Мышь и драконье пламя

— Не реви, — вышло надтреснуто, глухо. – Не могу смотреть, как мышь рыдает. Всё закончилось, слышишь? А теперь спи.

Опустила усы, переступив с лапки на лапку и устраиваясь на груди своего дракона. Утром нас ждал серьёзный разговор и не только с заместителем ректора, но и с Коулом.

Он сказал, что меня любит. Любит. Вслух. Совсем по-настоящему сказал. Когда Фиби пыталась его очаровать. И пусть отрицает сколько хочет, но в этот раз я буду бороться.

И у нас всё будет хорошо.

23.

После происшествия с Фиби дяде Коула пришлось бросить свою магическую конференцию и примчаться на крыльях сюда. Вид у него был самый что ни на есть запыхавшийся. Он кашлянул, откинувшись в ректорском кресле, и обвёл нас мрачным взглядом, явно сулившим мне не одну проблему.

Инстинктивно сжалась, втянула плечи, пытаясь стать незаметнее. Провела рукой по метке, что привела меня в кабинет ректора впервые, будто могла спасти меня от чего-то. От Коула это, конечно, не укрылось, и он довольно хмыкнул.

— Мисс Бригс отстранена от обучения на два года и будет отправлена на принудительную терапию с меткой, что позволит отслеживать её магию впредь, — Мистер Гудман кашлянул, сложил руки домиком и многозначительно взглянул на меня.

— Какую т-терапию? – облизнула пересохшие губы, чувствуя острое желание пошевелить несуществующими усами, только их нет сейчас, а это всё усиление инстинктов из-за полнолуния.

Терапия. Одно это слово отозвалось внутри омерзением и неприятным чувством гадливости в душе. И, надеюсь, это никак не связано с той терапией, что пришлось пройти её отчиму… Иначе это ужасно! Такого я уж точно для неё не желала, даже после всего, что она причинила мне. Нам.

— Психологическую. Наши целители выявили у мисс Бригс расстройства, вызванные травмой, произошедшей в детстве, — кажется, на этих словах я выдохнула слишком явственно. – Ваша семья настаивает на том, чтобы выдвинуть обвинения…

— Нет! – вскрикнула, стукнула ладошками по столу и тут же испуганно осела в кресло под насмешливым взглядом ректора. И откуда это только в мне взялось? Вот эта безбашенная смелость или дурость – стучать по ректорскому столу… Явно от Коула нахваталась. – Тогда это принесёт ещё больше боли. Я хочу всё закончить…

— Брехня! — взревел дракон, резво подскочив с кресла и долбанув по столу мистера Гудмана, так что содержимое подпрыгнуло на месте. – Она использовала чары суккубы, пыталась убить её два раза, и, на минуточку, — из ноздрей пошёл пар прямиком на дядюшку, который сохранял полное спокойствие. Коул поднял руку вверх, задрав белоснежный рукав, ту самую руку, на которой находилась метка, а поверх неё теперь остались рубцы от зубов барса, – из-за этой чёртовой метки мы связаны. Умрёт она, погибну и я!

— Я прекрасно знаю, как работает метка. Ведь сам и объяснял вам принцип её действия, — несколько секунд они обменивались семейными мрачными взглядами, от которых ложки заворачивались в узел. А Затем мистер Гудман, изрёк: – Мне ещё предстоит объяснить твоему отцу, почему его единственный сын чуть не погиб ночью. Так что, будьте добры вернуться к занятиям в академии.

Я опять умудрилась вывести из себя двух драконов, но в этот раз это совершенно не имело значения… Ведь Коул признал, сказал наконец-то, что любит меня! Подтверждение того, почему сработала метка, почему она оказалась на нём, всё сходится!

В груди стало теплее, а на лице появилась глупая, мечтательная улыбка от одной мысли, что теперь у меня есть доказательство взаимности наших чувств. Даже ужасная винтовая лестница, что вела в кабинет ректора, казалась не такой как раньше, ведь сейчас я неслась по ней сломя голову на крыльях любви, пытаясь нагнать дракона, что торопился ещё быстрее.

— Коул! — пальцы ухватили за рукав рубашки, заставив парня замереть на месте, вскинуть голову. Электрический заряд от прикосновения пробежался от кончиков пальцев по всему телу.

И что я хотела сказать? Давай поговорим о том, что ты меня любишь?

— Что? – привычный разъярённый рык, что уже не пугал ни капли, а наоборот разжигал в душе бури, самые настоящие, что сводили меня с ума.

Он любит меня. И метка то подтверждает. А я люблю его. Но как только метка исчезнет с наших рук, я могу потерять его, потерять навсегда, потому что он женится. И совсем не на мне… А я бы хотела? Хотела бы быть его женой?

Что бы его не потерять, мне нужно быть смелее, напористее, потому что убедить этого дракона так сложно… что, кажется, остановить грузовик в одиночку проще.

Двинулась вперёд, огибая его, скользнув рукой по мускулистой груди, подмечая, как от моего прикосновения дыхание становится тяжёлым… А его взгляд из разъярённого, жгучего стал мягче, теплее.

Его руки скользнули вниз по талии, плавно пробираясь под ткань рубашки академии, двигаясь по обнажённой коже спины, что горела под его касаниями. Мускулистая грудь тяжело вздымалась, ногти слегка царапнули, едва задевая, но вызвав у дракона утробный рык, что конечно не мог остаться без внимания.

Прижал к шершавой стене возле лестницы, ведущей в кабинет к самому ректору, пробираясь руками всё выше и выше, скользя по обнажённой спине. Голова шла кругом от его прикосновений, они словно отзывались внутри бушующим пламенем. Дыхание сбилось, когда его вздох обжёг губы, а затем его рот накрыл мой в страстном поцелуе, ещё сильнее вжав в стену.

— Не сейчас, — рыкнул, отстранившись так же внезапно, как и поцеловал. Опустил голову, уткнувшись в моё плечо, продолжая тяжело дышать и сжимать в руках сильно, едва ли не до хруста ребёр. Хотелось выть от отчаяния, обиды и ещё чёрт знает чего.

Потому что этот самый дракон, что сваливался на мою голову как развратное торнадо, именно сейчас пошёл на попятную.

Выскользнув из кольца рук, я всё ещё пыталась прижимать его к себе. Так отчаянно, сильно, будто это могло что-то исправить. Коул удалился, оставив меня с бешено бьющимся сердцем.

Хотелось догнать, броситься на шею и услышать, что всё будет хорошо, и он любит меня, и мы будем всегда-всегда вместе, до самой старости. Но ведь он не скажет, не скажет и будет до последнего всё отрицать!