Мышка на прокачку
Шрифт:
Да-да, худеть надо, знаю! И работаю над этим!
– Павел Константинович! — субординация — наше все, решила я. И никаких Паш! — Это Анна Тихонова!
В ответ тишина.
Прошла вперед и посмотрела на просторную черную глянцевую кухню и замерла от восторга: это же как с картинки! И такая же нежилая, будто для обложки журнала… Хотя нет, для фото хотя бы мелочевку расставляют, баночки специй, симпатичные фигурки, ножи, а тут будто еще не обжито и ждет своего хозяина.
Посмотрела налево и нашла единственные признаки хозяина: в гостевой зоне, рядом с длиннющим диваном, на стеклянном столике
Ага, вот тут и обитает хозяин. В квартире появились признаки жизни, и мне стало чуть легче дышать.
Тут не было комнат — были зоны, отделенные чудиковатыми решениями дизайнера. Поэтому следом за зоной отдыха я с удивлением обнаружила… тренажерную! Десятки механизмов для прокачки тела и банальные железки, вместо зеркальной стены — огромные экраны у каждого тренажера. Что он на них смотрит? Фильмы? Тренинги? Клипы? Презентации? Или читает по диагонали доклады секретаря?
Странно, но здесь не было ни одного зеркала, что для качалки было просто дико. Наверное, то гигантское у двери оттянуло на себя все желание, и дальше Паша просто сказала «баста».
У стены стояла батарея полулитровых бутылок воды, а на держателе — порядка десяти небольших полотенец.
— Павел Константинович! — попробовала позвать еще раз, но в ответ получила всю ту же тишину. Играет? Ведь дома же! Кто-то мне открыл дверь!
Я увидела закрытую дверь и несмело нажала на ручку. Душевая! Огромная, с гигантской лейкой над головой, которая выливает, наверное, целую ванну за пять секунд!
В голове тут же подсчитала сумму по счетчику за воду и едва остановила нервный тик. Какое расточительство!
Эх, моя мещанская душа протестовала против такой неправильной траты денег! Захотелось даже разработать Смолову план, как лучше использовать бюджет, но я вовремя дала себе мысленный подзатыльник. Не твое дело! Паше же надо куда-то тратить деньги!
Закрыла дверь и прошла в следующую зону, надеясь, что вот уже вроде все, что надо обошла, сейчас найду шефа и выдохну. Но нет! Передо мной развернулась огромная гардеробная!
А почему не рядом со спальней? Хотела крикнуть я, чтобы этот умный дом, что сам закрывает двери по велению хозяина, молвил мне голосом Смолова. Но я сдержалась. Оставила метод на крайний случай.
А потом я поняла, что это скорее не гардеробная, а кладовая, потому что все вещи были в вакуумных пакетах, а обувь — в коробках. И все четко по сезонам, с подписями, по цветам. Такого педантизма я еще не видела нигде! Неужели, эта та самая армейская выправка с детства от отца его никак не отпустит?
Попятилась назад, чувствуя себя жуткой барахольщицей, которая спокойно могла позволить вещам болтаться комков в шкафу, а обувь прошлого сезона я зачастую доставала из ящика грязной, кривясь вспоминала, что хотела, но так и не помыла пару.
Так, зато я знаю какое противоядие от любви буду использовать, если Смолова надо отвадить: просто покажу свой шкаф!
Я выскочила обратно в зону отдыха и повертела головой: где же спальня? Зашла в кухонную зону и оттуда увидела проход, куда тут же устремилась. Это хождение уже превратилось для меня в игру «найди хозяина» и порядком подстегивало интерес.
А еще было очень любопытно узнать Пашу с другой стороны. Мало того, что в шесть утра он бегает по парку в любую погоду, так у него не дом, а музей чистоты, только экспонатов маловато! Минималист, однако!А здесь располагалась более уютная зона, такой домашний закуточек с книжными полками, креслами и кофейным столиков. Все очень сдержанно, но, пожалуй, из увиденного понравилось больше всего. Здесь был и открытый деловой журнал, и ручка с бумагой на подлокотнике, будто Смолов только что встал и отошел. Здесь присутствовал дух хозяина!
Прошла дальше и обнаружила кабинет: строгий, в стекле, пластике и дереве, но чрезвычайно стильный, как и сам Паша. Пожалуй, именно здесь больше всего времени проводил Смолов, потому что он казался обжитым, в воздухе пахло его неповторимым запахом, и это единственное помещение, где я заметила одну вещь, которая выбивалась из обстановки — огромное кресло-качалку у панорамного окна.
Дальше шел коридор с закрытыми дверьми, и я интуитивно поняла, что там находятся спальни. Возможно, парочка гостевых и хозяйская, санузлы и прочее, и я туда не ступлю и ногой!
— Павел Константинович! — позвала я уже во весь голос. Если он лежит себе на кроватке, я его оттуда просто ором выковыряю. Вот и проверим, у кого больше терпения: у такого правильного Паши, или такой неправильной Ани! — Павел Константинович!
Тишина! Ну что ж, я тоже упрямая! Пока в окошко посмотрю, надо же вид оценить!
Подошла к панорамному окну и замерла в восхищении, совсем позабыв и о боссе, и о работе, и о себе. Вид города с высоты тридцать второго этажа наполнял меня чувством гордости и восхищения: здесь я живу, здесь я родилась, и здесь будут жить мои дети. Город, который вырос в этажности, скинул шелуху рекламных баннеров и оделся в единый стиль. Центр, такой атмосферный и сверкающий, здания — такие схожие и такие разные, со своей индивидуальностью. И небо над городом, такое мирное, голубое, с невесомыми облачками. И солнце, которое уже ласково смотрит на мегаполис, еще не дойдя до своего зенита.
Я сделала шаг назад и споткнулась о кресло-качалку, шлепнулась на нее и замерла от блаженства: как же комфортно, будто в объятиях! Немного посижу здесь, пока Паша играет в шпиона, и посмотрю на кипящий жизнью город. А то когда еще такое увижу?
Я уже больше не звала шефа. Обняла папочку и любовалась, жалея о том, что стеклопакеты нынче слишком хороши и не пропускают звуки. А я бы с удовольствием послушала пульс столицы!
Не знаю, сколько я так просидела в гипнотическом удовлетворении, не помню миг, когда заснула, но проснулась я от прикосновений…
Глава 39
Сон слетел в одно мгновение, стоило приоткрыть глаза и увидеть вид города за окном. Воспоминание, где я и зачем здесь нахожусь привело в чувство лучше ушата ледяной воды.
Мне казалось во сне, что меня кто-то трогает!
Опустила осторожный взгляд вниз и онемела от удивления: мне в коленку тыкался искусственный букет, бутоны которого были сложены из бумаги, а основание смутно напоминало тонюсенькие золотые жгуты. Эта композиция стояла на роботе-пылесосе и то отъезжала, то подъезжала снова, щекоча коленку.