Мятежная дочь Рима
Шрифт:
Наступил новый год.
Глава 32
Валерия, пробудившись только после полудня, почувствовала, что мир вокруг нее неузнаваемо изменился, словно наполнившись за ночь новой, неведомой ей магией. Она лениво потянулась, словно сытая кошечка, потом провела руками по своему телу, утопавшему в уютном меховом гнездышке, и едва не замурлыкала от удовольствия. Как приятно! Но как странно она себя чувствовала… опустошенной и одновременно наполненной. Кто бы мог подумать, что ее тело способно испытывать подобные ощущения! То, что вчера произошло между ней и Арденом, напоминало удар грома и ослепительную вспышку молнии. И вот, как бывает всегда, когда отгремит гроза и стихнут раскаты грома, воцаряется блаженная тишина,
Они с Арденом занимались любовью чуть ли не до самого утра и только на рассвете почти одновременно провалились в сон. Потом он проснулся, нежно коснулся губами ее щеки и бесшумно ушел — дела клана не терпели отлагательств. А Валерия осталась нежиться в своем уютном меховом коконе, еще хранившем тепло его сильного тела. Она то засыпала, то просыпалась, чувствуя, что как будто уплывает куда-то… ей снились боги лесов и вод в косматых шкурах и с рогами на голове… по небу плыла оранжевая луна, и звезды, кружась в безумной пляске, подмигивали ей с высоты. И тут вдруг, словно стряхнув с себя чары, Валерия проснулась. Самайн! Это был Самайн! А она еще не верила в его магическую силу!
И тут, внезапно вспомнив, кто она и как сюда попала, Валерия ужаснулась. Все ее блаженство разом исчезло, и острое чувство вины захлестнуло ее.
Она изменила мужу… предала его!
Все в ней перевернулось. Итак, она позволила себе полюбить человека, которого еще совсем недавно искренне считала грубым и неотесанным варваром, опасным мятежником, он был полной противоположностью тому мужчине, ради которого она проехала тысячи миль, чьей женой она стала. Валерия с ужасом и стыдом поймала себя на том, что в этом бревенчатом доме чувствует себя уютнее, чем в крепости, в доме командира гарнизона, где все напоминало ей о некогда родном Риме. Та дикая жизнь, которой она теперь жила, давала ей больше свободы, здесь она чувствовала себя увереннее и спокойнее, чем прежде. И уж конечно, тут она обладала большей властью, чем в Риме. Сейчас она чувствовала себя счастливее, чем за всю свою жизнь, но лишь потому, что сумела принять то, что раньше презирала и ненавидела.
Как странно повернулась ее жизнь…
Ей было страшно думать о том, как она встретится с Савией. Хватит ли у нее духу посмотреть в глаза своей старой служанке? К тому же та наверняка тут же объявит, что это смертный грех — ведь она христианка.
И где Арден? Валерия, оставшись наедине с терзавшими ее сомнениями, внезапно почувствовала себя до ужаса одинокой. Почему он оставил ее… в точности как когда-то Марк? Неужели все мужчины так делают после ночи любви? Но почему сейчас она так страдает из-за этого? О боги, чем она провинилась перед ними, что они послали ей подобную муку?!
Валерия спустила ноги с постели. К терзавшим ее страхам присоединилось неприятное предчувствие, что это еще не все… что с ней произошло нечто куда более ужасное, чем она может себе представить. Конечно, она совершила страшную ошибку — ей не следовало соглашаться исполнить на празднике роль их варварской богини… не следовало поддаваться соблазну, какой бы заманчивой ни казалась ей эта идея. Еще большую ошибку она совершила, позволив Ардену Каратаку, злейшему врагу Рима, затащить ее в свою постель! Но даже сейчас, сгорая от стыда, Валерия не могла отогнать воспоминания о том, как блаженствовала в его объятиях, то грубых, то нежных, о том наслаждении, что он подарил ей. Увы, с Марком ей ни разу в жизни не доводилось испытывать ничего подобного. Даже сейчас при одном воспоминании о той страсти, в которой они горели оба, все плыло у нее перед глазами, а голова становилась пустой и легкой. Получается, самый счастливый, самый блаженный миг ее жизни был в то же время и самой непростительной ошибкой, которую она совершила? О боги, уж не сошла ли она с ума?! Своими руками разрушила собственное счастье…
А что, если эта ночь любви не останется без последствий? Что, если она родит ребенка, которого будет вынуждена всю свою жизнь прятать где-то в глуши, боясь, как бы о ее позоре не стало известно мужу?
