Мы вместе «До», а как жить «После»?

Лучше бы не думала. Каждая мысль — как открытие. Барахталась в болоте логических цепочек и самоанализа, погружаясь в трясину все больше. Было бы здорово стать сейчас куклой Машей с пустой пластиковой башкой.

Я не должна Лешу любить! Но я любила…

Громкий звук входящего сообщения разбил тишину, и я вздрогнула. Золотарева меня потеряла. Утерев тыльной стороной ладони слезы, поднялась на слабых ногах и направилась к выходу. Любовники должны наверняка уже исчезнуть с поля зрения, а значит, бояться мне нечего.

Едва вышла из спортзала, как наткнулась на Антипова, сидящего на подоконнике в холле. Вид у меня ужасный, конечно. Зареванная, лохматая и жутко уставшая. Измотанная в хлам.

Очередных перепалок не хотелось, да и делать вид, что пребываю в неведении по поводу их рандеву не способна. Едва наши взгляды встретились, как я тут же опустила глаза. Шла медленно, а тело рвалось бежать и подальше. Силилась показать безразличие, а все внутри кипело от желания устроить скандал.

— Так-так, детка… — он спрыгнул с подоконника и моментально возник передо мной. — И как давно ты пряталась в спортзале?

Глава 23

— Не понимаю, о чем ты, — старалась обойти его, но Леша схватил меня за локоть.

— Посмотри на меня, — скомандовал по-хозяйски.

— Отстань, Антипов, — пыталась выдернуть руку, но он только сильнее сжал пальцы.

— Ты плакала, Маш? — тихо спросил он, пытаясь заглянуть мне в лицо.

Я реагировала на него неправильно. Желание разрыдаться на груди предателя буквально сбивало с ног, и я отшатнулась в сторону, не обращая внимания на боль в локте.

— Я вопрос задал, — настаивал Антипов и сверлил взглядом.

— Не твое дело, — ответила как можно небрежнее.

А у самой пожарища в груди. Хотела его ударить и… прижаться к нему сильно.

— Кто обидел мою куклу? — сбавил тон и притянул меня к себе.

Первый раз, когда он обнимал вот так… позволяя уткнуться в него носом. Одной рукой гладил затылок, перебирая волосы, а другой водил по спине. Вдыхала его запах и улетала, растворяясь в нем. Так хорошо, что больно. Мучительно больно.

«Кукла… кукла… кукла», — шарашило по вискам с частотой пульса, и желание кричать заполнило до краев.

Уперлась в его грудь ладонями и оттолкнула. Не могла…

Предел достигнут.

— Ты! Ты меня обидел! Все из-за тебя! — выплевывала ему в лицо каждое слово. — Ненавижу тебя! Презираю каждой клеткой своего существа! Жду не дождусь, когда ты исчезнешь из моей жизни. Видеть тебя не могу! Слышать твой мерзкий голос не желаю! И если в тебе есть хоть капля от нормального человека — оставь меня в покое. Не приближайся. Никогда!

— Маша, успокойся, — попытался он снова притянуть меня к себе, но я отступила, пряча руки за спиной.

— Иди к черту, Антипов! — я откровенно сорвалась в истерику. — Иди к черту! Ненавижу!

Развернулась и побежала сама не знаю куда, главное подальше от него.

На урок, разумеется, не пошла. Спряталась в крыле, из которого давно сделали курилку. Сидела на пыльном подоконнике, поджав колени к груди, и скулила. В голове не укладывалось, как могло со мной произойти такое… Когда я влюбилась в Антипова? В какой момент он меня обыграл? Хотелось бы сказать, что мне противно и злюсь, но нет. Я в отчаянии и растерянности. Обижена и оглушена инсайтами. Алексей Антипов. Мажор, гад и козел. А я его люблю.

... Разговаривать ни с кем не хотела. Моя дезориентация оказалась настолько велика, что я с трудом понимала, что происходило вокруг. Даже ночь не приносила покоя. Сны затягивали в водоворот желаний, и я беззвучно плакала, когда понимала, что видела лишь иллюзию.

Вторник, среду и четверг я пребывала в состоянии настоящей депрессии. Не смотрела по сторонам. Мало общалась. Улыбалась через силу. Практически не ела. Хотела подавить в себе чувства, уничтожить их, сжечь в злости. Убеждала себя, что без взаимности все скоро пройдет, и эта мысль грела душу.

— Маш, кончай страдать, — вздыхала Кира на перемене. — Ты говорила мне, что Валеру любила, а до него Димку из художки. Все же прошло.

— Получается, не любила…

Золотаревой я рассказала все в тот же день, как поругалась с Лешей. Ничего не упустила. И про Соболеву на коленях тоже. Кто бы знал, как мне хотелось опозорить красотку на весь лицей. Да что там лицей — город! Понимала, что во мне говорит ревность, потому обошлась только подругой. Некрасиво с моей стороны, но промолчать не смогла.

— Может и мажорчика не любишь. Почему ты решила, что с ним иначе?

— Чувствую себя с ним рядом по-другому. К нему тянет каждую минуту. Его не хватает, даже если он рядом. Внутри все переворачивается и сердце заходится в бешеном ритме, а иногда замирает. Стоит Леше прикоснуться ко мне и мой организм слетает с катушек. Впервые такое, Кир. Видимо поэтому я не смогла сразу распознать чувства к Леше и понять всех реакций.

— Знаешь, а мне кажется он не просто так вокруг тебя вился все время. Если не влюблен, то нравишься точно.

Я с надеждой посмотрела на Киру, а потом вспомнила его слова в спортзале.

— Ему со мной весело. Вот и все. Кукла, блин…

— Ладно, хорош киснуть. Пойдем на алгебру.

Копаться в себе больше не хотелось. Да и ни к чему. Мажор внял моему требованию и не подходил, а я… Я в тайне хотела, чтобы подошел.

В тот же день вечером предки отправили меня в магазин. Выдали необходимые инструкции, сунув в руки список необходимых продуктов.

— Мария, крабовые палочки возьми по акции. Они будут с красным ценником, — пятый раз повторила мама. Все, как всегда.

— Я помню, — буркнула застегивая обувь.

Огромный магазин находился в двух кварталах от нашего дома. Время близилось к семи, но улицу уже окутала ранняя зимняя темень. Я медленно шла, слушая, как поскрипывает снег под ботинками. В свете включенных фонарей белое одеяло на земле искрило различными оттенками с преобладающим золотым.

В супермаркете, толкая впереди себя металлическую тележку, я рассматривала прилавки, следуя списку и — куда ж без них — акциям. Оставалось найти греческий йогурт, и можно было топать назад.