Мы из Кронштадта. Встреча

— Не всех и не всегда. И меня однажды очень сильно смутил пациент, который заявил прямо: «Если б знал, что такое реабилитация после инсульта — попросил бы сразу чтоб пристрелили!» И это не мозгляк какой-то сказал слабодушный, мужчина — кремень. Растолковывать не стал, не захотел — при том у него после инсульта даже чувство юмора восстановилось, а это при поражении мозга и выпадении такой функции — хороший очень показатель.

Майор сопит. Думает. И я его прекрасно понимаю, потому как для обычных людей слово «эвакуация» — звук пустой. Вот когда касается их самих — тогда беда-беда и все из рук валится! Меня-то это краешком коснулось, самой капелькой. Но человек разумный может смоделировать ситуацию, зная хотя бы пару деталей — и сопоставить — что такое ожог скажем 1% кожи (это площадь человеческой ладони) — если сам когда -то обжег палец спичкой.

Так-то в нормальной жизни эвакуацией занимаются только очень немногочисленные спецы, остальные граждане ни сном ни духом. Потому ни черта в этом деле не понимают. А дело всегда сильно напоминает мучения того сказочного мужика из загадки нелепой про то, как ему в лодочке переправить через реку козу, волка и капусту, при том, чтоб они там друг друга не сожрали, оставшись без присмотра. Загадка на мой вкус дурацкая и слабо представляю, куда мужик должен привезти всю троицу, но для примера эвакуации — вполне подходит. Благо у нас такая же нелепая ситуация с точки зрения любого нормального человека — трофейный БТР, прицеп с морфиней и еще в придачу инсультник- паралитик. При этом больного надо везти как можно быстрее, то есть быстро и напрямки, а вот чужой БТР и морфа — наоборот, кружным путем седьмой дорогой — потому как броневик — лакомый кус для всех и постараются его под благовидным предлогом отжать, а морфа наоборот пристрелить — хотя и с эстонской машиной вполне могут возникнуть схожие ситуации.

Особенно, если по дороге нам попадутся те, что оттуда, из мертвых Ивангорода и Кингисеппа смогли спастись и европейское добро помнят. А БТР как на грех здорово камуфляжем от наших машин отличается. И силуэтом тоже. Одного гранатомета на всех нас хватит, а их на складах чертова прорва скопилась!

Жили мы хорошо последнее время, потому про эвакуацию сильно забыли, уже звук пустой. А это беда, когда все надо бросать, потому что вывезти полностью все нужное за короткое время не выйдет. Эвакуация — всегда горе. Бывает маленькое совсем — когда школяров во время пожара из здания эвакуируют, бывает громадное — когда во время войны людей десятками тысяч надо вывезти и уже наплевать на все добро. Отступление, бегство, разор сплошной, только б живым остаться.

И тут надо думать, что делать, чтобы не рухнуло все к чертовой матери и потери были минимальны. А как ни кинь — все клин всегда выходит. Отлично у меня в голове засело, что в последних массовых эвакуациях, которые во Вторую Мировую прошли, примеров было масса.

Встали мы несколько лет назад было дело с палатками на берегу у Керчи. Ну остальным-то наплевать, а я прошел по бережку — и сильно удивился, вперемешку кости дельфинов и людей — дельфинов из Азовского моря выбрасывает, видать тут течение такое, а человечьи из размываемого берега сыплются. Невысокий такой обрывистый бережок над пляжем — метра в два высотой. И не деревенское брошенное кладбище размыло — гильзы, ржавые патроны со странными пулями — разъело морской водой медные оболочки, только свинец торчит голый, всякое прочее.

Было тут две эвакуации разгромленных армий РККА из Крыма и одна — с той стороны с Тамани — одна эвакуация немецкая, такая же разгромная с подобными потерями. Маленький Керченский пролив — а для десятков тысяч людей могилой стал, поди его переплыви без ничего... И лежат теперь на дне вперемешку...

Когда бежали из Крыма дивизии РККА (про которые Мехлис вопиял, что без хотя бы 10% славян, составленные только из местных горных храбрецов соединения не боеспособны и бегут при первой же возможности) — то деру задали и тыловики и боевые части вместе, бросая все подряд и обгоняя друг друга. В итоге все совсем получилось плохо — фронт рухнул и потери среди драпающих были ужасающие. Топили переправляющихся на чем попало через Керченский пролив как слепых котят в ведре.

