Мы снова дома
Шрифт:
— Простыл сильно, жар у него, — хмуро ответил Муглак. — Этот эльф, — ткнул он пальцем в хмурого Лунареля, — его магией чуток подлечил.
— А что именно ты сделал? — оживился целитель.
— Да я точно не знаю, — пожал плечами эльф. — Старшаки показали. Когда так делаешь, то простуженным легшает. Кашляют меньше.
— Понял, — кивнул Николай. — Разберемся. Тебе шрам убирать?
— А его можно убрать?! — поразился Лунарель. — Убирать, конечно!
— Хорошо. Тогда все раздевайтесь и залезайте в капсулы. Не бойтесь, в них лечат. Одежду свою, коли хотите сохранить, снимайте. Но я б не стал эти лохмотья сохранять, вам все новое выдадут.
Ближайшие белые штуковины открылись. Муглак поежился, но решительно залез в одну из них, он тоже был не прочь избавиться от шрамов, усеивающих почти все тело — года три назад его очень
Когда Муглак пришел в себя, то крышка капсулы снова была открыта. Так хорошо он не чувствовал себя еще никогда. А после того, как целитель отвел полуорка к зеркалу, убедился, что-то ни одного шрама не осталось, кожа стала гладкой, как у младенца, оторванное в драке ухо отросло, он даже перестал хромать. Вот так целители здесь! Да в Сангарии за такое исцеление серебра по весу пациента взяли бы, вот только нет там магов, способных на это. А в империи чудесное исцеление потратили на никому не нужных беспризорников! Чудеса, да и только. В душе никому не нужного уличного мальчишки затеплилась надежда, что все может быть иначе, что он сам, всегда голодный полуорк Муглат, почти не помнящий своих родителей, кому-то понадобился. А когда целитель сказал, что по прибытию в интернат всех примут в большой клан имперцев и малый коммунаров, он радостно оскалился. Неужели мечта быть своим среди своих может сбыться? Как бы было хорошо!
Как ни удивительно, хоббит, отзывавшийся на имя Лайто, тоже был уже здоров, как и все остальные из их клетки. У друзей Муглака даже руки отросли! Лунарель недоверчиво ощупывал свое гладкое лицо и покачивал головой. Для него случившееся было еще более диким, чем для полуорка, эльф немного разбирался в целебной магии и обычном целительстве, потому прекрасно понимал, что все это — невозможно по определению. И задавался вопросом зачем тем, кто способен на такие чудеса, понадобились уличные дети. Для жертвоприношений? Вряд ли, тогда не стали бы лечить. В то, что их действительно примут в клан, Лунарель, которого жизнь била очень жестоко, не слишком верил, хоть небольшую возможность этого и допускал. И если вдруг возьмут, то клятву верности, даже кровную он даст с легким сердцем — найти себе новый дом само по себе чудо. И недостижимая мечта многих и многих изгоев, которые оказались не нужны собственному народу.
Воспоминания о прошлом заставили юного эльфа прикусить губу и вытереть горькие слезы. Их близкое к опушке небольшое селение разорило племя степных зеленых орков, выжило только двое пятилетних мальчишек, да и то чудом, бегали собирать ягоды, а когда вернулись, обнаружили, что селения больше нет. Осиротевшие малыши долго бродили по лесу, прежде чем столкнулись со взрослыми эльфами, вот только те прогнали обрадовавшихся было детей, они шли в поход, и нахлебники из чужого рода им были не нужны. По дороге назад, скорее всего забрали бы, но это только предположение — Лунарель мысленно пытался оправдать сородичей, умом понимая, что оправданий им на самом деле нет — чтобы бросить в лесу голодных детей надо было быть конченой мразью.
Через несколько дней, на выходе из леса, эльфята столкнулись с такими же неприкаянными тремя орчатами примерно того же возраста. Поначалу они подрались, а потом помирились и пошли дальше вместе, пятилетние малыши еще не умели по-настоящему ненавидеть. Один из орчат оказался полуорком, смеском с человеком, но кого это интересовало? Уж точно не малышей, которые мечтали об одном — поесть досыта да поспать в тепле.
