Мы - такие ! (сборник)
Шрифт:
И стройными шеренгами пошли животы в фуражках с кокардами и алыми околышами на алтарь отечества, великого и неделимого отечества…
Пошли животы дворянские и дорогой приустали…
И сели животы дворянские отдыхать в земском союзе, в городском союзе, в военно-промышленном комитете, в Красном Кресте…
И сделались животы дворянские земгусарами. С погонами, в галифе и в сапогах со шпорами…
И защищали великое отечество.
Защищали, земгусарскими саблюками размахивались, земгусарскими шпорами позвякивали…
И громким гулом отечество наполнялось:
— И
— И детей отдадим! И детей для отечества!
И жены ихние и дети ихние отмобилизовались. И жили себе в поездах, в госпиталях, в складах — патронессами…
Жили — воевали, от врага лютого защищались, земсоюзными пайками кормились…
И распевали тонко и распевали толсто:
— Спаси, господи, люди твоя…
— И благослови достояние твое…
— И "победы даруй"…
Аж до "победного конца"… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тысячи тысяч крестьянских, тысячи тысяч рабочих трупов.
А над ними пьяное:
— Спаси, господи, люди твоя.
— И благослови достояние твое…
И ладан, и смирна, и восковой чад.
Тысячи тысяч беженцев желто-зеленых и тысячи тысяч детских головенок — и долинами, и речками, и шляхами, и дорогами…
…Победу благоверному над супротивныя даруй…
И земгусарский всероссийский посвист… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Животы несут… Все, какие только дома поотыскались: и старые животы, и молодые животы, и женские, и детские… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Так и не донесли.
В земгусарах задержались.
Полверсты, может, только до алтаря и осталось.
А хорошие были животы: упитанные, плотные.
Так ни на что и перевелись.
Как напала после Октября на прекрасные животы "барыня"…
До сих пор бегают…
Только уже острыми те животы сделались, исхудали.
И алтаря нет.
Некуда положить.
1924
Перевод И. Собчука.
Когда-то и теперь
Что, если бы когда-то, при царе, во время какой-нибудь переписи, спросили бы тебя:
— Ты какой национальности?
А ты взял бы да и брякнул:
— Украинец!
Вот так штука была бы! И пристав мчался бы с колокольчиками, и исправник тарахтел бы с пристяжными — чтобы на такое диво дивное подивиться — на живого украинца.
А губернатор одну телеграмму отстукал бы исправнику:
"Доставить мне это чудо-юдо в губернию",
а другую — министру внутренних дел:
"Честь имею доложить Вашему высокопревосходительству, что в селе таком-то один мужик украинцем назваться посмел. Уже сидит. Молебен за здравие государя императора отслужили. Жду указаний".
А министр — телеграмму-ответ:
"Выслать в 24 часа!"
И был бы ты аж в Нарымском крае, кандалами громыхал бы.
А теперь мы и украинцами зовемся, и дома живем, и в школе по-украински учимся.
А вы вот спросите своего учителя, который учительствовал до революции, как ему было приказано нас учить.
Что ему было бы, если бы посмел он с детьми
какую-нибудь украинскую песню разучить.Он вам вот что расскажет…
Едва только послышится в школе украинская песня, батюшка в ту же ночь садится за стол и пишет инспектору народных школ:
"Ваше высокоблагородие, считаю своим пастырским долгом с прискорбием сообщить Вам, что появился в школе нашей гетман Иван Мазепа, который выделить намеревается Малую Русь из-под скипетра Великого Белого Царя. Дети в школе поют уже "Ой, за гаем-гаем, гаем зелененьким". В случае если не будут приняты неотложные меры, в селе нашем будет республика.
Ваш покорный слуга
отец И.Пресвятобогородицкий".
И вот (словно случайно) приезжает в школу инспектор.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
— Ну, как тут у вас дела?
— Да ничего.
— Поют детки?
— Поют.
— Можно послушать?
— Можно. До-ля-фа. "Боже, царя храни".
— А еще какие песни ваши детки поют?
— "Коль славен".
— А еще?
— "Во саду ли, в огороде".
— А местные, малороссийские — не поют?
— Бывает, что и свои споют.
— Ага… Ну, спасибо-с.
А потом — в учительской:
— Ну-с, вот что. Вы бы, пожалуй, подали бы прошение… пока — о переводе на хутор. Это я, только детей ваших принимая во внимание, не увольняю вас вовсе…
— Да за что же?
— Так, знаете, "для пользы службы".
И уедет себе инспектор.
А теперь…
Теперь и всеукраинский день музыки есть, не то что "Ой, за гаем-гаем…". Теперь мы — украинцы, и никто никого об этом по телеграфу не извещает, и никто за это нигде кандалами не бряцает…
И уже десять лет!
И все будто бы так просто, что иначе и быть-то никогда не могло.
И живем мы, украинцы, и живут вместе с нами русские и немцы, болгары и поляки, молдаване и греки.
И каждый народ имеет свою школу, суд на своем языке и даже целые свои районы.
И за чубы друг друга не таскаем.
А перейдите-ка из нашего Подолья всего-навсего за реку Збруч — и сразу вас за решетку.
И сколько слез и крови надо пролить, чтобы добиться своей украинской школы! А есть ли хотя бы в той же Польше украинский суд?
А напишите вы там какое-нибудь прошение по-украински — что с вами там сделают?. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вот вам и революция!
Вот вам и Октябрь!
1927
Перевод А. Тверского.
Как от головного атамана одна "могила" осталась
Петлюра, который последнее время жил в Польше, на днях бежал оттуда с паспортом на имя Степана Могилы.
(Из газет.)
Жила себе, была себе великая Петлюра.
Жила себе эта Петлюра в Польше, панам пятки лизала. Украину продавала, головным атаманом себя называла, денежки народные в Варшаве проедала, "войско" свое в Польше за колючей проволокой истязала, на Украину воротиться желала.