Мы играем в пистолеты

– Какая же ты дура.

Я кивнула и кинула быстрый взгляд в сторону прихожей. Я уже и не мечтала, что он сегодня меня выпустит из квартиры. А до утра ещё ой как долго. Мне вряд ли терпения и смелости хватит выдержать всё это. Силы уже были на исходе, слёзы всё чаще на глаза наворачивались, больно было, кажется, везде, даже Витька заметил, что я из последних сил держусь. Говорить с ним бесполезно, что-то доказывать, просить, ему это и нужно, чтобы я растеряла остатки гордости, и он смог отыграться по полной. На то, что пожалеет, я не рассчитывала.

– Будешь звонить?

– Нет!

– Потому что знаешь, что не приедет.

– Тебе бы очень этого хотелось, да?

Сама я старалась об этом не думать – приедет Кирилл за мной или нет. Боялась об этом думать. Мне было настолько больно, что ещё одно разочарование я бы просто не пережила, тем более у мужа на глазах, который внимательно за мной наблюдал, каждую эмоцию ловил, выискивая для себя нужное.

Когда, поздно вечером, Витька меня из квартиры всё-таки вывел, я своему счастью поверить не могла. Ноги не держали, голова кружилась, рёбра болели настолько, что дышать больно, а муж рядом стоял, в мой локоть вцепившись, и, кажется, руку мне вознамерился сломать, напоследок, так сказать. Но я даже не вырывалась. Морщилась, но уговаривала себя потерпеть. Вместе с ним в темноту вглядывалась, с нетерпением ожидая такси. Ноги не держали, и я к Витьке слегка привалилась, он даже не заметил.

– Надеюсь, ты глупостей делать не станешь, - негромко и глухо проговорил он.

У меня сил хватило на дерзкую улыбку.

– В милицию не пойду.

– Не ходи. – Ему в тьму вглядываться надоело и он ко мне повернулся, за подбородок меня взял, мне пришлось глаза на него поднять. – Ника, то, что ты сделала… - Витька слова подбирал, а я сказала:

– То, что ты сделал, не лучше.

– Я имел на это право.

– Нет, Витя. Тебе хочется так думать. – Разбитая губа болела, и я её облизала. – И даже если всё так, как ты говоришь, это уже не важно. – На глаза слёзы навернулись, а я назло всему улыбнулась. – Я просто влюбилась. Первый раз в жизни. Я не могу об этом жалеть. Даже если он… если ему это совсем не нужно. А ты прости меня.

Он руку мою выпустил. Посмотрел с презрением.

– Пошла вон.

Я шагнула к подъехавшему такси, и только когда в машину села, выдохнула с огромным облегчением. Но в окно всё-таки посмотрела, кинула на мужа прощальный взгляд. Пыталась понять, злюсь я на него или нет. По привычке губу прикусила, сразу стало больно, во рту привкус крови и я еле слышно охнула. Но всё равно выходило так, что не злюсь. Просто рада, что всё закончилось, наконец. А синяки… Заживут синяки, а я буду помнить, насколько мучительно чувство вины. Никогда не забуду.

Таксист на меня странно косился, а когда я, трясущимися руками, пыталась деньги из кошелька достать, спросил всё ли у меня в порядке. Я кивнула, а перед глазами пелена из слёз.

Когда Тося мне дверь открыла, куталась в халат и смотрела сонно, а меня увидела и натурально ахнула.

– Ника! Господи, что случилось-то?!

Я только палец к разбитым губам приложила, прося её голос не повышать, туфли скинула и к стене привалилась, стараясь не смотреть на Тосю, которая разглядывала меня, прижав руку ко рту. Явно не знала, что делать, а пока соображала, из комнаты Фая вышла, завёрнутая в шёлковое кимоно и как ни в чём не бывало сообщила:

– Тося, ты меня разбудила своими ахами и охами.

