Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Мы с тобой одной крови
Шрифт:

– Милый, десять нянек - это перебор.

– Он принц.

Между ними, наконец, установились обычные (с точки зрения Нары) семейные отношения. Лучезарный же стоически переносил нововведения жены. Раньше своих детей, пока они росли, он видел, изредка появляясь в детской, а о том, что колыбель может стоять в его покоях, он даже не помышлял.

– Любовь моя, пусть он спит в детской.

– Мне там неудобно.

– Ты будешь спать со мной.

– Зар, у матери и ребёнка до года общее астральное тело. Как он будет без меня? Если тебе мешает высочество - мы переедем в мои покои.

О том, чтобы спать одному, после того, как

у него появилась Нара, и речи быть не могло. И теперь Венценосный порой просыпался от ощущения маленького тельца, лежащего между ними.

– Алексу так спокойнее, бормотала с закрытыми глазами Нарамия, похлопывая хныкающее Высочество по попке, успокаивая его среди ночи.

– Любовь моя, ты перевернула с ног на голову весь дворец.

– Знаю, спи, милый.

Глава 8

– Ваше Императорское Величество, Вы хотели меня видеть?- Юрер стоял в кабинете Нарамии навытяжку.

– Отомрите и расскажите- ка мне о ваших людях. Это же чистые прохвосты,- Нарамия для того, чтобы "быть в курсе всего происходящего" придумала бродить по улицам, а особенно по рынкам, инкогнито, одетая, как простая горожанка, в сопровождении Штока. Каково же было её удивление, когда она заметила, что следом всегда увязывается несколько человек Юрера (это Шток её просветил). А уж четверо рослых мужчин в одежде простолюдинов неизменно привлекали взгляды горожан. Люди начинали шушукаться, торговцы убирать товар сомнительного происхождения, а рыночная площадь начинала странно пустеть.

– Это приказ Императора.

Передвигаться в толпе в полной маскировке не получалась - обязательно кто-то наступит на плащ или толкнёт и потом долго оглядывается не в силах понять: а что это было. Именно поэтому пришлось переодеваться. Сначала Император уговаривал, потом гневался, потом пригрозил ей поркой, раз нельзя посадить в Серую башню. Разумеется, все уговоры были проигнорированы, гневные тирады пропущены мимо ушей, а угрозы восприняты, как вызов.

– Зар, что случилось? Я пленница в твоём дворце? Почему мне нельзя получить информацию из первых рук?

Лучезарный быстро привык, что жена здесь и никуда не денется. Заботы о благе Империи снова были у него на первом месте, а самовольство Нарамии ему мешало до чрезвычайности. Одно дело мириться с "шалостями" и норовистостью существа высшего, почти богини, которая появилась в его жизни и исчезнет, и совершенно другое дело жена, мать его ребёнка и Императрица. В Государстве должен быть один Правитель, а в спальне один господин. Когда требование было озвучено впервые, Нарамия подошла к мужу, заглянула заботливо в глаза и, приложив ладонь к его лбу, спросила с тревогой:

– У тебя температура?

Бедняга даже застонал от бессилия. Как ему могло прийти в голову, что брак с этой ведьмой - это самое чудесное, что только могло случиться в его жизни?

– Люди от зимнегорцев постоянно приезжают в столицу под предлогом выкупа пленных, тайная полиция сбилась с ног, отслеживая передвижения шпионов по городу. И что делаешь ты?

Нарамия поджала губы, изображая лёгкую степень раскаяния.

– Я одеваю маскировку на лицо и одежду горожанки. Со мной Шток, который один стоит десятка. С чего этот шум?

– Забыла, как тебя откачивали после удара магов?

– Тогда я была на виду, а этих гадов четверо.

– Я требую, чтобы ты не выходила без охраны из дворца, я тебя прошу

о благоразумии и элементарной осторожности.

В глазах Императора даже мелькнул растерянный страх, а это уже было серьёзно, потому что раз муж так обеспокоился, значит, она подошла к той черте, за которой будет жалоба Рому, а тот церемониться с ней уж точно не станет. Наставник - это не Император, не отец и даже не Вер. У Рома для неё были свои способы укорота, о которых лучше не вспоминать, и не подчиниться его распоряжениям Нара не могла. Это было в крови, в таких глубинах подсознания, что порой сами собой приходили мысли о тайном генетическом эксперименте, в котором в ней кровь двух отцов, а Ром уж точно не на вторых ролях. Он воспитывал её с малолетства, развивал все её способности, был вторым отцом, защищал, оберегал и рисковал ради неё здоровьем. Нарамии до сих пор было стыдно за некоторые свои юношеские проделки.

На Сулунгии самыми "древними" (если можно было так выразиться) считались Чёрные горы. Они были далеко, исследованы весьма поверхностно землянами по причине большой удалённости от колонии и изобилию пещер, порой уходящих в глубину планеты на сотни метров. Этими пещерами одно время занимались орионцы, пытаясь создать оттуда порталы на Марс, но потом по необъяснимым для землян причинам, работа с пещерами была приостановлена, а информация, полученная в результате исследования, была передана в органы контроля созвездия Лебедя, выполняющими функцию высшего Закона галактики.

Нарамии тогда едва исполнилось 20 лет. Она осваивала небо Сулунгии, облетая на своём Раухе всё в пределах досягаемости своей "птички". В Чёрных горах находилось красное озеро с цветами умопомрачительной красоты, растущими по берегам. Наставник предупреждал, отец рассказывал, их трёхмерные изображения она сама несколько раз извлекала из памяти "библиотеки", но азарт исследователя взял своё. Чуть-чуть, одним глазком, - это было то самое оправдание, которое едва не довело до беды. Хорошо, что Раух, почуяв неладное, улетел за подмогой. А вот что было бы, если бы она умотала на "Малыше", который хоть и умненькая машинка, но у него "мозг" робота, а не живого существа?

Когда Ром уже поздним вечером оказался на злополучном берегу, он с трудом и с помощью Рауха нашёл уснувшую наркотическим сном воспитанницу, с подбирающейся в горлу жгучей ползучей лианой. Глубокие шрамы от ожогов на руках Наставника, полученные при освобождении непутёвой ученицы из ядовитого плена долго были немым укором Нарамии.

Но тревожнее было то, что сейчас она успела "прочесть" в мыслях мужа. Это "нечто", мелькнувшее мрачной тенью и не успевшее вовремя спрятаться от неё, было странным и таинственным. Муж знал то, чего не знала она! Более того, это был заговор против неё! Ну... не против, однако, всё то, что касалось её самою и скрывалось, Нарамия воспринимала очень болезненно.

– Милый,- она обвила руками шею Императора, ткнулась бархатными губами ему в губы, подразнила язычком и медовым голосом произнесла:

– Я что-то не знаю?

Надо отдать должное выдержке и самообладанию Венценосного. Сопротивляться чарам прекрасной женщины, которую он любил до безумия, было тем ещё испытанием, но он выдержал, решительно сняв руки жены со своей шеи, и убрал всякое выражение из бездонных глаз.

– О чём ты? Что может быть такого в моей голове, чего ТЫ можешь не знать, любовь моя? Твоя, хм...дотошность, перешурудит всё и везде, если почувствует неизведанное и интересное.

Поделиться с друзьями: