Мыловарня леди Мэри

Но я держалась. Надо сказать, в свое время я предполагала, что наступит ситуация, когда золы, которую производят замковые печи, не будет хватать и ее придется покупать. Только я не думала, что этот момент наступит так скоро, ведь летом тоже топили печи в бане и на кухне. И Пронька каждое утро выгребал все без остатка. Но для моего столитрового котла этого оказалось очень мало.

Наконец мы сошлись в цене. Я радовалась, она оказалась в два раза ниже, чем я заложила в себестоимость мыла. А еще первая подвода придет уже сегодня. Углежоги тоже радовались, хотя, кажется, до конца не верили, что я не шучу.

Мы пожали друг другу руки, скрепляя уговор. Моя маленькая ручка потонула в грязной мозолистой лапище главного углежога и покрылась черными пятнами сажи. Придется оттирать, если мама-Васка увидит, будет целый день читать нотации.

Я уже с помощью Трофима забралась в телегу и собралась уезжать, как предводитель этой компании не выдержал:

– Барышня, а зачем вам столько золы?

– Для мыловарни, – улыбнулась я, – я варю мыло. И вам, – подмигнула, – могу предложить хороший сорт, который отмывает копоть и сажу. А то, небось, бабы в постель ложиться боятся.

Мужики снова захохотали-заухали, но теперь скорее дружески. По-доброму…

Мы уже доехали почти до дороги, когда заговорил Трофим.

– Ну, Мария Львовна, вы и дали… как будто бы каждый день с разбойниками беседы ведете. Я думал, от страха штаны промочу, а вам хоть бы хны. Они ведь, – подтвердил он мои догадки, – в свободное время по дорогам и промышляют…

– Мне тоже было страшно, Трофим, – улыбнулась я, – но мне нужна зола…

– Да, – кивнул он. Задумался, а потом выдал: – Теперь я верю, что с вашей мыловарни будет толк…

Выехав на проселочную дорогу, мы расслабились. Разбойники нам теперь не страшны, мы с ними только что договорились, до дома осталось рукой подать. Я оттерла сажу с руки, правда, платочек весь покрылся серыми пятнами, но это лучше, чем мои ладони. Чтобы не расстраивать маму-Васку, отнесу в прачечную сама.

Задул сильный ветер – кажется, скоро и правда будет дождь. Хорошо, что обиженная мама-Васка вынесла мне большой кусок кожи, под которым можно спрятаться от дождя и не намокнуть.

Внезапный стук копыт позади заставил нас насторожиться. Мы завернули за небольшую рощицу, так что кто именно там скакал, видно не было.

Мой кучер подгонял лошадь, постоянно оглядываясь назад. Я тряслась, как заяц, и тоже смотрела только назад. А вдруг в лесу не одна банда? А вдруг углежоги вполне мирные ребята? Черт возьми! Ну зачем я поехала одна! Надо было хотя бы стражника крикнуть для сопровождения.

Я зашептала молитву, чтобы отвлечься и перестать бояться. Каждый сам строит свою судьбу. Каждый сам пожинает плоды своих решений. А поехать в лес вопреки запретам – мое решение, и мне самой нести за него ответственность.

– Стойте! – громкий крик позади заставил Трофима занервничать. Наша лошадь, привыкшая к медленной и степенной езде, уже покрылась потом и бежать быстрее была просто неспособна. – Стойте!

Расстояние между нами и всадниками сокращалось, а мое сердце стучало все сильнее. И вдруг Трофим натянул вожжи, замедляя ход лошади.

– Уф, Марья Львовна, – выдохнул он с облегчением, – это графские солдаты. Можно не бояться. Вон в мундирах все.

Мы остановились и стали ждать, когда они нас догонят. И теперь я тоже разглядела, что все всадники были одеты в одинаковую форму. Все, кроме одного. Того, который летел впереди и резко осадил лошадь у нашей телеги.

– Кто такие? И что вы делаете на моей территории? – задал он мне вопрос. А я, протолкнув комок, застрявший в горле, медленно, чтобы не заикаться, ответила:

– Баронесса Васильева Мария Львовна… Выехали на прогулку, – соврала я, скрыв настоящую причину нашей поездки. Как-то интуитивно почувствовала, что лучше промолчать.

– Мария Львовна? – мужчина грациозно и элегантно спешился и подал мне руку. – Позвольте представиться, граф Баранов Александр Владимирович. Прошу простить за то, что невольно напугал вас. У нас здесь разбойники лютуют, приходится быть бдительными.

Я протянула ему свою ладонь, радуясь, что успела стереть пятна сажи. А он вместо того, чтобы пожать руку, как я рассчитывала, склонился и поцеловал тыльную сторону. И первое, что я подумала: «Боже! Как негигиенично!» А потом меня просто накрыло смущение. Я покраснела так, что сердце застучало в мочках ушей. Не привыкла я к таким знакам внимания. И сразу вспомнила, что я не ходила на свидания уже почти пятнадцать лет… И это в прошлой жизни.

Глава 9

А граф был просто бессовестно хорош. Высоченный, худощавый, с аккуратно уложенными, как будто бы он не скакал сейчас, догоняя меня, волосами цвета гречишного меда, острыми скулами, волевым подбородком и пронзительно синими глазами под пушистыми, на зависть девушкам, ресницами. Он весь излучал элегантность, уверенность в себе и какое-то заслуженное спокойное высокомерие.

Кажется, я что-то пролепетала в ответ. Что-то вроде «благодарю за любезность», а сама пыталась усмирить сердце, готовое навсегда покинуть меня и отправиться вместе с этим красавчиком.

– Мария Львовна, – произнес он все так же ровно, словно ничего не заметил, – ваш опекун совершенно зря отправил вас на прогулку без сопровождения. Здесь небезопасно, и мой долг проводить вас до дома…

Ах, божечки мои! Если он будет ехать рядом, то у меня может и не хватить разумной выдержки. А влюбляться в соседа в мои планы не входит. Да и не посмотрит он на такую, как я… Не особенно высокую, бледную, худущую, как говорят в нашем мире: «доска – два соска», да еще с полуподвижным лицом и хромоногую. Единственное мое достоинство – густые темно-русые волосы до колен, сейчас спрятанные под теплым чепцом.

Но Бог, видимо, решил проверить меня на прочность по полной программе. Не успели мы проехать и пары сотен метров, как одновременно случились два события: заморосил дождь и сломалась ось у моей телеги.

Я не успела даже прийти в себя, как граф одной рукой рывком выдернул меня с телеги, как пробку из бутылки, и усадил на лошадь впереди себя.

– Вы двое, – он кивнул своим солдатам, – остаетесь с кучером, поможете ему. А я отвезу вас, госпожа баронесса, домой. Наслышан о вашем чудесном исцелении, и будет обидно, если вы заболеете из-за моего равнодушия. Я же не ваш жених и не брошу вас в беде.