Мыловарня леди Мэри

– А что делать, сын мой, – развел ручки в стороны падре, – иногда и священникам приходится идти на хитрость. Вы же знаете, что получит церковь в результате успешного исхода?

– Вы о соглашении о передаче вам десятой доли всего состояния в случае возвращения дееспособности, подписанном пятнадцать лет назад?

– Верно, сын мой… верно… Я рад, что мы поняли друг друга…

– И как я понимаю, вопрос уже решен? Остались только формальности?

– С вами приятно иметь дело, сын мой, – мягко улыбнулся падре.

Глава 4

На следующий день, сразу поле похорон, разительно отличавшихся сдержанностью и умиротворенностью – плакать и выть в этом мире не принято – нас с Михаилом Андреевичем повели на помолвку.

На мой взгляд, странное сочетание мероприятий, но, наученная горьким опытом, я молчала. Да и вымоталась я, замерзла. Столько времени ходить и стоять без возможности присесть отдохнуть мне было трудно. И в часовню на территории замка я шла, сжав зубы, на одном упрямстве. Мама-Васка вздыхала, но не говорила ни слова.

– Трофим, принеси стул, – приказал мой женишок, когда мы вошли в холодную и сырую каменную комнату с иконами и спиралью вместо креста.

Трофим тут же исчез, а падре недовольно сверкнул глазами:

– Сын мой, сидеть в храме Господа кощунство.

– Бог простит, – пожал плечами хам, – я не хочу овдоветь раньше, чем жениться.

Он стянул с себя кафтан, одним движением обернул вокруг меня и слегка надавил на плечи, усаживая на стул, который услужливо подставил Трофим.

– Начинайте, падре…

Падре забормотал молитвы, жених стоял рядом, а я сидела на стуле, укутанная его заботой, и не понимала, что происходит. Он же сволочь, которая пытается завладеть моим наследством! Хотя да, в его интересах, чтобы я дожила до свадьбы. Иначе достанутся ему рожки да ножки, а не состояние. Так что не обо мне это забота, а о моих деньгах.

А то, что сердце стучит как одуревшее, румянец во всю щеку от запаха здорового мужского тела и жар желания опалил до самой души… Это всего лишь реакция тела, не более. Мне же теперь снова восемнадцать. Пубертат.

Помолвка оказалась очень долгой, я успела повторно замерзнуть и окончательно вымоталась. Если бы не Михаил Андреевич, который в какой-то момент прижал меня за плечо к себе, я бы, пожалуй, свалилась и со стула. Черт возьми… Мне постоянно приходилось напоминать себе, что все это делается не ради меня, а ради моего наследства. А то так хотелось проникнуться к нему теплыми чувствами. Но я держалась. Почти. И когда все закончилось, холодно поблагодарила и ушла в сопровождении недовольной мамы-Васки, которая ворчала, что я могла бы быть полюбезнее…

– Мама-Васка, – остановила я ее, – я не в восторге от предстоящей свадьбы и не собираюсь притворяться, что мне нравится жених. И уж тем более не буду любезной с человеком, который женится на мне ради денег.

– Вам придется быть со мной любезной, Мария Львовна, – встрял в нашу беседу Михаил Андреевич, хватая меня под локоток с другой стороны, – вы моя невеста, и я не потерплю показного пренебрежения. Я прощаю вам эту выходку только потому, что вы, вероятно, за время болезни растеряли все знания по этикету. Но это дело поправимое. Ваши учителя уже прибыли. С завтрашнего дня ежедневно с утра и до обеда у вас занятия.

– Можете не беспокоиться, – выдохнула я, не стараясь скрыть свое возмущение, – скандалы при всех устраивать не буду. Но не надейтесь на мою благосклонность.

– Меня это вполне устраивает, – холодно закончил разговор женишок, стирая, как ластиком, все набранные во время помолвки очки.

Со следующего дня начались занятия. Я готова была грызть гранит науки, но преподавали совсем не то, что казалось нужным мне. Этикет, молитвы, танцы, музыка, вокал и рукоделие, несомненно, очень интересные и необходимые каждой женщине предметы, но мне-то нужно было другое. И даже не только чтение и письмо, но математика, юриспруденция, экономика, политология… Полагаю, именно эти предметы необходимы для получения гражданства.

Но мой жених не был заинтересован в том, чтобы у меня что-то получилось.

Я попыталась пожаловаться падре, но… Падре погладил меня по голове, как маленькую девочку, и снова посмеялся над моими желаниями. Ему тоже не нужно было ничего более статуса дееспособной.

Учитель по этикету, чопорная и худая до истощения пожилая женщина, похожая на англичанку-аристократку в сотом поколении, давно рассказала мне, что получение гражданства – двухступенчатая процедура, которую проходят все юноши и девушки в двадцать один год. После успешного прохождения первой ступени человек считается взрослым и дееспособным. И только потом, если желает большего, идет на вторую ступень.

При том, что формально в этом мире равноправие мужчин и женщин, фактически почти все девушки не являются гражданами. Их этому просто не учат, как я поняла. Этикет, музыка, танцы, молитвы и рукоделие – полный перечень предметов в процессе обучения девушек. И не все из них даже умеют читать.

Надо ли говорить, что меня это не устраивало совершенно… Я не собиралась отдавать свое состояние наглому соседу.

И через две недели после начала учебы решительно открыла дверь кабинета:

– Я хочу научиться читать, – заявила я с порога.

Бесцеремонно вошла и присела на тот же стул, что и в прошлый раз. За это время я окрепла еще больше и теперь ходила самостоятельно, опираясь на трость, которую по моей просьбе вырезал из дерева Трофим.

– Мария Львовна, вы откровенно плохо справляетесь и с тем, что вам уже преподают, – не поднимая глаз от кипы документов, ответил жених, – учителя жаловались на ваше нежелание заниматься.

– Я хочу научиться читать! – сверкнула я глазами. Возможно, был и другой способ изобразить из себя ребенка, но я не придумала ничего умнее, кроме как изводить учителей капризами. И только наедине с верной мамой-Ваской я позволяла себе быть собой. А она, если о чем и догадывалась, то молчала.

– Хорошо, – сжал губы в ниточку недовольный жених, – я сам буду учить вас. Два раза в неделю после ужина. Но если вы будете вести себя так же, как на занятиях, или я увижу, что вы не справляетесь, мы навсегда закроем этот вопрос. Вы все поняли?

Я кивнула, сползла со стула и, обиженно надув губы, отправилась к себе.

Внутри я ликовала. Библиотека в замке огромная. И хотя книги по большей части были рукописные – оказывается, книгопечатание изобрели чуть больше полувека назад – это не делало знания, скрытые в них, менее ценными.