Мы сами отдали им Землю

К домику она вышла ровно перед закатом. Дверь не заперта. Это было видно по щели, еще до того, как шагнула на деревянное крыльцо. Внутри темно. Она вошла. В лучах закатного солнца сразу увидела слева у окна стол, на столе стояла свеча и лежал кухонный нож. Женщина аккуратно, чтобы не пораниться, перерезала им хомут на запястьях. Он оставил красные следы на коже, которые она инстинктивно потерла, освободившись от оков.

Это, действительно был охотничий домик из сруба. Деревянный стол, два стула рядом, что-то собранное из старых кухонных гарнитуров и заменяющее зону для приготовления еды. Справа от двери – у противоположной стены – стоял большой сундуку с накиданными на него тряпками и покрывалами. Постояв посреди этой избы, Елена прошла к сундуку, раздвинула тряпки и обнаружила подушку и шерстяное одеяло. Только теперь, глядя на теплое одеяло, такое же, как в ее детстве, поняла, как сильно замерзла из-за влажности весеннего хвойного леса. Не думая ни о чем, даже не осознавая своих движений, завернулась в одеяло и легла на сундук, подложив под голову подушку. Уснула она раньше, чем коснулась ее головой. Тьма накрыла ее, обволокла, обняла и прижала к себе. В этой тьме было тепло, спокойно, уютно, как в утробе матери. Никогда в ее жизни не было такого сладкого, мертвого сна.

Глава 4. Муравейник

Разделяй и властвуй. Оказалось, что этот принцип высокоразвитых цивилизаций, один из немногих, что человечество освоило. Война, начавшаяся из-за странного, как думали многие, стечения обстоятельств, тоже часть Их плана. Она разделила мир. Сделала одну из сильнейших стран, а может и сильнейшую, изгоем. В течение нескольких лет, клешни экономической и политической изоляции сжимались вокруг нее. Медленно, методично, настолько деликатно, что она, как та лягушка, посаженная в кастрюлю с холодной водой на слабом огне, не поняла, что ее варят.

Всем сначала казалось, что это временно, и не так страшно, как кажется. Половина мира ликовала из-за своего преимущества. Вторая – из-за получения сбытового карт-бланша. Великая страна, осознав убыль на западе, получила прибыли на востоке и все было вполне сносно. Лягушке в кастрюле стало тепло, уютно, приятно.

Передышка была частью плана высокоразвитого разума, висевшего где-то на окраине солнечной системы, на своих незаметных для людского взора кораблях, и совершенно не торопящегося. Разум знал, что закручивать гайки сразу было бы губительно. За полвека он успел изучить мотивы человеческой души во всех проявлениях, и действовал деликатнее, чем мужчина, раздевающий любимую женщину.

Они, те, кто пришли с других далеких звезд, жили достаточно долго, чтобы научиться терпению. Для людей Их век подобен вечности. Если люди знали, сколько Они живут в нашем времяисчислении, приняли бы Их за бессмертных. А они, глядя на вспышку нашей жизни, завидовали нам. Не злостно, а скорее тепло и по-доброму. Потому что жить столько сколько жили Они – это жить над любовью, над радостью, над счастьем. Ведь за отведенное время каждому из Них приходилось терять все это так много раз. А мы – примитивные существа позволяли себе верить в иллюзию вечности.

Вообще наша вера Их восхищала, искренне восхищала. Для Них давно прошли времена веры. Они познали вселенную и ее законы, узрели ее секреты, преодолели ее барьеры. То, что нам, людям, казалось магией, для Них было нормой существования. И Они умилялись нашему неведению, как умиляются взрослые детской непосредственности. Мы еще верили в чудеса, справедливость, великодушие вселенной. Верили в то, что иные миры, иные формы жизни, услышав наш зов будут щедры на ответ, откликнутся и придут поприветствовать нас. Они же знали, что космос – это не Эдем. Это не то место, где можно дружить, налаживать контакты, экономические связи и обмениваться технологиями. Космос был местом жатвы, где сильные пожирают слабых просто потому, что могут. Столько лет человечество спасалось от этого проклятья только благодаря своей природе. Углеродные формы жизни: смертные тела, биологические мозги, потребность в атмосфере и особой экосистеме, были мало кому интересны из других разумных существ. Кремниевые, гравитационные, газовые разумные существа даже не понимали тех сигналов, что получали от людей. А уж космические животные, плывущие на волнах реликтового излучения, пожирающие миры и звезды, казались нам чем-то фантастическим настолько, что мы бы их не заметили, даже если один из них постучался к нам в дверь. Это и уберегло нас от контакта с ними. Но Они, увы, тоже имели углеродную структуру. Они тоже выросли на планете с атмосферой и необходимыми для жизни ресурсами. Они эволюционировали однажды из примитивных созданий и за тысячелетия выстроили цивилизацию. Для людей это вторжение выглядело варварским, но для Них оно было совсем иным. Они давно утратили ту мораль, к которой мы только-только начали приходить. Они потеряли смысл в гуманизации своего общества относительно других видов. Ими двигало только желание выжить. А мы были для них средством достижения этой цели.

