Мы так близко

– Только заходите по одному.

Провожаю маму до палаты. Прислоняюсь спиной к стене и закрываю глаза.

– Спасибо, - обращаюсь к Богу.

Я никогда не был набожным человек, но и атеистом меня сложно назвать. В последнее время у меня часто происходят диалоги с Ним. Наверное, это от безысходности. Я не знаю, кто еще может помочь, когда вопрос касается жизни и смерти. Одна надежда на Него.

– Папа хочет тебя видеть, - в мои мысли врываются слова мамы.

Ее голос тихий, но выглядит она спокойнее после встречи с отцом.

– Я быстро, - не хочу оставлять ее одну.

– Посижу здесь.

Провожаю ее взглядом, пока она не садится на стул, и захожу в палату. Я не узнаю человека, смотрящего на меня. Бледное лицо, потухшие глаза. За одну ночь отец постарел на несколько лет. Непривычно видеть здорового и полного сил человека прикованным к кровати.

– Па, - подхожу ближе и сажусь на стул.

Едва заметная улыбка появляется на его лице. Тянет ко мне руку, и я сжимаю ее. Закрывает глаза. Больно смотреть, как он мучается. Ком подкатывает к горлу. Чуть слышно выдыхаю. Отец открывает глаза и смотрит на меня. Обычный взгляд, ничего больше, но в нем я читаю любовь, нежность, теплоту – то, чего мне так не хватало все эти годы. И если честно, я готов пожертвовать этим ради того, чтобы он снова был здоровым и сильным, каким я привык его видеть.

Отец собирается что-то сказать, и это стоит ему немалых усилий.

– Я горжусь тобой, сынок, - медленно проговаривает он.

Мое сердце сжимается. Снова чувствую себя тем мальчиком из далеко детства. Я должен радоваться, но мне больно и страшно. Его слова звучат как прощание, а я не хочу этого. Не хочу. Я просто не готов к этому и вряд ли когда-нибудь буду готов.

– Ты нас здорово напугал.

На его лице появляется виноватая улыбка.

– Вашему отцу нужно отдохнуть, - я не заметил, как вошла медсестра.

– Поправляйся, па, - я не знаю, что еще сказать и как выразить свои чувства. Почему в такие моменты слова теряются, и ты не можешь сказать главного?

В ответ он слегка сжимает руку и кивает.

В дверях я оборачиваюсь, и мы встречаемся взглядами. Надеюсь, отец понимает, как он мне дорог.

Мама сидит не одна. Лицо у брата хмурое. Поднимает глаза. Мне становится жаль его. Теперь он будет разрываться между двумя больницами. Жмем друг другу руки.

– Как отец?

– Нормально.

Он идет в палату, но ему не разрешают побыть с отцом.

– Ма, мне нужно съездить к Вике. Это срочно. Я быстро.

– Поезжай, - проводит ладонью по щеке и нежно улыбается, - Мы еще побудем здесь, а потом Глеб отвезет меня домой.

– Хорошо, - целую ее в щеку.

Мне не хочется в такой момент оставлять ее, но я должен поговорить с Викой. И чем быстрее, тем лучше. Только она может успокоить меня.

Беру такси и мчусь к ней. Я расскажу ей правду. Она поймет. Я знаю, иначе и быть не может. Это же моя Вика: добрая и чуткая. Моя уверенность в этом исчезает, когда вижу свою девушку, выходящую из подъезда. Сердце бешено стучит при виде чемодана в ее руках. Куда она собралась? Прежде чем она успевает открыть дверь, кричу:

– Вика! - и выскакиваю из машины. Оборачивается. Передает таксисту свой багаж.

– Уезжаешь?
– спрашиваю я, подходя к ней.

– Да, - отвечает, не поднимая на меня глаз.

Дрожь пробегает по всему телу.

– Куда?

Мне страшно знать ответ.

– Кажется, тебя не должно это волновать, - по-прежнему не смотрит на меня.

– Ошибаешься.

– Чего ты хочешь, Ян? Я думала, ты вчера все сказал, - отводит взгляд в сторону.

– Прости за вчерашнее. Я всё объясню, только прошу тебя, не уезжай, - беру ее за руку.

Молча смотрит на наши руки, затем высвобождает свою. Ничего не говорит, но видно, что она готова выслушать.

– Меня вынудили бросить тебя.

Переводит на меня взгляд, и я вижу в ее глазах пустоту. Что я с ней сделал?

– О чем ты говоришь?

– Я не хотел с тобой расставаться, но Миша поставил условие: или я бросаю тебя, или Маришка не получит деньги на операцию.

Вижу в ее глазах удивление, но через мгновение она снова отводит взгляд.

– Почему ты тогда сразу мне не рассказал? Зачем надо было устраивать эту сцену вчера? Почему нельзя было все объяснить?

– Прости меня. Я знаю, моему поступку нет оправдания. Прости, что пренебрег нашими отношениями. Я испугался за жизнь Маришки.

Провожу пальцем по ее щеке.

– Значит, на меня тебе было наплевать, - переходит на шепот, - мне нужно ехать.

– Нет, - накрываю лицо ладонями. Как ей объяснить это всё. Как дать понять, что мой выбор не значит, что она не важна мне. Но я не мог иначе.

– У меня не было выбора. Я не мог торговаться жизнью Маришки, понимаешь? Я не простил бы себе этого никогда.

Поднимает на меня взгляд. В ее глазах застыли слёзы.

– Ты сделал правильный выбор, - спокойно отвечает, а затем отворачивается и порывается сесть в машину.

– Вик, ты не можешь уехать, - хватаю ее руку и привлекаю к себе. Крепко обнимаю.

– Я не могу остаться, - не выдерживает и начинает плакать.

– Не поступай так с нами, - шепчу я.

Мне трудно сдержать слезы. Утыкаюсь ей в шею.

– Мне нужно время, - слова даются ей с трудом, - я не могу просто так выбросить из головы все, что произошло. Мне очень больно, Ян.

– Я всё понимаю, - отстраняюсь от нее, - я дам тебе время, но только не оставляй меня здесь одного, - прижимаюсь к ее лбу своим.

– Я не могу остаться. В этой квартире. В этом городе. Я не могу и не хочу.

– Вик, как мне жить без тебя? Скажи, - шепчу я.

– Я не знаю, - отвечает так же шепотом.

– Я люблю тебя, - касаюсь ее губ.

Наши слезы смешались, но я все еще чувствую этот вкус меда. Ее сладкий вкус.

– Прощай.

– Вика, прошу тебя, не оставляй меня!

Она делает шаг назад.

– Вика...

Садится в машину.

Не позволяю ей закрыть дверь.

– Не оставляй меня!

– Отпусти меня, Ян, - говорит с нежностью и болью одновременно. Касается моей руки и закрывает за собой дверь.

Виктория

«Я тоже тебя люблю…» - мысленно отвечаю Яну на его признание уже сидя в машине. Мне нужно как можно быстрее уехать отсюда, иначе я передумаю и останусь. Я держалась, чтобы не заплакать, но это невозможно.