Мы все актеры

КСЮША: Ненавижу мужскую красоту… если одни и те же комплексы свойственны всем людям – я не хочу быть исключеньем… не зря орут маски греческой трагедии… а ты как думал? не называй вслух чего не след. Твой отец абсолютно бесстрашный человек… по большому счету… смешные мелочи тут не при чем. Ясное дело – такой эталон создает для тебя напряг.

СТИВЕНСОН: Ты зачем себя губишь? На кой ляд тебе его аденомы-простатиты?

КСЮША: Стивенсон, всем отпущено столько-то лет молодости, зрелости, старости… только люди живут в разных фазах. Глупо думать, что счастливей тот, кто позже пришел… может быть, даже наоборот… будь философом. Простому человеку несложно подобрать себе пару по возрасту… сложному трудней. Имею я право собой распорядиться? свобода, блин… не перечь мне.

СТИВЕНСОН: А я – я щенок?

КСЮША: Ага… и я тоже.

Ложится пузом кверху. Задирает лапки и повизгивает.

СТИВЕНСОН (подходит к ней вплотную, смотрит сверху вниз, как она дурачится): Кому ты нужна, вечный подросток?

КСЮША (вскакивает, отряхивается, как собачка): Пломбиру! он такой же точно! два сапога пара!

Выходит пружинящим шагом Пол Ньюмен – седой, синеглазый, стройный, щеголеватый.

ПОЛ НЬЮМЕН: Доброе утро, девочка. Представь мне молодого человека.

КСЮША: Арсюша, мой пасынок.

СТИВЕНСОН (кланяется): Стивенсон.

ПОЛ НЬЮМЕН: Славный малый… советую тебе в него влюбиться… будет как у Юджина О'Нила… любовь под вязами. Впрочем, ты всё сделаешь наперекор. (Смеется.) Не увлекайся им, малышка… ни в коем случае… сторонись его.

КСЮША (улыбается): Буду держаться середины – подружусь с ним.

Входит Пломбум.

ПОЛ НЬЮМЕН: Стефан Семеныч, я завтра улетаю. Коли надумаете снова туда, Вас ждут до первого августа… это я устроил. Ксения сдаст последний кандидатский, защитится по своей идиотской теме, которая в Америке котируется, и присоединится к нам.

КСЮША: Не обманешь, папа… не разлучишь… если через океан, то вместе… а вообще говоря – нет.

ПОЛ НЬЮМЕН: Не говори за двоих, детка. Так как же, Стефан Семеныч? не упустите шанс.

ПЛОМБУМ: Как умница сказала, так и будет… сто пудов. Если на дно, то в обнимку. И вообще - нет.

КСЮША: Молодец, Пломбир. Молодись, молодись, папа… его не переплюнешь. Он приемыш нашего поколенья… купается в любви… студенты лошадей выпрягают и карету несут.

ПЛОМБУМ: Кончай гнать… нашла тоже сына полка… еле выхожу на связь с людьми. (Его мобильник кричит истошным голосом.) Да, идем. Арсюша, мама приехала, пошли встречать. (Уходят вдвоем.)

ПОЛ НЬЮМЕН: Давай переиграем. Пусть он остается, пусть на руках носят, если хотят. Полетишь ты, будешь читать его курс, вести его семинар, на правах ученицы. Защититься можно там… я всё организую… жить будешь у меня.

КСЮША: А твоя Джулия Робертс? впрочем, что я говорю… нет, нет и нет.

ПОЛ НЬЮМЕН: Уехала в Нью-Джерси и не вернулась.

КСЮША: Она мне не указ… с того света к нему вернусь.

ПОЛ НЬЮМЕН: Ты выросла ни на кого не похожей… близко никто не стоит.

КСЮША: Я не у тебя такая выросла – у него… задним числом не притусовывайся.

ПОЛ НЬЮМЕН: Посмотри в зеркало… мои синие глаза и беспощадная прямота взгляда!

КСЮША: Лжешь! голубые, близорукие, беззащитные, как у него.

