Мышка на прокачку

Рука Паши медленно потянулась к застежке на высоком воротнике, и вот тут будто выскочил красный предупреждающий флажок: «Осторожно, беги!»

— Мне нужно… — попробовала встать, но тут оказалась прижала к стулу, а губы запылали от поцелуя. В этот раз прикосновения Смолова были похожи на спуск лавины, сила которой нарастала с каждой секундой. Невозможно остановить, невозможно выбраться, невозможно убежать!

Нежные прикосновения сменялись легким прикусыванием и обратно, а губы опухли от такого напора. И когда Паша перешел на шею, одним движением притянув меня себе на колени, я поняла — сегодня не спастись. И тут же попробовала воспротивиться, дернуться, и это было моей ошибкой — платье затрещало по швам…

Глава 42

«Я тебя никуда не отпущу» — от такого признания, сказанного шепотом, я поджала пальцы ног и впилась ногтями в ладони. Не помогло — сердце взлетело в небеса и болталось на облачке блаженства.

— Ты попалась! — рука Паши по-хозяйски легла на бедро, мужчина собственнически притиснул к себе так, что я могла почувствовать всю силу мужского желания.

Нет, тогда я не попалась, а попала! Или пропала!

Телефон, почему ты молчишь? Стихийные бедствия, где вы, когда так нужны? Потоп? Звонок в дверь? Ну, хоть что-нибудь, кто-нибудь, спасите меня!

Иначе я поддамся соблазну, не сдержусь…

Голова идет кругом, уголки губ так и тянутся вверх в глуповатой улыбке, а глаза ничего не видят, все будто все в розовой дымке, словно опоили. Каждое прикосновение заставляет тело плясать, двигаться, ускользать в бездну желания. Вот она — точка невозврата. Совсем близко.

Чувствую, как лишаюсь последней шаткой опоры, последнего препятствия. И Смолов напирает: терзает поцелуями, сводит с ума руками, не дает возможности остановиться. Я урываю маленькие глотки воздуха рефлекторно, когда подхожу к пределу, и меня тут же сметает смерч страсти, засасывая все глубже.

Теперь я сижу на стуле, а Паша стоит на коленях у моих ног. Нетерпеливо и дергано срывает с себя рубашку, и я понимаю, что мистер Широкие плечи совсем не Сергей, а этот мужчина передо мной. Нет, это мистер Совершенство! Боже, какое у него тело! Мышцы и ничего лишнего!

Мы уже были близки, но это словно в другой жизни, с другим человеком, в другом мире. Там, где я зажималась от стеснительности и старалась, чтобы он не трогал проблемные места фигуры, попросила сразу же выключить свет и поэтому не разглядела его умопомрачительного тела.

С ума сойти, сколько всего прошло мимо из-за моей же неуверенности в себе! Может, я себе всю малину и испортила ужимками?

Рубашка слетела на пол, и я почти задохнулась от восхищения, глядя на игру мышц под кожей. Несколькими такими движениями тела Паша способен довести до экстаза женскую половину населения страны, уверяю!

— Иди ко мне! — Паша сдвинул меня на краешек стула, стоя на коленях, и наши глаза оказались на одном уровне. Я оказалась полностью открыта для него, спасало только нижнее белье. — Ты такая сладкая!

Паша говорил с таким пылом и голодом в голосе, что я верила. Да, я такая, это я, а не кто-то другой, смогла свести его с ума. И от этого наслаждение чувствовалось острее, чувства — пикантнее.

Кожа к коже — безумные ощущения! Будто привычное блюдо разбавили острыми специями, и теперь кончик языка жжет от перца. Так же и здесь: тело исходило иголками удовольствия, пронзало, будто мелкими ударами статического электричества.

Я могу так выгибаться? Это я? Точно я?

Казалось, что в меня вселился другой человек. Или что впервые открылась истинная я, без запретов, без ограничений, без рамок и комплексов. Я не стеснялась ни сантиметра своего тела, не зажималась, как раньше на яхте. Свет свечей играл на коже, раскрашивая бликами, но я и не думала прикрывать свой неидеальный животик и пухлые бедра. То, с каким желанием дотрагивался до них Паша, как ласкал, вселило уверенность.

— Ты такая красивая, — Паша изучал мое тело, будто в первый раз. А я чувствовала себя божеством, которому преклоняются.

Смолов смотрел так, будто я его заворожила: жадно, не отрываясь ни на секунду. И я ощущала себя настоящей ведьмой, что околдовала мужчину.

Почему-то я была уверена, что Паша сейчас впервые стоит на коленях перед девушкой. И, несмотря на позу, от него шла такая природная мужская сила, что хотелось кошкой мурлыкать и просить ласки еще и еще.

Мелодия вызова прорвалась сквозь поволоку желания, и я дернулась. Выхватила взглядом дисплей и мысленно простонала. Ваня! Как же поздно ты звонишь! И как же не вовремя! Уже не вовремя!

— Ах! — вырвалось у меня, когда Паша так сжал меня в объятиях, будто я могла ускользнуть, если хватка будет чуть слабее.

— Не отвечай! — Смолов провел костяшками пальцев по позвоночнику, и я рефлекторно выгнула спину. — Не думай ни о ком другом, кроме меня!

Паша схватил руками мой подбородок и требовательно посмотрел мне в глаза:

— Ты только моя!

И впился в губы так, что я перестала слышать звонок телефона.

Щелк! — застежка бюстгальтера сдала предпоследний рубеж.

Бах! — пряжка ремня мужских брюк встретилась с полом.

— Ты создана для меня, а я — для тебя. И сейчас я тебе это докажу…

Глава 43

Если свечи полыхали бы ярче с каждым повышением градуса страсти в помещении, потолок обжигало бы лепестками пламени. Правда, последняя фраза Паши царапнула слух: «… я тебе это докажу». Будто он соревнуется в борьбе, состязается с невидимым соперником, спешит к победе.

Где-то на окраине сознания всплыли слова гадала: «Рано еще».

Но разве рано? Да и как я могу сбежать сейчас? Не хочу, не буду! Хочется напитаться этой страстью по самую макушку, сжечь все дотла! Вот только самой не сгореть бы…

Возможно, Смолов просто оговорился, не нужно цепляться к словам, — только подумала я, и, словно знак, телефон босса разорвал атмосферу сигналом тревоги. Паша мгновенно поменялся в лице, натянул штаны и извиняюще улыбнулся:

— Прости, надо ответить.

И вот это «прости» бодрило лучше прыжка в прорубь: будто за шкирку вытащило из розового сиропа и как следует встряхнуло, дав пару хлестких пощечин.

Я закрыла глаза, слушая: «Да, нам нужен этот договор с австрийцами. Любой ценой!».

Ха! А вот я, похоже, тебе, Смолов, любой ценой не нужна!

Я защелкнула застежку бюстгальтера, сгребла футболку Паши с пола и накинула на себя.

Смолов стоял ко мне спиной, полностью погруженный в рабочий разговор, а я смотрела на его шикарную спину и застегивала пуговицы его рубашки на себе. Одну за одной, и если нижнюю пуговицу я продевала в дырочку трясущимися руками, все еще сомневаясь, то последнюю сверху я застегнула уже уверенно и с долей злости.