Как они выжили? Каким чудом? Трудно сказать, наверно сберегла какая-то высшая сила. Ели ягоды и найденные в птичьих гнездах яйца, грабили беличьи ухоронки, выгребая из них орехи, пили воду из луж и ручьев. Жевали сладкие стебли травы. А потом, уже почти умирая от голода, наткнулись возле границы степи на караван. Старый караванщик оказался единственным, кто пожалел осиротевших, ни в чем не повинных детишек, накормил их, напоил и отвез в Кайлах, столицу Сангарии, где сдал старейшине гильдии нищих, полугному-полуорку Дархару. Пока тот был жив, малышам жилось относительно неплохо, хоть и приходилось просить милостыню, а вот после его смерти стало совсем худо и голодно. А уж после того, как новый глава гильдии, хмурый северянин Пайхак велел искалечить детей, чтобы больше сочувствия у горожан вызывали, и вовсе беда настала. Лунарелю еще повезло, ему только лицо ножом распанахали, а вот зеленому орчонку Тунхаку
ножки отрубили, и он умер от заражения крови. После этого их осталось четверо, два эльфа и два орка, все испещренные шрамами, а двое и вовсе имели только по одной руке. Старые друзья старались держаться вместе и поддерживать друг друга. Жилось искалеченным детям очень нелегко, почти все, что им подавали, отбирала гильдия, потому, когда мальчишек поймали стражники и отдали тейгарцам для продажи в империю, они не особо переживали, считая, что хуже уже не будет.Полторы дюжины беспризорников довольно быстро нашли общий язык, удивлялись только, что среди них нет ни одной сволочи, а таковых в среде уличных детей хватало. Впрочем, поймавшие их стражники расспрашивали малолетних пленников, кто есть кто, накормив вкусным обедом. И именно о сволочах спрашивали. Лунарель не видел смысла скрывать и честно рассказал, кто из беспризорников чем дышит, хоть и удивлялся собственной разговорчивости. Потом, правда, сообразил, что вместе с обедом их накормили зельем правды. Скорее всего, иначе бы он угрюмо молчал.
После лечения детей переодели в новенькие рубчатые комбинезоны, совсем такие, как на всех вокруг, накормили незнакомыми, но очень вкусными блюдами, и отвели к очередному телепорту. Выйдя из него, они оказались в небольшом поселении на берегу моря, где жили только дети и воспитатели. А там, спросив, кто с кем хочет жить, выделили каждым четверым по уютному домику, сказав, правда, что убирать придется самостоятельно, потому нужно организовать дежурства. Выдали всем кучу разной одежды, показали, где столовая, доставили фрукты, соки и оставили в покое, сказав, что завтра — принятие в имперский клан. А вот стать коммунарами будет не так-то просто, это придется заслужить хорошей учебой и многим другим.
— Ну что, пацаны, неужто повезло? — глухо спросил Муглак, когда они остались наедине, а друзья, естественно, поселились вместе в крайнем домике возле самого моря и теперь слышали шум прибоя.
— Не знаю, — задумчиво ответил Лунарель. — Не могу понять, зачем мы им.
— А я спросил, — мягко улыбнулся Калариен.
— И что они сказали? — с интересом уставились на него остальные.
— Что их очень мало для множества миров империи, потому они везде собирают никому не нужных детей и растят своими среди своих, — ответил эльф. — Сами знаете, что мы за тех, кого считаем своими, любому глотки порвем. Да и любой уличный так сделает, если он не сволочь. А сволочей, коли заметили, не брали, нет здесь никого из них, хотя бы тех же волчат Косого Дика.
— Нет, — прогудел Сайгох, потерев шею, где до лечения был багровый шрам, который вечно чесался. — И не токо их. А ведь волчат тоже поймали…
— Поймали, я сам видал, — подтвердил Муглат. — Ну, поглядим чего будет. Пошли лучше в столовую, пожрем. Мне сказали, что в любое время приходить можно, коли сильно жрать охота.
— Пошли! — поддержали полуорка друзья, им не терпелось познакомиться с новым место жительства.
Все четверо вышли из домика и направились к центру поселка. Везде кучковались дети, от людей до орков, эльфов и смесков. И все они выглядели спокойными, словно им ничего и никогда не угрожало, что было очень необычно для городов Арды. Разве что девчонок было во много раз больше, чем пацанов. Похоже, в империи действительно все совсем иначе. И слава богам! Может им, паче чаяния, действительно повезло.
Глава 4
За столом в небольшой гостиной сидели четверо средних лет крепких мужчин и хмуро смотрели друг на друга, им было что сказать давно не виденным родственникам, больше десяти лет прошло с последней встречи. Два брата жили в Польше и доступа на территорию империи до недавнего времени не имели, пока месяц назад гражданам Евросоюза не разрешили туристические поездки. А два остались в свое время на Украине, в родном селе, крутить коровам хвосты, по выражению Мыколы, старшего из братьев.
— Ну, будьмо! — плеснул водки в стаканы Иван, самый младший.
Они говорили на такой жуткой западенской гваре, что никто из восточной Украины их не понял бы. Но сами братья друг друга прекрасно понимали.
— А чего не самогона? — скривился Мыкола, посмотрев стакан на просвет. — Помню мамкин самогон, никакая водка ему в подметки не годилась.
— А ты попробуй, — хмыкнул Васыль, второй по старшинству из братьев Войтенко. — Это водка с Александры, ее там поселенцы местные гонят, считай, что самогон, разве что очищенный толком.