ПОЛ НЬЮМЕН: Вспомни, как мы пережидали дождь…

КСЮША: Вспомни, вспомни, друг мой милый, нашу прежнюю любовь. Я ногой не ступлю на твою территорию… с ума не сошла.

Идут Пломбум и Эстер Борисовна Смородинская. За ними Стивенсон несет рыжий саквояж. Сеннов-Арсеньев отнимает одну его ручку – несут вдвоем.

СТИВЕНСОН (кричит): Нет, не во флигель… в барский дом велено.

Заворачивают к большому дому. Навстречу выходит нечто важное и усатое – дед.

ДЕД: Э-э… Ваша супруга?

ПЛОМБУМ: Увы, бывшая. Эстер Борисовна Смородинская, кардиолог.

ДЕД: Еле дождался! я на веранде… приходите… буду жаловаться на свое здоровье. (Поворачивается богатырской спиной и удаляется.)

СЕННОВ-АРСЕНЬЕВ (Стивенсону): Ну, празднички!

СТИВЕНСОН: Спектакль… всё отрепетировано.

Входит Ксюша. На голове ее опять растет дерево – сейчас оно в цвету.

МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ (Ксюше): У Вас прелестная прическа.

ПЛОМБУМ (срывает цветочек с Ксюшина деревца, сует в петлицу.): Это бывает, когда в голове у нее суперэкологично, то есть сравнительно часто. А у других вообще никогда.

ПОЛ НЬЮМЕН: Что-то я раньше за дочкой такого не знал.

КСЮША: Ты не наблюдателен! уже лет десять как!

На голове Пломбума синтезируется оперная треуголка, перья на ней таинственно кивают.

МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ (несколько шокирована): Я, пожалуй, тоже… за годы нашего брака… такого не видала.

ПЛОМБУМ: Эти небольшие странности были для меня характерны в подростковом возрасте. В период нашего с тобой сосуществования они затерлись, теперь вот опять.

Из-за отворота пломбирской треуголки высовывается птичка, чистит перышки. Перелетает на Ксюшино деревце и поет.

ПТИЧКА: Вить-вить-вить!

СТИВЕНСОН (в сердцах бросает саквояж, Сеннов-Арсеньев его подхватывает): Дурдом.

Пломбум берет Ксюшу за руку. Они уходят ко флигелю, бережно неся овеваемую перьями шляпу и цветущее дерево с птицей. Стивенсон предлагает руку мадам Смородинской, они входят в большой дом. Сеннов-Арсеньев с саквояжем нерешительно стоит на крыльце его. Пол Ньюмен разводит холеными руками, безмолвно призывая Сеннова-Арсеньева в свидетели. Подходит Анна Юрьевна Сеннова, бодро несущая свою дорожную сумку. Сеннов-Арсеньев выпускает из рук рыжий саквояж, тот катится по ступенькам крыльца, Пол Ньюмен его подбирает.

СЕННОВ-АРСЕНЬЕВ: О, ма! что же ты не позвонила… я бы встретил.

МАДАМ СЕННОВА (сильно встряхивая свою ношу): Да тут всего ничего. Рада тебя видеть… не часто приходится… всё у Арсюшки? хвостик его…

ПОЛ НЬЮМЕН: Анна Юрьевна? О, в каком я затрудненье! сколько надежд возлагаю на Вас!

Берет и ее сумку тоже, пропускает даму вперед себя. Входят вдвоем в дом. Сеннов-Арсеньев остается перед закрытой дверью, садится на крыльцо. К нему подходит Ноутбук.

НОУТБУК: Так вот, Белоцерковский однажды говорит Старосельскому…

Сеннов-Арсеньев в отчаянье затыкает уши.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Веранда большого дома. Дед Терский сидит в плетеном кресле, Наталья Николавна расчесывает его седые кудри. Проскакивают мощные разряды, слышен треск. В промежутке между разрядами шаги, кто-то спускается сверху. Входят мадам Смородинская и Стивенсон.

МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ: Петр Мартыныч, стетоскоп, конечно, со мной, но я полагаю, что сын мой Арсюша будет нам полезней. Он дружен с Ксенией и знает ситуацию изнутри.