Мы ненавидим всех. Месть

– А ты ничего, – наигранно улыбаясь, я обращаюсь к старику и бросаю в бокал его возмущенной супруги окурок Энзо.

Прежде чем она успевает осыпать меня фразами из разряда «Это возмутительно!», я удаляюсь к выходу, виляя бедрами и громко постукивая каблуками по глянцевому полу.

Только когда я оказываюсь на улице, понимаю, как сильно все это время колотилось мое сердце. Энзо устроит скандал. Я даже боюсь предположить, что ждет меня по пути в Роли. Возможно, он высадит меня где-нибудь посреди трассы и оставит совсем одну в дикой пустоши, чтобы я подумала над своим поведением. Возможно, он даже не вернется за мной. Но я не могу больше это терпеть. Я не его игрушка.

– Садись в машину. – Слышу я грубое указание за своей спиной.

Накатившее раздражение сдувает теплый осенний ветер. Проглатывая негодование, я повинуюсь и выполняю приказ Энзо.

До въезда в уже знакомые очертания Роли мы оба молчим. Энзо много курит. А я дышу в приоткрытое окно. Но все не может закончиться так. Меня убивает недосказанность.

– Прости, – начинаю я шепотом. Энзо делает вид, что не слышит, но я уверена – он все слышит. – Но так продолжаться не может. Ты ведь мой друг. Мой лучший друг, которого я люблю всей душой, но ты почему-то обращаешься со мной, как…

– Со своей шлюхой, – вместо меня заканчивает Энзо.

Я стискиваю зубы.

Он невыносим и до хрена самоуверен. Он не считает, что был неправ. И меня это выводит из себя.

– Прекрати! – вскрикиваю я. – Вот об этом я и говорю! Хватит, Энзо! Чем я заслужила твое пренебрежение? Ты вечно холоден. Закрыт. Постоянно помыкаешь мной! Но я такой же человек, как и ты! Я заслуживаю уважения!

– Ты еще ничего не сделала, чтобы я тебя уважал, – ровным тоном заявляет он.

– Что?! – вспыхиваю я. – Да как ты смеешь?! – На глаза наворачиваются слезы. Меня трясет от досады. Но я сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться, потому что Энзо ненавидит женские слезы.

– Открой глаза, Ревендж. Ты здесь благодаря мне. Ты покинула Уэльс благодаря мне. Ты живешь и ни в чем не нуждаешься благодаря мне. Ты, блядь, до сих пор существуешь только благодаря мне. Я вытащил тебя из дерьма. Я дал тебе дом, деньги, гребаную заботу и защиту. Я сыграл вместо тебя в твою игру и победил, когда помог твоему ублюдку-отцу сдохнуть. А что сделала ты? Решила кинуть меня в единственной партии, где все зависит от тебя?

Я не хотела плакать, но слезы непроизвольно хлынули из глаз и залили щеки. Он снова делает это. Снова уничтожает меня воспоминаниями, пытаясь вызвать во мне чувства долга и вины. Как будто я не прибываю в этом состоянии изо дня в день. Как будто я не знаю, что не принадлежу самой себе. Как будто мне не больно.

– Я не собираюсь кидать тебя! – всхлипываю я.

Энзо резко тормозит у моего дома и бросает мне бумажную салфетку.

– Утрись, – сквозь зубы процеживает он. – И прекрати рыдать.

– Ну прости, что я не такая черствая, как ты! – Я комкаю брошенную мне салфетку и швыряю ее Энзо в лицо. – Я не виновата в том, что у меня есть сердце! – кричу ему в лицо. – И да, оно все еще бьется! Поэтому смотри на мои слезы! Они льются благодаря тебе. Потому что ты гребаный эгоист, которого я люблю. Ты все, что у меня есть! Как ты этого не понимаешь?! Ты ведь сам всегда говоришь, что остались только мы вдвоем. Что мы одно целое. Тогда почему ты не воспринимаешь меня, как равную себе? Для чего ты стремишься превратить меня в свою рабыню? Я не одна из них, Энзо. Посмотри на меня. Ты запутался.

