Мятежная любовь

Сэм попытался подойти к портрету. Начал заглядывать и так и эдак. Даже отодвинул от стены, будто с той стороны удастся увидеть книгу. Но книга оставалась для нас загадкой.

— Мне нужна жизнь, — прохрипел мужчина. — Только после этого покажу вам книгу.

— Вот зануда! — не сдержалась я. — Трудно что ли дать почитать книгу? — Но тут я вспомнила про костницу. — Сэм, — дёрнула его за рукав, — Смерть сказала, что книга в костнице. Выходит что здесь только её изображение.

Сэм прочёл надпись на медной табличке. Граф Чосский, — гласила надпись.

— Ну что ж, пошли в костницу искать графа, — подбодрил меня Сэм. — Видимо, книга захоронена с ним.

Мне тоже так подумалось. Но на всякий случай было бы неплохо запомнить дорогу обратно в галерею. Может, после возвращения времени в замок, граф Чосский даст нам почитать свой фолиант?

Наш путь лежал по пустынным залам и коридорам. Бесчисленное количество привидений кружило вокруг нас. Видимо, обрадовались, что к ним заглянули живые. От их холодных прикосновений мне становилось так жутко, что я еле сдерживала вопль.

Наконец нашли лестницу, ведущую вниз. Пошли по ней. Трухлявая дверь слетела с петель, как только Сэм толкнул её. Когда осели клубы пыли, мы поняли, что оказались в костнице.

Как и говорила Смерть, кости умерших были аккуратно сложены. То пирамидками, то просто поленницей. Видимо, это были ранние захоронения, потому что потом пошли гробы и саркофаги. Прямо как идти по кладбищу ночью. Жуть!

Сэм вглядывался в надгробные надписи.

— Нам нужен тот самый граф, — начал говорить Сэм, хоть и так было ясно, что именно тот нам и нужен. Наверное, Сэму тоже было жутковато, вот и решил поговорить. — Куда же его могли положить? Костница большая, так просто не сыскать. Боюсь, что у нас теперь уйдёт уйма времени на то, чтобы найти книгу. Наверное, замок было искать куда легче, ведь он шёл нам навстречу.

Проведя за поисками кучу времени, я устала так, что готова была лечь и умереть.

— Всё, больше не могу, — пожаловалась Сэму.

— Давай присядем, — поддержал он.

Мы опустились на чей-то саркофаг. Ноги гудели так, будто я отродясь ни разу не отдыхала. Сэм тем временем подсветил надгробную плиту и вздрогнул всем телом.

— Мы нашли его!

— Кого? — я подскочила, забыв о боли в ногах.

— Графа Чосского, — ответил Сэм, но вдруг запал в его голосе пропал. — Граф, изображённый на портрете сказал, что даст нам прочесть книгу только тогда, когда мы дадим замку жизнь.

— Ну а чего мы бродили в поисках книги? — начала сердиться я. — Надо было оживлять замок.

— Но как? — Сэм распалился, тяжело задышал. — Когда мы вернули время в предыдущий замок, то ничего от нас не потребовалось. Всё само собой произошло. А что делать тут? Чего они от нас ждут?

Он в сердцах двинул по саркофагу и крышка слетела с него. Раздался такой грохот, что я истошно завопила и отпрянула назад. Внутри меня будто что-то оборвалось, и живот свело от спазма. Я закричала, согнулась. Часто подышала и боль утихла.

— Что с тобой? — Сэм заботливо придержал меня, помогая сесть.

— Уже всё прошло, — отмахнулась я, но сама поняла, что ничего не прошло. Всё только начиналось. Ребёнок просился наружу. Как же это не вовремя! Надо отыскать книгу.

Чтобы показать, что со мной всё в порядке, поднялась, заглянула в саркофаг. Там был скелет, прикрытый истлевшей одеждой, а на груди у покойника лежала книга. Сэм попытался взять её, но её истлевшие листы осыпались.

— Всё пропало! — меня затрясло от такого поворота событий. — Нам теперь не прочесть книгу. Она утрачена навеки!

Разволновалась так, что живот свело диким спазмом. Я заорала, как бешенная. А потом ещё спазм и ещё. Я испуганно уставилась на Сэма. Он тоже с испугом смотрел на меня.

— Кажется, ребёнок решил появиться на свет, — испуганно произнесла я. — Что нам делать?

— Не бойся! — Сэм схватил меня за руку. — Ты уверена, что именно сейчас всё случится?

Что за идиотский вопрос?

— Даааааа! — проорала я, скрутившись от очередного спазма.

Сэм уложил меня на спину, развёл мои ноги и подложил на землю свою рубашку. Схватки были болезненными. Я каталась по земле, как раненная тигрица, пока дикая боль не пронзила позвоночник.

— Начинается, — взволновался Сэм и придавил меня к земле, чтобы я перестала кататься. — Тужься, Лия, тужься.

Я делала всё, что говорил он, и вскоре услышала пронзительный плач ребёнка.

— Это мальчик! — восторженно заявил Сэм, перерезая пуповину и заворачивая вопящий комочек в свою рубашку. — У нас сын!

Я выхватила у него свёрток и прижала к себе, а Сэм прижал нас обоих к себе. Казалось, время остановилось, и в мире не было никого кроме нас троих.

Сэм целовал меня куда придётся, и целовал черноволосого сына. Тот сердито кричал, пока я не дала ему грудь. Устало откинувшись спиной на ближайший саркофаг, я прослезилась. Я была счастлива. Мой сын у меня на руках, рядом любимый мужчина и отец моего ребёнка.

Только сейчас пришло осознание того, что за весь длинный путь мы с Сэмом ни разу не признались друг другу в любви, но чувствовали её независимо от молчания. Да, мы любили друг друга так, как любят в жизни только раз. И эта любовь не была мимолётной. Она пришла к нам с того вечера, когда мне пришлось подарить ему свою невинность. Та связь крепла и подарила мне возлюбленного мужчину и сына от него. Счастливее меня не было никого на свете. Сэм поцеловал меня в губы, и я поняла, что его любовь была безмерной.

Глава 23

Глядя на нас, зашушукались меж собой призраки.

— Жизнь пришла, жизнь пришла!

Так вот какая жизнь была нужна этому замку, догадалась я. Настоящая жизнь! Жизнь моего сына! С его криком время вернулось в замок, и он начал оживать прямо у нас на глазах.

Тысячелетняя паутина со стен облетела, стены заблестели, пыль исчезла. Призраки умчались прочь, будто им не было места в костнице — обители мёртвых.

Сэм помог мне встать. Взял у меня ребёнка и, глядя ему в глаза, произнёс:

— Нарекаю тебя Генри.

— А почему Генри? — спросила я, гадая, подойдёт ли малышу такое имя.

Сэм погладил меня по голове.

— Моё полное имя Сэмюэль Генри. Мы оба знаем, что это наш с тобой плод любви, но как только мы выйдем из зазеркалья, твой муж оспорит его право рождения. Если он решит оставить у себя в замке бастарда, то пусть хоть имя будет напоминать обо мне.

От его слов аж голова пошла кругом. Как же так? Бастард? Арно оспорит его право рождения? Я не допущу этого!