Мышка и Часовщик

Тот шевельнулся.

– Доброе утро, - сказала девочка.
– Хотите конфетку?

Мужчина застонал и прижал к груди обрубок правой руки.

– Как думаешь, ему сейчас очень больно?
– спросила Мышка у своего спутника.

– Какая разница?

Мужчина уставился на него мутными от боли глазами. Потом перевел взгляд на Мышку. Девочка играла резаком, перекидывая его из руки в руку.

– Извините моего друга, - сказала она.
– Он иногда бывает таким бесчувственным... Вы не привезли с собой моего папу?

– Что?
– просипел мужчина.

– Мой папа. Рикки Токтас. Знаете?

Второй выживший - он назвался Анастасом Калеро - вдруг замычал сквозь старые девчоночьи трусики, засунутые ему в рот. Мужчина без руки бросил взгляд в его сторону и отвернулся.

– Ну вот, - вздохнула Мышка и сказала Часовщику: - По-моему, ты отбил ему мозги.

Часовщик уселся на стул и осмотрел подошву своего ботинка.

– Не вижу никаких мозгов.

Мышка хихикнула.

– Кстати, а как вас зовут?
– спросила она мужчину.

– Иди к дьяволу!..

Лазерный луч на пару мгновений уперся ему в плечо, прожег куртку и добрался до кожи. Мужчина заорал.

– Это нечестно!
– надулась Мышка.
– У меня оружие. Ты должен бояться!.. Впрочем, я и так знаю. Мы же тебе звонили, господин Маркус. Ты ведь господин Маркус?

– Да, - ответил он.

– Ну и стоило упрямиться? Итак, раз мы теперь знакомы... Где все-таки мой папочка?

Маркус не ответил.

– Слушай, - сказала Мышка, - я ведь могу тебе еще что-нибудь отрезать. Только ты потом не сможешь ездить на велосипеде и писать стоя.
– Она подумала и добавила: - Во всяком случае, одновременно.

Калеро снова замычал. Часовщик наклонился к нему и вытащил кляп изо рта.

– Он... господин Токтас сейчас... на Святого Себастиана... Ну... Рядом с Золотым Кругом, - задыхаясь, проговорил он.

– Никогда там не была, - сказала Мышка.
– Вы отвезете нас? Я буду страшно благодарна. Мы так давно не виделись...

Маркус вдруг дернулся, уходя с линии выстрела, скатился с кровати и бросился на девочку. Ему даже удалось выбить резак из ее руки, но тут рядом оказался Часовщик. Схватив Маркуса за ворот, он врезал тому лбом в переносицу. Маркус обмяк, но сознание не потерял.

Тогда Часовщик стянул с глаза черную повязку и приблизил лицо к его лицу.

– Который час?
– прошипел он.

Маркус с трудом сфокусировал взгляд на часах, встроенных в левую глазницу противника. Неподвижные стрелки дрогнули и пошли, крутясь все быстрее. В ушах раздалось тиканье. Сначала оно было едва слышным, но скоро заглушило все остальные звуки в комнате.

– Ну вот, - подала голос Мышка, - дядя описался...

Она покрутила ушибленной кистью руки и взглянула на Калеро:

– Ну так как, отвезете?

Следы

Зитц остановилась у двери с изображением панини, оклеенной черно-желтыми лентами с надписью 'не входить'. Как и следовало ожидать, кто-то уже пренебрег этим требованием: ленты были аккуратно надорваны в нескольких местах так, что издалека и на первый взгляд это не было заметно.

Разумеется, замок был заперт изнутри. Но в местах, подобных Мосту Смерти, двери оставались целыми, только если их хозяева обладали среди местных обитателей достаточным весом.

Наверняка при жизни Толстяк Эстрада весил более чем достаточно - во всех смыслах.

Зитц привычно ухватилась за ручку и потянула влево. Дверь сопротивлялась секунд десять, потом в ней что-то звонко хрустнуло.

Комната за дверью представляла собой приемную Толстяка Эстрады. За обширным столом, стоявшим у разбитого окна, сейчас обреталась, копаясь в ящиках, высокая бледная девица с причудливо выбритой головой. У стеллажа справа покачивался невысокий коренастый мужик с длинными, ниже колен, ручищами, отвислой губой и стеклянными глазами. Наркот.

– Покиньте помещение, - объявила Зитц.

Мужик вздрогнул, приходя в себя. По его лицу прошла судорога, обернувшаяся злобной гримасой. Он схватил за щиколотку лежавший на стеллаже протез женской ноги и с рычанием кинулся на незваную гостью. Та с легкостью отбила удар нелепого оружия и врезала мужику локтем по макушке. Он хрюкнул и присел; лицо его снова безвольно обвисло, рот слегка приоткрылся.

– Спокойно!
– Зитц толкнула наркота ладонью в грудь, заставив сделать пару шажков назад.
– На выход. Живо!

Девица все поняла правильно. Она торопливо вылезла из-за стола, схватила приятеля за шкирку и выволокла его в коридор.

– Благодарю за сотрудничество, - бросила Зитц им вслед и притворила дверь.

Кажется, вынести еще ничего толком не успели.

Зитц вытащила из кармана коммуникатор.

– Слушаю!
– Альварес отозвался почти мгновенно, словно сидел и ждал вызова.

– Скажите, господин офицер, вы верите в совпадения?

Из динамика раздался негромкий стон обреченного.

– Зитц? Это вы?

– Разумеется. Так что скажете?

– Верю. Если они кем-то подстроены. Что-нибудь еще?

– Да. Информация. Я сейчас нахожусь на Мосту Смерти, в помещении, отведенном под небольшую и, скорее всего, не слишком легальную клинику. Ее хозяина звали Толстяк Эстрада. Вероятно, весь персонал этой клиники из него и состоял...

– Звали? Состоял? Что вы с ним сделали?

Зитц скрипуче рассмеялась:

– Ничего. Его тело нашли вчера утром у подножия Моста. Погиб он, вероятно, за несколько часов до этого.

– Когда?!

Похоже, офицер Альварес начал понимать, куда клонит Зитц.

– Выходит, около двух суток назад. Обстоятельства...
– Женщина хмыкнула и почесала бровь, глядя в разбитое окно.
– Обстоятельства не позволяют исключить вероятность убийства.

– Думаете, Июль?

– Поэтому я и спрашивала про совпадения. Да, думаю, что она как-то с этим связана.

– Вас понял... Так, вижу, - офицер, судя по клацанию клавиатуры, уже вовсю лазал по полицейской базе.
– Эстрада? Так... Серас Эстрада, сорок два года, хирург, косметолог... в шестьдесят шестом лишен лицензии... Слушайте, Зитц, он же весил двести сорок килограмм!