Мы не расстанемся

— Чего ты хочешь, милая?

Она улыбнулась этим словам. Как может мужчина, дающий так много, так мало просить для себя?

— Ничего. Я хотела сказать тебе кое-что, прежде чем засну.

— Что, милая?

— Ничего особенного. Просто я люблю тебя.

Ален сбрил остатки щетины со своих щек и вымыл бритву под струей воды. Его тело устало от постоянных переработок и недосыпа. Приложив полотенце к лицу, Ален зажмурился. Он оставил Надю спящей, свернувшейся калачиком на софе.

Приехав домой, принял душ, двигаясь механически и мысленно вспоминая список пациентов, которых должен был принять сегодня.

Затем навел порядок в ванной комнате и как был неодетый прошлепал в спальню, не обратив внимания на незанавешенные окна.

Да в этом и не было нужды. Никто, даже потерявшийся охотник, не добирался до этой части леса. Бывший лесоруб, уступивший ему этот дом, уверял, что он населен призраками, но Ален так и не встретился с ними.

Одевался Ален быстро. Каждая секунда, потерянная попусту, означала потерянную секунду сна.

Он натянул на себя трикотажную футболку. Его губы вдруг скривились в усмешке, когда он представил Надю рядом с собой на еще не разобранной постели.

Он ни разу не приводил сюда женщину. Его дом был домом холостяка, в нем нет места для сопутствующего женщинам беспорядка или для буйных детских игр.

Надев джинсы и чистые носки, Ален нашел фланелевую рубашку и обнаружил в ней порядочную дырку на локте. Он взял другую и быстро натянул на себя.

Посмотрев на будильник, Ален нахмурился. Он обещал Элли быть ровно в шесть. Нельзя ее разочаровывать, даже если придется пропустить завтрак. Он надел часы, взял ключи и бумажник и стал спускаться по ступенькам к ожидавшему его кофейнику, который он включил, как только приехал.

Ален налил кофе и быстро выпил его, добавил еще. Кофе напомнил ему о стыде, который он испытал девять лет назад. Ненависть к человеку, которым он был, была заглушена годами ревностного служения своим пациентам.

Ален уверился в том, что стал новым человеком, и потому позволил себе приблизиться к Наде.

Слово «любовь» тоже приходило ему на ум. Но оно не было словом, которым он часто пользовался и которое уважал. Как раз этому слову он привык не доверять. Но произнесенное Надей, оно задело его сильнее обычного. Ален не был готов услышать его. Не был готов поверить ему, но, боже, как он хотел быть готовым!

Началась весна. Река вернулась в свои берега, дети пошли в школу. Надя подхватила простуду и была к тому же в отвратительном настроении.

В туалете редакции обнаружилась течь, а ее лучшая добытчица рекламы объявила о своей беременности и уходе в отпуск.

Ощущение рока нависло над газетой как грозовая туча. Принесенные Аленом фиалки выглядели такими же удрученными, как и она, несмотря на нежную любовь Алена.

Надя улыбалась всякий раз, когда думала об утешении, которое находила в объятиях Алена. Такова любовь, думала она. Даже худшие дни не казались ей теперь такими уж черными.

Медленно потягивая кофе, она смотрела сквозь запотевшее окно на то, что происходит на Главной улице. Через дорогу она увидела синий «бронко» Алена на месте только что отъехавшего пикапа.

Он выбрался из машины грациозным движением спешившегося всадника, захлопнул дверцу с видом делового человека и решительно направился к аптеке.

Из-за вновь выпавшего снега он надел меховые сапоги и коричневые джинсы.

Надя подумала о том, как трудно представить большие руки Алена со скальпелем. Ему подошло бы что-нибудь более капитальное. И тем не менее все знали, какие изящные швы с крошечными узелками получаются у доктора Смита.

И эти же руки приносили столько удовольствия ей. Надя улыбнулась, как бы почувствовав на губах вкус поцелуя.

Она все еще улыбалась, когда Ален вышел из аптеки с небольшим белым пакетом в одной руке и огромной плиткой шоколада в другой. Он забрался в «бронко», завел мотор и отъехал так же быстро, как и приехал. Ален не был у нее уже три дня. В долине появилась ветрянка, и они с Ником пытались объехать всех заболевших.

Поскольку Элли не болела ветрянкой, они договорились, что он пока не будет заходить. Но Надя страшно скучала по нему и никак не могла дождаться встречи, хотя и понимала, что они должны быть очень осторожны. Миртл — городок маленький, с типичными для такого места обычаями и предрассудками, а они оба в добывании средств существования зависели от расположения его обитателей.

Более того, они оба любили и уважали своих соседей. И не хотели обижать тех, кого считали друзьями.

И еще была Элли.

С тяжелым вздохом Надя вернулась за свой письменный стол. Может, позднее наступление весны и было причиной ее мрачного настроения. Реклама приносила меньше доходов, чем ожидалось. Хотя Надя и ввела кое-какие изменения во внешний вид «Пресс» и редакторский стиль — все это почти не приносило результатов. Но оставалась призрачная надежда, что редакция все же каким-то чудом сможет решить финансовые проблемы: конечно, если старые трубы в здании удастся еще раз починить и если подвернется такая же классная добытчица рекламы, как уходящая через месяц в отпуск.

Надя открыла папку с заявлениями о приеме на работу, оставшуюся от ее предшественника, в поисках необходимого ей работника. Их было несколько, но все уже нашли работу, как она узнала, сделав шесть телефонных звонков.

Надя была удручена, когда зазвонил телефон.

— Алло, миссис Адам слушает.

Послышался женский голос.

— С вами говорит Мари Стоун из «СМ продакшнс». У вас есть время поговорить?

— Чем я могу быть вам полезна, миссис Стоун?

— Во-первых, вы можете называть меня просто Мари, мы познакомились два года назад у Линды Кейс в Голливуде. Я там была с Блеком Ричардом. Мы с вами сидели за одним столом.

Она, конечно, знала Блека. Несколько лет назад они работали вместе на одной телестудии.

— Извините, я… Минутку! Конечно, я помню вас. Вы уговорили Линду на съемку документального фильма о городском здравоохранении.

— Верно, «Ангелы в белых халатах». Спасибо вам за прекрасную записку, которую вы прислали мне после выхода фильма. — Мари усмехнулась. — Она была единственной, которую я получила.

Прижав трубку плечом к уху, Надя уселась в кресле поудобнее. Голос из прошлого был приятным развлечением.

— Удачная была штука, мне особенно понравилось, как вы подчеркнули, что добрые дела делаются, несмотря на плохое. Я еще пожалела, что сама не додумалась до этого.

— Прекрасно. Так мне легче просить об одолжении.

— Какого рода одолжение? — Надя сразу же насторожилась.

— Я работаю над идеей нового фильма, на этот раз о провинциальной медицине. В тех же рамках, что и о городской. С реальными пациентами и реальными проблемами, естественно.

— Звучит любопытно, — осторожно сказала Надя. — Но я не могу понять, почему вы звоните мне?