Мы так близко
Шрифт:
– Аааа, - из меня вырывается стон. Переворачиваюсь на спину.
– Шевелись, кофе стынет, - тощий не отстает от меня.
Ненавижу, когда меня будят по утрам.
– Отвали.
– Окей, как там говорят: «Проспишь своё счастье», - его шаги отдаются в моей голове.
После вчерашнего она готова взорваться. Картинки выстраиваются в ряд. Открываю глаза. Не хочу вспоминать вчерашний вечер. Тошнота подкатывает к горлу. И это связано не только с количеством алкоголя, выпитым вчера. Вздыхаю. Было глупо целовать Ксюшу. Провожу ладонями по лицу. Остается только надеяться, что Вика поймет меня. Можно бесконечно гадать,
– Кофе уже остыл, - выливает содержимое моей чашки в раковину и наливает свежий.
– Есть какие-нибудь колеса? Башка трещит, пиздец.
Ржёт, как конь.
– Шевели своим тощим задом и принеси мне таблетку, - отпиваю кофе.
– Сейчас поищу.
Беру свой телефон и просматриваю звонки и сообщения. Только от мамы. Черт! Забыл предупредить. Звоню ей и говорю, что скоро буду дома. Ее грустный голос мне совсем не нравится. Неужели она из-за меня так расстроилась? И почему я такое дерьмо? Все вокруг страдают по моей вине. Рома наконец-то возвращается. Закидываю в рот таблетку. Собираюсь уходить.
– Делай, что хочешь: плачь, падай на колени, зови замуж – но верни ее. Иначе мне придется вздернуться.
– Что?
Тощий смеется.
– Немой, с тобой невозможно общаться в последние дни. Да ты вообще закрылся от общества. Мне не нужен друг псих-одиночка. Поэтому мирись со своей Викусей.
– Заткнись, - смотрю на него исподлобья.
– Ладно, с Викой. Так я могу ее называть?
– Да.
– Ну все, давай, братан. Ни пуха тебе, - протягивает руку.
– К черту!
Он по-дружески меня обнимает. И твою мать! Это приятно. Никогда не думал, что буду считать его другом, но он единственный, кто подставил мне плечо в трудной ситуации. И он первый человек, который назвал меня другом. Маришка не в счет. Сейчас я имею в виду парней. По сути, из друзей у меня был только Глеб, но он мой брат. Поэтому Рома оказался моим первым настоящим другом.
Всю дорогу я прокручиваю в голове разговор с Викой. Не знаю, с чего начать и как все объяснить. Это надо так облажаться! Звонок на мобильный отвлекает от мыслей. Достаю телефон из кармана. Мама.
– Ма, я скоро буду дома.
В ответ плачет.
– Ма, что случилось?
– выпрямляюсь на сиденье.
– Янчи, папе плохо стало. Мы в больнице, - рыдает.
В глазах темнеет. Пульс учащается.
– В какой?
– В кардиологическом центре.
– Я сейчас приеду, ма.
Отключаюсь и прошу таксиста отвезти меня по другому адресу.
Виктория
– Может, передумаешь? – спрашивает Кира стоя в дверях. Наблюдает, как я собираю вещи и укладываю их в чемодан.
– Нет. Я хочу как можно быстрее оказать подальше отсюда.
Перевожу взгляд на ромашки, которые уже начали осыпаться. Все в этой комнате напоминает мне о том, как еще совсем недавно мы были здесь вместе с Яном. Я даже не думала о том, что мы расстанемся так глупо. И неожиданно. Я до сих пор не понимаю, что произошло с ним и что заставило его так поступить со мной. Разбить и растоптать мое сердце. Я больше
не хочу об этом думать, но мне не лезут в голову другие мысли.– Мне будет тебя не хватать, - железной выдержке Киры пришел конец, и она начинает плакать.
Смахиваю слёзы со своих щек и подхожу к подруге. Обнимаю ее и не могу прекратить вновь начавшийся поток слёз.
– Я тоже очень буду скучать, - крепче сжимаю ее в объятиях, - но ты же приедешь на новогодние праздники?
– Обязательно, - шмыгает носом.
Я не спала всю ночь, поэтому у меня было время обдумать свои дальнейшие действия. Одно я для себя решила точно: сюда я больше не вернусь.
В интернете забронировала билет на самолет, и через несколько часов у меня рейс в Испанию. Я не предупреждала маму о своем прилете, но думаю, она будет рада этому. К тому же она хотела, чтобы я жила с ней. К сожалению, у меня не было возможности попрощаться со своими родными, но надеюсь, что они простят за это.
Окинув взглядом свою комнату, я с грустью вздыхаю и отдаю Кире ключи.
– Я позвоню бабушке по дороге в аэропорт и всё расскажу. Думаю, она не будет против того, чтобы ты жила здесь, - крепко обнимаю Киру, - надеюсь, у вас с Гришей всё сложится намного лучше.
Вместо какого-либо ответа Кира начинает еще больше плакать и крепче обнимает меня.
– Всё будет хорошо, - отстраняюсь и беру ее за руку.
Возвращаюсь к сбору вещей. Закрываю чемодан, и мой взгляд падает на свитер, лежащий рядом. Стоит ли его брать? Да. Это единственная память о том прекрасном времени, которого больше не вернуть. Приоткрываю чемодан и кладу в него свитер Яна. Знаю, что это мазохизм, но я не могу лишить себя памяти об этом человеке.
У меня еще есть время, поэтому иду на кухню и решаю сварить кофе. Мне нужно хотя бы немного взбодриться, иначе могу заснуть прямо в такси.
Ян
Забегаю в клинику. Глазами ищу регистратуру. Заметив, подбегаю к стойке. Назвав данные, жду нужную информацию. Мне сложно скрыть нервозность, поэтому начинаю грубить.
– Девушка, пошевеливайтесь.
Одарив меня недружелюбным взглядом. Называет отделение.
– Спасибо, - на ходу благодарю я.
Я бегу на четвертый этаж, а когда в коридоре замечаю маму, замедляю шаг. Никогда прежде не видел ее такой сломленной и беззащитной. Мне хочется обнять ее и защитить от всех бед. Ненавижу больницы. Их стало слишком много в нашей жизни.
– Ма, - встаю напротив нее.
Поворачивает голову – и я вижу взгляд полный боли.
– Янчи, - бросается ко мне.
Обнимаю и прижимаю к себе.
– Пашенька всю ночь не спал, - всхлипывая, начинает рассказывать, - а утром ему стало хуже, и я вызвала скорую. Надо было еще ночью позвонить и не слушать его, - переходит на рыдания.
– Как он?
– Я не знаю. Никто ничего не говорит. Боже, не забирай его у меня!
Грудь сдавливает. Впервые вижу маму такой потерянной. Помогаю ей сесть. Она тянется ко мне, и я пытаюсь успокоить ее, как могу. Это сложно. Я в полной прострации – неизвестность пугает. Я стараюсь не думать о плохом. Проходит полчаса, прежде чем к нам подходит врач и говорит, что кризис миновал.
– Мы можем его увидеть? – мама смотрит на него с мольбой.
Мое сердце разрывается при виде того, как она страдает, а я ничем не могу ей помочь.