Мы вместе «До», а как жить «После»?
Шрифт:
Крутой ди-джей транслировал зажигательную музыку. Я наблюдала за ребятами, которые крутились на танцполе, и накачивала себя спиртным все больше. Сладкие напитки скрывали горечь и легко тянулись через трубочку, высвобождая торнадо внутри.
Несколько раз подходили одноклассники и однокашники в желании сделать фото на память, и я улыбалась. Широко и беззаботно, а в душе кричала не своим голосом в небо о несправедливости происходящего, обхватив дрожащими руками голову. Завидовала всем, кто разделился на пары, обнимался, целовался, радовался от души. Среди смеющихся людей мое одиночество ощущалось
Хотела бы я знать, почему все происходило одно к одному и не в мою пользу.
Заставив себя не смотреть на экран с фото, я отвлекалась на Киру, которая танцевала медляк с Ромой. Такой обескураженной и растерянной подругу еще никогда не видела. Всегда уверенная в себе Золотарева рядом с парнем стала робкой. Испытывать чувство вины передо мной она точно не могла, ведь знала лучше всех, что меня с мажором ничего кроме дружбы не связывало. Оставалось только одно объяснение — между этими двумя что-то происходило и, судя по всему, не первый день.
Мне стало неуютно. Вспомнилось, как я видела Рому и Киру, шепчущихся о чем-то в коридоре, а еще выбегающую подругу с красными щеками из курилки и выходящего следом Звягинцева. Все очень странно и… отчего-то для меня обидно. Словно за моей спиной ведут игры, а я стала для всех куклой Машей.
Танцпол опустел, а я допила залпом “Куба Либре”. И тут…
«… Ты мне больше не нужен.
Пустота между нами…»
Знакомая композиция скрутила нутро так сильно, что от ощущений не могла плакать, а лишь болезненно, с надрывом, смеяться. Взгляд упал на снимок, который появился на экране: Леша обнимал меня со спины, что-то шепча на ухо… и мы счастливы.
Аут…
Как под гипнозом я вышла на середину танцпола и… улетела в преисподнюю своей драмы, отдаваясь музыке и словам.
«… Сердце как стекло разбилось.
Не было любви — это нам приснилось…»
Я никогда так не танцевала. Все мое тело жило своей жизнью: я вскидывала руки, разводила в стороны, запрокидывала голову, двигала плавно бедрами, позволяя боли окутать меня полностью. Моя душа выбирала каждое движение, каждую связку.
Больше сил бороться у меня не осталось. Слезы катились по щекам, рваные всхлипы слетали с губ. Я сдалась. Рассыпалась мелким стеклярусом, словно кто-то выдернул нитки, державшие меня воедино. Во мне столкнулись агония любви и бесконечная отрешенность. Стены помещения размылись через призму слез, оставляя меня крохотной частицей под взором жестокой судьбы. И мне так больно… и отчаянно обидно, что сил держаться не осталось. Готова молить об одном: забыть все. А еще никогда не позволять моему сердцу любить.
Никогда… Пожалуйста…
Я опустилась на пол, поджав под себя колени, не в силах двигаться.
Глава 43
Сильные руки Ромы подхватили меня, и я уткнулась в его шею, глотая слезы, надрывно рыдая, повторяя: «Больше не могу», — не зная, как жить дальше.
— Пляха, — услышала я голос второго близнеца. — Давай ее мне.
— Набери. Да хорош снимать! — отозвался Ромка.
— Шутканул?
— Похоже?
— Не гони, братиш. Задача другая.
— Все ни как у людей, — зло прошипел
Рома, передавая меня в руки брата. — Покатай по городу. Пусть в себя придет, выговорится.— Я жилетку сегодня дома оставил. Может, в лес и напугать до усрачки?
— Идиот…
— У тебя проблемы с чувством юмора, братиш.
Перехватив покрепче, Стас повел меня к выходу.
Бережно усадил на переднее сиденье черного внедорожника и пристегнул ремнем безопасности. Мы катались по улицам города, наверное, больше часа. Я более-менее пришла в чувство и испытывала стыд за случившуюся истерику.
— Сафронова, очухалась? — хмыкнул Стас.
— Прости…
— Фигня. Расскажи лучше, как у тебя дела, пока я не уснул за рулем от скуки.
— Нормально.
— Нормально, — передразнил он меня. — Разверни ответ, обоснуй. Забыла, чему в лицее учили?
— Хорошо все. Живу и радуюсь, — вздохнула и откинулась головой на подголовник.
— Заметно, пляха. Ну, а как вообще? Проблемы есть?
— Нет. Уже нет.
— Хорошо, Сафронова. Замечательно. Если будут — не стесняйся, обращайся. Только в криминал не суйся, — покосился на меня Стас.
— Если ты перестанешь нести чушь, то я точно не опущусь до убийства, — съязвила.
По себе он, что ли, судил?
— Да уж, натворила ты дел, — покачал головой парень, сворачивая к заправке.
— Не специально, — поняв, что он намекает на мой сегодняшний позор, попыталась оправдаться. — Придавило всем и сразу, так что выбирать не пришлось. Был бы другой вариант развития событий, то воспользовалась бы.
— Понимаю. Обстоятельства часто сильнее нас.
— Вы… общаетесь с Лешей? — перебирая пальцы, спросила тихо.
— Естественно.
— Как… как он?
— Замечательно, Сафронова.
Последние слова задели. Отозвались нескончаемым эхом в пустоте души, вытесняя всякую надежду на изменения. Антипов меня бросил и вполне доволен жизнью. Настало время мне последовать его примеру. Как показала практика, я вполне способна подавлять чувства, а частота срывов наверняка будет уменьшаться со временем, отмирать вместе с ненужной никому любовью.
Отправная точка в моей жизни. Сложная, полная притворства и фальши.
Любящая до умопомрачения кукла Маша примерила маски обыденности, копируя эмоции, жесты, мысли, улыбки окружающих. Новый образ прирастал, меняя мою личность, заставляя забывать о мечтах и желаниях. Там, где мог звенеть колокольчик моей души, набатом грохотал колокол копируемых чужих ошибок. Лишь во снах я оставалась собой и бесконечно звала, ждала, молила о Нем. О Леше. Рыдала горючими слезами, вымещая терзающую боль в подушку. Заламывала руки, не находя в мире места, где обрету себя вновь.
Неожиданным подарком судьбы стало зачисление меня и Киры в Государственный Университет, в который когда-то планировали пойти с Антиповым.
Я, Кира и Ромка сидели в кафе и ждали Стаса, после получения аттестатов.
— Соберите все документы для универа. Родителям выделили четыре места на бюджет: два для детей иностранных дипломатов и два на усмотрение предков, — Звягинцев покрутил в руке чашку с кофе и поставил на стол.
— А мы здесь причем? — Золотарева пожала плечами, глядя на меня.