Ну почему… почему Марк
не явился за ней?!Не успела она выбраться из-под одеяла, как почувствовала лютый холод. Небо за окном было затянуто серыми тучами. В окна пробивался серенький тусклый свет — напоминание о том, что близится зима с ее долгими, студеными ночами. Выглянув из окна, Валерия увидела внизу нескольких мужчин, которые направлялись к загону у подножия холма, ведя за собой незнакомых ей лошадей. «Интересно, кто это мог явиться в крепость в самом конце года?» — заинтересовалась она. И тут же поправилась — нет, в самом его начале. В воздухе тянуло дымком и аппетитным запахом готовящейся еды. Вдалеке звенели крики детей, откуда-то доносились писк цыплят и взволнованное квохтанье кур. Все выглядело так обыденно… и вместе с тем дико, словно хорошо знакомый ей мир предстал перед ней в кривом зеркале. Да, вздохнула Валерия, жизнь ее резко и неузнаваемо изменилась.
Поспешно натянув на себя одежду, она спустилась вниз. Столы в большом доме уже накрывали к ужину, и Валерия внезапно поймала себя на том, что умирает с голоду. Странно… в Риме она почему-то никогда не чувствовала себя голодной, зато тут, где еда была на удивление простой, голод терзал ее почти постоянно. Значит, причина крылась в ее теле, забывшем прежние вкусы, прежние запахи, прежние ощущения. Впервые осознав это, Валерия внезапно растерялась, не зная, что и думать. В голове у нее стоял туман, словно накануне она выпила слишком много вина.
Погрузившись в собственные невеселые мысли, она едва не сшибла с ног Асу и заметила, как рыжеволосая красотка настороженно поглядывает на нее. Да, похоже, положение, которое Валерия занимала в клане, сильно изменилось. Оказавшись в постели самого вождя, она как бы получила от него частичку той власти, которой пользовался Арден. Догадаться об этом было несложно — достаточно было только посмотреть на Асу, которая, забыв о прежней вражде, подобострастно вилась около Валерии с видом вышколенной собаки. Да, похоже, эти люди ни в чем не знают меры, с горечью решила та, ни в гордыне, ни в унижении.
— Где Арден? — коротко спросила Валерия.
— В хижине, где проходит совет. К нему приехали, — с тайным злорадством в голосе ответила Аса. Казалось, вопрос Валерии доставил ее сопернице хоть и крохотное, но все-таки удовлетворение. — Он просил не беспокоить его.
Валерия хорошо знала хижину, в которой проходил совет, — она находилась внутри крепости — обычная для кельтов круглая, с остроконечной соломенной крышей лачуга, которой пользовались только в тех случаях, когда нужно было срочно обсудить то, что не предназначалось для посторонних ушей. Нет никаких сомнений, что лошади, которых она только что видела во дворе, принадлежат гонцам какого-то вождя. Но что за срочное дело могло возникнуть в самый первый день нового года? Странно… нужно спросить Ардена.
— Где Савия?
— Откуда мне знать? — пожала плечами Аса. — Она скользкая, как ящерица, миг — и ее уж нет, юркнула куда-то!
Валерия отыскала свой плащ, завернулась в него и вышла во двор. Она предусмотрительно натянула на ноги высокие кельтские башмаки, но с удивлением убедилась, что грязь во дворе успела слегка подмерзнуть. Зима вступала в свои права. Тяжелые облака низко нависли над горизонтом, и небо приобрело свинцово-серый оттенок; дыхание Валерии вырывалось изо рта белыми облачками пара. Ей захотелось отыскать свою старую служанку, с раннего детства заменившую ей мать, объяснить ей, что произошло. Или, вернее, попросить, чтобы Савия ей объяснила. Но неосознанно Валерия надеялась получить благословение Савии.
Однако Савии не было видно нигде — ни у ворот, ни у стены. Может, она спустилась к загону для лошадей? Валерия чуть ли не бегом бросилась туда и увидела, как с усталых животных снимают седла. Она решила просто обойти загон кругом и даже сделала невозмутимое лицо, когда что-то внезапно привлекло ее внимание. И Валерия застыла как вкопанная.
Лошади были римские.
Она мгновенно узнала седла — их высокие луки, простеганные кожей и украшенные узкими цепочками, невозможно было не узнать. На таких лошадях ездили те, кто служил на Адриановом валу!