Мышьяк за ваше здоровье

Анюта прижала руку ко рту, чувствуя, что ее сейчас вырвет – вырвет, несмотря на все попытки сдержаться! Нет, совсем не по той причине, которую мигом измыслит Катюха. Ни с кем она не спала, ни с Петром, которого любила от всего сердца, ни с Иваном, которого видеть не могла. Тоска и безысходность – вот что подкатывало сейчас к горлу, отвращение к жизни и обида на ее несправедливость – вот от чего люто мутило!

И в эту минуту автобус, как по волшебству, остановился, двери распахнулись, повеяло прохладой. Анюта и Катюша смотрели друг на дружку, еще не вполне осознавая, что произошло. Они были как бы одурманены долгой дорогой и бесконечным разговором, этими потоками злобы, которые одна изрыгала, а вторая – покорно принимала на себя. Они никак не могли сообразить, что все – поездка кончилась, прибыли в Заманиху, надо выходить из автобуса.

До Анюты до первой дошло, что настало освобождение. Она чуть ли не с радостным визгом вскочила с места, подхватила свои сумки и бросилась вон так стремительно, словно бы у «стекляшки», где была автобусная остановка, ее ждал Петр.

Конечно, он ее не ждал, он ведь не знал, когда именно Анюта вернется сегодня. Но это ничего, она только домой забежит, вещи поставит, а потом немедленно, сразу, пойдет к нему, а если он на своей турбазе, где по выходным самая горячка, тогда Анюта поедет туда. Попросит кого-нибудь подвезти, а нет, так и на велосипеде доберется, велика ли беда два часа педали крутить, ноги не отвалятся… Она скажет, что ни в какие Ванькины обвинения не верит, а еще скажет, что хватит Петру вокруг нее круги нарезать – надо пожениться как можно скорей, чтобы Бушуев понял: ничего никогда ему не отломится, ни при каких обстоятельствах! Может, наконец отвяжется и от Петра, и от Анюты?

Она вихрем полетела домой, от души надеясь, что удастся отделаться двумя словами о том, что экзамены сданы, тетке стало получше, подробности потом, – и сбежать от материных причитаний. Но не удалось. Ни экзамены, ни здоровье сестры мать не интересовали. А интересовала ее, как и всю Заманиху, только одна новость: о том, что Петр Манихин с раннего утра уехал на рыбалку, а ближе к полудню Ванька Бушуев отправился к нему в дом – делать обыск.

АВГУСТ 2001 ГОДА, НИЖНИЙ НОВГОРОД

А сегодня лифт работал…

Александр вошел в ароматизированную традиционными запахами, исписанную традиционными надписями сумрачную коробочку – и немедленно захотел выйти из нее. Но прикинул, что тащиться надо на девятый этаж, решил перетерпеть бытовые неудобства и стал искать среди выжженных кнопок нужную. Пока искал, дверцы лифта вдруг закрылись и он сам собой поехал вверх. Александр вскинул брови, дивясь этой загадке природы, а вернее, науки и техники, но потом сообразил, что никакой загадки тут нет: просто, пока он искал нужную кнопку, кто-то вызвал лифт на какой-то верхний этаж. На какой – это ему еще предстоит выяснить. Оставалось надеяться, что человек, обнаруживший в вызванной кабинке долговязого парня, не сочтет его за некоего нечистого духа и не особенно испугается.

Александр вспомнил, как вытаскивал однажды из сердечного приступа человека, который вот так же вызвал лифт. Тот послушно приехал, открылся – и человек увидел стоящий в наклон гроб с покойником. Человек был настолько потрясен, что даже испугаться не успел, то есть на него нашел какой-то спасительный ступор, но в эту минуту из гроба раздался голос: «Чего напугался? Лучше помоги выйти!» После этого человек рухнул без сознания, где стоял, и даже не успел увидеть, как из-за гроба (не из, а именно из-за!) вышел низкорослый мужичок, доселе придерживающий его. Суть страшилки состояла в том, что из морга привезли усопшего для последнего прощания, водрузили в лифт, один из сопровождающих успел зайти, а другой замешкался, ну, расторопный сосед и успел лифт перехватить… на свою беду!