То, что нам казалось истинным злом, для Них было стандартной процедурой расселения. То, что мы считали геноцидом, Они воспринимали как механизм межпланетной экспансии. То, что для нас выглядело антигуманным, для Них являлось привычным процессом, испробованным уже на сотне планет.

Они были развиты, а мы примитивны. Потому нам и было недоступно понимание Их мотивов. Завоеватели, враги, узурпаторы – каких только подходящих слов не подбирали в нашем языке, чтобы Их назвать. Но правдой являлось то, что они были плохими не больше, чем ребенок, палкой разворошивший муравейник. Только муравейником была Земля, а ребенком – Они.

Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что Их пришествие на Землю не было шалостью или блажью. Им нужно выживать, для этого колонизировать новые миры и расширить свое генетическое разнообразие. Земля и человечество просто подошло по параметрам, не более того. Будь мы чуть кривее, имели бы чуть больше от рыб или, скажем, выползли наши предки на сушу чуть позднее, может Они и не пришли бы за нами. Но увы, все сложилось так, что наша биология, наша планета и вибрации нашего разума были совместимы с ними. А значит, создание очередного гибридного подвида, возможно. Значит, их видовое разнообразие и распространенность по вселенной будет усилено. Нет, они не злые монстры. Они – живые существа, вышедшие на тот уровень развития, где не пристало думать о чувствах муравьёв, которые никак не могут выбраться за пределы своего муравейника. Но они тоже когда-то были такими муравьями и чтили память своих предков. Потому им не составило труда понять, как разделить муравейник, как заставить обе его половины решить, чтобы они победили. И как задушить каждую, по отдельности, чтобы сопротивляться ни одна из них не могла.

Глава 5. Крыльцо

– Почему ты хотела умереть? – Первое, что Кирилл сказал Елене за весь тот день в лесном доме.

Женщина обернулась на мужчину, скользнула по нему взглядом и тут же отвернулась. На ее бледное лицо упали локоны каштановых волос, выбившихся из небрежного хвоста на затылке.

Кирилл объявился спустя три дня. Армейский джип, в камуфляжном окрасе подкатил на поляну перед домом шурша покрышками по хвойному ковру. Приближающийся шум двигателя застал Елену врасплох. Она замерла с банкой тушенки в руках, посреди тесной комнатки, которая выполняла функцию прихожей, гостиной и кухни одновременно. Когда машина остановилась и мотор стих послышались три четких удара по металлу капота, после которых, послышались уверенные тяжелые шаги. Она узнала эти шаги. Именно их она слышала позади себя, когда три дня назад Кирилл вел ее по лесу, чтобы застрелить.

В молчании он вошел в дом. В молчании достал припасы из рюкзака и разложил на столе. И так же молча удалился во вторую комнату, выполняющую роль спальни. Лишь на секунду замер, глядя на Елену. Ее тощая фигурка, все в той же тюремной робе, выглядела в интерьере этого домика по меньшей мере нелепо. Но женщина на него не смотрела. Все это время она наблюдала за его руками, расставляющими припасы, тихо сидя на сундуке, теперь аккуратно застеленном одеялом. Только в спальне Кирилл позволил себе расслабить плечи, напряженные с того момента, как подъехал к дому. По пути в голове крутились разные мысли и все они сводились к тому, что он идиот, который спрятал женщину в своем личном убежище, нарушил закон, который даже никто никогда не принимал, настолько он очевиден. Да еще и в том самом месте, куда убегал на увольнительные, чтобы сбросить с себя груз кошмара, частью которого стал. Чтобы хоть на несколько дней сделать вид, что он просто мужчина, отдыхающий в лесном домике от городской суеты. В этом месте мир остался прежним, без жуткой версии сексизма, без убийств и порабощения женщин и девочек; без уничтожения тех, кто еще сохранил надежду на спасение человечества и без монстров, которые теперь властвовали на их планете. Мужчина обрушил свое уставшее тело на кровать. Закрыл глаза и не снимая амуницию провалился в сон.

– Ты ответишь? – чуть громче, но все еще полушепотом, произнес Кирилл, глядя в глаза женщине, сидевшей рядом с ним на крыльце. Он проснулся от солнечного луча, бившего в глаза несколько минут назад, и нашел свою гостью на этом старом, скрипучем деревянном крыльце.

– Я просто не хочу жить в таком мире, – наконец, ответила Елена, продолжая смотреть сквозь лес. Ее засаленные темные волосы поблескивали в закатном свете. Выглядела она так же жалко, как и большинство заключенных женщин. Но взгляд, холодный, спокойный, пустой. Совсем не таким, как у других: в нем не было страха, паники… не было надежды.

Он хорошо понимал то, о чем она говорила. Кирилл тоже не желал жить ни в этом мире, ни в том, что был до него. Он и родиться бы в нем не пожелал. Но выбора не было, судьба за него все решила. Потом, когда этот выбор появился, он уже не хотел умирать. Не так, как будто хотел жить. А так, словно уже стерлась граница между жизнью и смертью, и не ясно, что есть что.

– Но ты пришла сюда. – Кирилл продолжал смотреть на ее профиль еще пару мгновений. Ни одна мышца ее лица не дрогнула: оно было почти каменным, замерзшим в равнодушном выражении, как и ее напряженное сгорбленное тело.