме притока крови, и сведения мышц он не получал. И вновь дрожал, словно осиновый лист, сбивая дыхание.

Блейз сидел рядом вот уже второй час, молча смотря на друга. И не задавал пока еще ни одного вопроса. И Драко был рад, что сейчас ни одна живая душа его не трогает.

Хотя, нет. Ему хотелось, чтобы кто-то забрал его судьбу и сделал все так, как нужно было. Чтобы кто-тот прожил этот день вместо него. Чтобы кто-то был Драко Малфоем, а не он.

Пусть это сделает другой человек. Кто угодно, как угодно, но только не он.

Он не хотел участвовать в этом, не хотел прикладывать руку к этому. Потому что есть явная концовка: Драко становится убийцей, полноценным Пожирателем, а дальше…

Он не знал. Просто боялся думать, что будет. Министерство, погони, убийства. И вечно разрывающая его изнутри совесть.

Это ожидало его? Это хорошая жизнь сына аристократов? Так живут богатые люди, которые ни о чем не думают?

Н е т.

Так жил только он. И почему?

Он снова не знал.

Не знал, не знал и опять не знал. Ему уже надоело не знать ничего, хотя через жалких полтора часа ему нужно будет точно определиться с выбором.

Неважно. Его итак убьют, итак. Разницы не было никакой.

Аб-со-лют-но.

Забини потянулся за стоящим рядом бокалом с Огневиски, который протащил Теодор на бал и подмешивал слизеринцам в обычные коктейли. Отпил глоток, слегка нахмурившись от ядовитого вкуса.

— Ты, вроде, хотел поговорить, — напомнил ему мулат уже в пятый раз, на что все время получал взор серых глаз, которые отстраненно глядели на него.

Проделывали дыру. И становилось понятно, что реплика даже не расслышана. Однако в этот раз, Драко, внимательно посмотрев на него, отвечает:

— Хотел.

— Ну так? — он делает еще глоток. — Попробуешь? — жидкость булькнула.

— Свое есть, — махнул головой на большой бокал, к которому до сих пор не притронулся.

— Не нравится Огневиски? Понимаю, — мулат усмехнулся, — Теодор еще тот бармен.

— Дело не в этом.

Драко устало посмотрел в темные глаза, что с понимание ответили. Мулат молча глядел на друга, ожидая того момента, когда он захочет рассказать все. Или хотя бы половину — потому что так легче, так проще.

— А в ней.

В Грейнджер.

И Забини прекрасно понимает, о ком шла речь, коротко махнув головой. Еще раз прикасается губами к стеклу, и огненная вода потекла по горлу.

— И что с ней?

— Жопа.

— Объясняет ситуацию, — он хмыкнул, окончательно допив напиток.

— Да блин! — Драко покосился куда-то в сторону.

Никого здесь не было, можно и не смотреть. Но ему казалось, что раз, и кто-то пройдет. Раз, и послышатся шаги. Раз, и кто-то услышит о том, что он должен будет сделать.

И что тогда? Убить себя самому, чтобы не сидеть в Азкабане?

— Я тебе говорил, что он приказал мне сделать? — Драко отдернул плащ с рубашкой, оголяя часть руки, где красовалась Метка.

“Он” — Волан-де-Морт.

Забини понимающе кивает, прокручивая в пальцах маленький стакан.

— Ну, говорил.

— Так этот день настал.

И его опускают головой в ледяную воду. И душат в ней. Душат так, что он почти умирает.

Почти.

Мулат молча опустил стеклянное изделие, отодвигая его от себя. Положил вытянутые руки на согнутые колени и в молчании уставился на друга.

Что вообще можно сказать в такой ситуации?

Лишь жалость отражалась в темных глазах, которые с дружеской любовью смотрели на разбитого Драко.

И от этого взора становится еще херовее. Потому что даже он, Блейз, который всегда поддерживал и давал дельный совет, сейчас молчал. Будто не знал больше ни слова, которое помогло бы.

Хотя чего он ожидал? Внезапных планов и действий? Что делать и как поступить?

Нет. В этот раз, он действительно остался совсем один.

Он вдыхает полной грудью и с тяжестью выдыхает воздух обратно.