И такое же лютое место было — Севастополь. И для наших и для немцев (молчу о прочих европейцах, от которых под городом здоровенные кладбища многотысячные остались). Когда немцы выложили все свои козыри в третьем штурме блокированного города, командующий обороной адмирал упросил его эвакуировать, а заодно решил эвакуировать и старший командный состав — от майора и выше. И по приказу всех командиров собрали на аэродроме у Херсонеса древнего. А войска, оставшиеся без начальства, потеряли управление и так сильно нарушенное адским огнем тяжелой артиллерии и массы пушек в штурмующих пехотных порядках, зольдаты с собой даже зенитки ахт кома ахт волокли на прямую наводку, ходящим по головам бомбардировщиков и штурмовиков и полной блокадой Севастополя с моря и суши.

В итоге сам адмирал Октябрьский удрал, а оборону немцы сумели разгромить, хотя сами же потом говорили, что продержись русские еще пару дней — и силы бы у немцев иссякли, жуткие потери и страшный расход боеприпасов и матчасти...

Вышло, что эвакуировать начальство — неудачная идея. С аэродрома на малом количестве ночью под покровом темноты прибывших самолетов увезти всех командиров — а их тысячи были — не представлялось возможным. Увезли совсем мало. А вот дисциплина и устойчивость обороны посыпалась.

Немцы выводы сделали. И когда уже их выперли с Крыма и они сами делали эвакуацию — то решили отступление из Севастополя морем прикрыть боевыми частями. Типа организованно под прикрытием боевых манншафтов эвакуировать сначала тыловиков и прочую шелупонь, а потом героически и организованно спасти и боевых зольдат с их танками, пушками и грузовиками. Получилось не лучше, чем у РККА.

План немцы написали старательно и детально, а Иваны выполнить его не дали, уничтожая эвакуационные корыта в море и не дав банально эвакуировать манншафты и технику. Не было у них возможности отойти с позиций и сесть на суда.

Потому вывезли только тыловиков и всяких местных коллаборационистов — а все боевые, обстрелянные, матерые зольдаты остались сидеть на позициях и пошли в плен, кто жив остался, когда Севастополь наши взяли первым штурмом за пять дней. Тут ведь какой нюанс — чем ближе к берегу противник, тем его авиаторам и артиллеристам работать проще на коротком-то плече, а тебе через море поди прикрой лоханки с набитыми туда людьми. В итоге по номерам-то частей и соединений вроде всю германскую армию эвакуировали из Севастополя, ан на деле боевой состав, обученный и обстрелянный весь накрылся медным тазом, вся техника — включая даже задрипанный мотоцикл внештатной роты чистки сортиров, не говоря про танки и пушки с грузовиками — все осталась русским и эвакуированная вроде по документам армия (сколько вывезли и кого немцами и по сейчас старательно маскируется, смешивая в один невнятный коктейль и раненых немцев и румын и коллаборационистов и их семьи и боевой манншафт и тыловые службы и всяких немцев из военизированных организаций и прочей полиции) оказалось совершенно не боеспособна.

Это в эвакуации всегда больное место — выбор, что спасать. Как у той птицы на смоляной крыше — нос вытащил — хвост увяз. Все увезти противник не даст, а выбирать что спасать — обалдеешь. Это ровно как спешная эвакуация из горящего дома — два стула и собаку вытащили, а бабушку и документы забыли. Потому что хоть так хоть сяк — а все плохо.

Когда полмиллиона немцев и их холуев заперли в 44 году на Курляндском полуострове — это была страшная и грозная сила. С танками, своей авиацией и артиллерией, в придачу там и склады армейские целые стояли. А в итоге так без толку и просидела вся эта армада, ни коммуникации Иванам разгромить, ни вывезти ветеранов для защиты хотя бы Восточной Пруссии не получилось. И то, что фрицы свои потери не опубликовали и известны только общие цифры вывезенных морем и авиацией по головам без разделения по категориям хотя бы на военных и гражданских говорит что и здесь та же картина была — начнешь фронтовиков вывозить — фронт рухнет. А от тыловой сволочи на передовой проку мало, та еще убогая боевая сила, если их бросать в огонь.

И опять же раненых вывозить было обязательно — в Курляндии с серьезными клиниками совсем никак дело обстояло. И отделить из общих сводок эвакуированных тысяч по категориям здоровых солдат, тыловых хитрых бестий, гражданских коллаборантов с семьями и ранбольных — задачка почище чем у Золушки разобрать высыпанные из мешков зерна пшена от ржи...

Очень непростая задача — эвакуировать что-то. Даже военных людей — потому как редко получалось вывести все — что-то да останется. И обязательно ценное. Жизненно необходимое вот в самом ближайшем будущем. И все примеры времен той громадной войны это как раз подтверждают. Хоть эвакуацию англичан из Дюнкерка взять, хоть прорыв немцев из Корсунь-Шевченковского котла. А уж гражданских эвакуировать — и совсем тягостное дело, даже если это учебная понарошечная эвакуация. На своей шкуре испытал.