– Фаина Александровна, да что ж это творится такое? – Тося только рукой в мою сторону повела и снова замолчала, а Фая молча на меня уставилась. Разглядывала, хмурилась всё больше, а потом я заметила, как она судорожно вдохнула и губы поджала. Они превратились в тонкую линию, а в глазах металл появился.

– Я его посажу.

Я от стены отлепилась и направилась в сторону ванной. Только проговорила негромко на ходу:

– Всё у меня нормально.

Не знаю, сколько времени в горячей ванне просидела, воду пустила и ревела в голос. Хоть душу отвела. Синяки уже проступили, но было понятно, что завтра утром картина будет ещё хуже. Ссадины от горячей воды саднило, под рёбрами тупая боль, а в зеркало на себя взглянуть страшно. Когда рыдать надоело, я умылась, под воду на несколько секунд опустилась, а когда вынырнула, головой замотала, сбрасывая с себя весь ужас сегодняшнего дня.

– Нечего его жалеть, поняла? – Фая, совсем как в детстве, на край моей постели присела, и одеяло мне поправила. На лицо моё посмотрела, а я краем одеяла прикрылась, пытаясь от её взгляда спрятаться. Она вздохнула, печально как-то, а я мысленно ужаснулась этому, Фая редко вздыхала, только в самых особых случаях.

– Мне не нужен скандал.

– Я лучше знаю, что тебе нужно.

– Фая…

– Ладно, - она обороты сбавила и по плечу меня погладила. – Спи. Тося тебе таблетку дала?

– Дала.

– Вот и хорошо. Спи. Завтра поговорим.

Хоть и говорят, что утро вечера мудренее, но я этого совсем не заметила. Проснулась вся разбитая, с жуткой головной болью, на постели повернулась и застонала сквозь зубы. Тело на малейшее движение болью отзывалось. Первая мысль – мне нужен врач с большим уколом обезболивающего; следующая – Кириллу позвонить. Правда, всё из головы вылетело, когда Тося в комнату заглянула. Заметила, что я проснулась, и вошла.

– Выглядишь ужасно, - порадовала она меня. Я только рукой махнула. – Ника, это что же творится такое? Ты что натворила? Наслушалась советов её, да? Вот говорила же я тебе…

– Тося, я сама… Фая-то при чём?

– Она всегда при чём, - уверенно проговорила домработница, а потом шёпотом сообщила: - Мама твоя приехала, с отчимом. Чай пьют в гостиной.

Я на локтях приподнялась.

– Зачем?

– С чемоданами. Так понимаю, твоими.

Я снова на подушки прилегла и глаза прикрыла.

– Ясно. Значит, все уже в курсе.

– Ну, все не все… Завтракать будешь?

Я лицом в подушку уткнулась и головой покачала.

В гостиную я не пошла. С кровати поднялась, к зеркалу подошла, а как себя увидела, на одно мгновение с Фаей согласилась, что Витьку посадить надо. Вот ведь гад… На меня никто никогда руки не поднимал, а тут такое. Языком к вспухшей губе прикоснулась и тут же поморщилась.

Мама, когда в комнату вошла, не меньше минуты меня разглядывала. В дверях стояла, а взгляд полон осуждения и даже претензии. Правда, в чём именно я перед ней виновата, я не поняла.

– Вещи привезла? – спросила я вместо приветствия. – Мне даже интересно, что он в чемоданы напихал.

– Там две сумки с твоими платьями.

Мне на самом деле рассмеяться захотелось, только больно было, и головой замотала, не знала, как ещё отреагировать.

– Боже, даже чемоданы не отдал?

– Ника!

– Их я покупала, между прочим, когда мы в Испанию летали отдыхать. Помнишь?

– Сама бы тебя убила, - проговорила мать, в комнату прошла и в кресло села. – Я же тебя предупреждала! А ты, мало того, что любовника завела, так ещё бандита какого-то. С ума сошла?!