Моя дрожащая ладонь тянется к его лицу, но Энзо резко отмахивается, ударяя меня по руке.

– Закрой рот и прекрати истерику, Ревендж. – Челюсти Энзо скрипят. – Немедленно. – Теперь его пальцы сжимают руль до побелевших костяшек. – Твоя провокативная психотерапия со мной не сработает. Попрактикуйся лучше на Фолте.

Я замахиваюсь раньше, чем успеваю сообразить, что делаю, и разбиваю об лицо Энзо сильную пощечину, а затем выметаюсь из машины и бегу к дому.

Я впервые подняла на него руку. Впервые выплеснула свои эмоции и высказалась. И я не знаю, что ждет меня дальше, но я чувствую, как страх догоняет меня. Опутывает ноги и завладевает телом. Мне становится тяжело дышать из-за громыхающих ударов сердца.

Энзо настигает меня у крыльца. Хватает за руку и рывком разворачивает к себе лицом. Его пальцы с силой впиваются в мою кожу, и я прикусываю губу, чтобы не всхлипнуть.

Его прикосновение впервые причиняет мне боль.

– Никогда, – выплевывает он сквозь стиснутые зубы. Зеленые глаза налиты ядом, который уже начал просачиваться мне под кожу и действует, как парализующее средство. – Никогда, мать твою, не смей прикасаться ко мне! – кричит Энзо, и я чувствую, как дрожь пробирает меня до костей. – Иначе я за себя не ручаюсь!

Мои глаза широко распахнуты. Рот открыт, но горло будто пронзили десятки спиц, и я не способна выдавить ни слова. Я только смотрю ему в глаза и не нахожу в себе сил разомкнуть этот контакт. Я обездвижена. Страх сковал меня, превратив в тряпичную куклу в его руках.

Энзо кричит второй раз в жизни. И на этот раз крик спровоцирован мной.

– Эй ты! – слышится за живой изгородью, где-то у машины Энзо, и мы оба поворачиваем головы на звук. – Убери от нее свои руки!

Я не успеваю ничего понять. На мою голову словно скинули атомную бомбу. И все, что я чувствую, – ядерный взрыв, уничтожающий меня.

Заметка шестая, от 24 декабря: «Исчезновение»

Автор заметки: Ревендж

Завтра Рождество, а в сочельник принято дарить откровения, верно?

Я точно об этом где-то слышала, клянусь. Хотя присутствует вероятность, что мне показалось. Не суть.

Я выпила достаточно (слишком) много вина, чтобы подарить тебе одно очень важное откровение. Не знаю, с чего вдруг я такая добрая (думаю, виной всему вино).

Ты этого не заслуживаешь, но слушай, раз сегодня я осмелела.

***

(дополнено)

Да, я выпила еще бокал. Но кто ты такой, чтобы меня осуждать.

Знаешь, если бы я слала тебе бумажные записки, то эту бы ты не разобрал – чернила размылись бы от моих слез. Как хорошо, что дисплей телефона влагостойкий, правда? Вот только хреново видно буквы. Заранее извиняюсь за опечатки.

***

(дополнено)

Хоуп пропала, когда ей стукнуло восемь.

Ее искали все лето. К концу осени надежда найти ее живой начала угасать. На зиму поиски приостановили, но весной волонтеры из соседнего города снова стали прочесывать окрестности нашего крохотного поселения.

Поиски не дали результатов. Единственной зацепкой оставалась ее тоненькая курточка красного цвета, которую она надевала в дождь. Одежду нашли висящей на остром камне в одном из туннелей заброшенной шахты. За той грудой камней был крутой обрыв. Порода там была неустойчивая, поэтому в той части ответвления часто случались обвалы. А во время ливней ту зону и вовсе доверху затапливало водой.