Мы сами отдали им Землю

Но с расширением территории влияния пришла и ответственность за собственный суверенитет. Вселенная хоть и не была слишком изобильна на жизнь, но все же в ее недрах кишело много разных видов, не все из которых были способны на уважение чужого развития.

Достигнув пика своего величия Они столкнулись с тем, что не все Их величие признавали, а кто-то даже не желал мириться с самим Их существованием. Эра долгих мучительных войн и противостояний продлилась достаточно долго и Им пришлось всерьез задуматься над сохранением собственного вида. И дело не в том, что Их могущество или технологии уступали другим. Просто другие, зачастую, были слишком другими. Их сложно даже понять, не то, чтобы победить.

Они получили по носу за свое тщеславие от Вселенной, понесли огромные территориальные потери за самонадеянность, познали горечь поражения и экономического упадка за чрезмерные амбиции по завоеванию мира. Урок был жестким, но предельно понятным: не стоит лезть на рожон встречая новую форму жизни, даже если она кажется примитивной и беззащитной. Не стоит заявлять свои права на колонии других видов, если она находится близко к твоим границам. Не стоит развязывать войну с кем-то, если ты не понимаешь их природу.

Так Они тысячелетия тыкались то в один, то в другой уголок Вселенной. То, находя подходящую планету, терраформировали ее, заселяли, развивали. То, случайно или по самонадеянности, развязывали очередной вселенский конфликт. И на развитие молодых колоний, которые еще не были способны к самообеспечению у Них просто не оставалось ресурсов.

Миллионы жизней были погублены напрасно. Десятки планет, которые вселяли надежду на процветание, потеряны. А ресурсов на каждую новую колонию оставалось все меньше. И тогда Они нашли иной выход. По меркам Вселенной не самый гуманный, не самый простой, но зато долгосрочный и имевший гораздо больше шансов на успех.

Они теперь искали не пустые планеты, где могли бы поселиться, а уже населенные. Молодые, еще не развитые до космических полетов виды, которые еще не успели расселиться по Вселенной, но имели общество, инфраструктуру, ресурсы и достаточный уровень технологий. К Их удивлению таких, было достаточно много. Не настолько, чтобы они лились как из рога изобилия, но вполне хватало, чтобы выбирать. И они выбирали тех, с кем можно генетически скрещиваться, и вывести новый подвид собственной расы. И эта схема была куда эффективнее предыдущей.

Гибриды могли жить на планете, без терраформирования, быть устойчивыми к местным вирусам и инфекциям, адаптированным к уровню радиации, освещения, тепла, влажности, к атмосфере и даже пище. А ресурсов на поглощение аборигенов тратилось в разы меньше, чем на открытую войну или колонизацию. К тому же Они получали генетическое разнообразие, что только усиливало Их вид на вселенской арене.

И они пошли по этому пути, пусть более долгому и муторному, но зато гораздо более управляемому и менее рискованному.

Люди были не первыми, кого использовали в качестве генетической базы для создания нового подвида. К моменту, когда Земля попала в Их поле зрения, схема была отработана четко и слаженно. Сначала изучение формы коммуникаций, политического и экономического устройства, видового разнообразия, общей и расовой ментальности, исследование нескольких подопытных, для выяснения совместимости генокода и много долгих наблюдений и анализа. Они научились терпению за годы упадка и уже не действовали так импульсивно и нахрапом, как раньше. Но зато сразу заметили, что так действовали мы: воевали, угрожали, блефовали, манипулировали, убивали, лгали и изворачивались. И это, пожалуй, было первым сигналом для них, что мы точно не достигли уровня развития, который мог бы стать помехой их планам. Они давно прошли урок, который мы упрямо не желали освоить.

Глава 9. Звук двигателя

Была середина лета, а может и ближе к осени. Елена точно не знала какой день или месяц. Ей незачем отслеживать календарь. Он обновлялся для нее каждые полторы недели, когда к домику приезжал джип Кирилла. Звук двигателя она начала определять задолго до того, как машина выныривала из леса и шелестела покрышками по хвойному ковру на площадке у крыльца.

Он всегда приносил новые припасы, хотя домик, да и погреб в сарае, уже ломились от тушенки, армейских консервов, сухпайков и бакалеи. Там же хранились остатки запасов прежнего хозяина: закрутки из грибов, овощей, компоты, закуски. Тот, кто делал эти запасы знал свое дело. По виду эти банки, казалось, стояли там пару десятилетий, но содержимое, в большинстве, было вполне съедобным.

Елена даже попыталась посадить какие-то овощи за домиком, ближе к речке, из семян, которые нашла. Но Кирилл запретил. Разбитый огород, если его обнаружат, выдаст, что в доме кто-то постоянно живет. Да и соседство с соснами, вытягивающими из почвы много влаги все равно, не дало бы хорошего урожая.

Сама Елена питалась скромно, пайками и консервами. Но к приходу Кирилла готовила что-то более или менее напоминающее домашние блюда, из того, что ей было доступно. После первого борща, который сварила на удачу – просто попробовать – на утро каждого седьмого дня своего одиночества, разворачивала бурную деятельность на маленькой кухоньке. Обнаружила эту привычку лишь через месяц, когда стояла у стола с открытой пачкой макарон и вслушивалась в звуки леса, надеясь услышать заветный шум двигателя.

Тогда ей это не понравилось. С чего ей выслуживаться перед Кириллом? Он спас ее, без ее на то желания. Ей в общем-то было плевать, убьет он ее, надругается или еще что. Ее жизнь перестала иметь какую-то ценность, как и вообще весь этот мир. В один и вечеров, сидя на крыльце в старой фуфайке она думала об этом. Почему не закончит свою жизнь? Почему волочит это странное средневековое существование в лесу? Всматриваясь в ползучие от лунного света тени деревьев и, слушала гулкую звенящую тишину в своей голове, в ответ на эти вопросы. Резкий звук скрипучей двери взорвался в ее голове. Елена вздрогнула и обернулась. На пороге позади нее стоял Кирилл.

– Прости, не хотел тебя напугать. – Мужчина, осторожно ступая подошел к ступенькам и уселся рядом. Он всегда садился рядом, но никогда слишком близко, так, чтобы даже ткань их одежды не соприкасалась.

– Я думала ты спишь, – глядя в темноту впереди отозвалась Елена.

– Ночи стали холоднее. Нужно подумать о том, как ты будешь здесь жить зимой. – Его руки лежали на коленях, сложенные в замок. Но расслабленности в этой позе не было: он поочередно сжимал пальцами то одну ладонь, то другую.

– Может не нужно мне тут жить зимой? – В голосе женщины просквозила ирония, а уголки губ дрогнули, словно пытались вспомнить, что такое улыбка.

Кирилл никогда не видел, чтобы она улыбалась, да и вообще особых эмоций на ее лице. Всегда спокойное, отрешенное выражение. Взгляд резкий, острый, но словно подернутый пеленой тумана. Будто видела и реальный мир, и одновременно то, что скрыто за ним, по ту сторону сна.

Мужчина молчал. Инстинктивный вопрос так и повис на губах. Брови сошлись к переносице и из-под темных густых бровей он всматривался в профиль женщины рядом. Ее лицо, как и луна, что главенствовала теперь на небе, видимо лишь наполовину – вторая в тени.