А еще был случай, вроде бы прямо противоположный, но в чем-то аналогичный: жильцы первого этажа (которые лифтом, понятно, не пользуются) проходили мимо него, как вдруг открылись дверцы, и они увидели свернутый в рулон и стоящий торчком отличный китайский ковер размером три на четыре, великолепной расцветки – даже если смотреть с изнанки. Сочтя ковер подарком судьбы, они живенько вынули его и занесли в свою квартиру. А в это время какой-то жилец девятого этажа чуть не свалился в обморок, когда лифт, в который он только что поставил ковер, предназначенный для свадебного подарка племяннику, вдруг увез подарок! На самом деле никто не был виноват в сей случайности, кроме самого ковра, который навалился на кнопку первого этажа и нечаянно нажал на нее. По счастью, жилец девятого этажа оказался не только заботливым дядюшкой, но и весьма сообразительным человеком. Он догадался, что хоть ковер и нажал на кнопку лифта, но ходить без посторонней помощи вряд ли смог. Кликнув на подмогу сынка, крепкого парня, дядюшка спустился на первый этаж и начал ломиться во все квартиры подряд. А новые хозяева ковра были настолько поглощены своей неожиданной находкой, что забыли запереть дверь. В процессе разворачивания «подарка судьбы» они и были застигнуты возмущенными соседями… Так вот «Скорую» вызывали не к взволнованному дядюшке, как можно было подумать, а к той жиличке первого этажа, которая за несколько минут уже успела настолько сродниться с китайским ковром, что едва не умерла с горя, когда их разлучили.

Вообще каждый врач «Cкорой помощи» может вспомнить как массу трагических, порою жутких случаев из своей практики, так и очень смешных. И конечно, воспоминания эти могут длиться гораздо дольше, чем лифт поднимается с первого на девятый этаж.

И вот он остановился. Александр уже нацепил на лицо извиняющуюся улыбку, чтобы успокоить человека, который, конечно, испуганно отпрянет от дверей лифта, однако отпрянуть пришлось не кому другому, как ему.

Наверное, отпрянешь, увидев, что лифт вызвала… собака!

Это была небольшая, но весьма усадистая собачина серо-тигровой масти, с мрачным выражением короткой морды и широко расставленными светло-карими глазами. Причем собака находилась на лестничной площадке не одна. Рядом с ней стояло некое существо, более всего напоминающее сладкий сон поэтически настроенного охотника-африканца: не то пеликан, не то верблюд, не то страус эму, а может, и райская птица. Существо было практически в рост человека, однако ни рук, ни ног, ни каких-либо иных членов у него не было, поэтому нажать на кнопку вызова лифта оно явно не могло. Значит, все-таки собака…

В следующую минуту мужской голос сказал:

– Грета, домой! – и из двери с цифрой 108 вышел невысокий лысоватый человек. В руках у него была еще одна райская птица, а может, верблюд, размером значительно меньше первого.

– Ох! – сказал мужчина, увидев Александра, замершего в лифте. – Погодите, не уезжайте, я сейчас. Подержите-ка! – И он сунул в руки Александру то неведомое существо, которое держал в руках, а другое, доселе охраняемое собакой, начал заносить в кабинку.

До Александра наконец-то дошло, во-первых, что существо не живое, а фарфоровое или фаянсовое, а во-вторых, что налицо недоразумение, из-за которого его пребывание в лифте грозит затянуться.

– Да я вообще-то уже приехал! – сообщил он, выходя и возвращая фарфоровое нечто мужчине. – Мне в сто восьмую квартиру, к Галине Мавриной.

– Заказчик? – спросил мужчина, кивнул собаке: – Грета, проводи. – И скрылся в лифте вместе с фантастическими зверептицами.

Лифт уехал. Грета выжидательно посмотрела на гостя, а тот не мог заставить себя сдвинуться с места: все смотрел и смотрел на дверь под номером 107, вспоминая, как она выглянула оттуда, чуть щурясь, словно была близорука, и как плясали по тонким, красиво вылепленным плечам ее вьющиеся рыжие волосы. И как потом…

Что-то дернуло его снизу в сторону. Александр опустил глаза и увидел, что Грета начала буквально выполнять приказ хозяина – провожать гостя в комнату, таща его за джинсы. Вид у псины был страшно деловой – пришлось повиноваться, иначе она при таком рвении могла и штаны порвать!

– О господи, двери-то не закрыл! – вдруг послышался из глубины квартиры сердитый голос, и перед Александром предстала довольно высокая, пышногрудая женщина – вернее, дама. Несмотря на то, что она была облачена в свободную блузу, простые джинсы и волосы ее были довольно небрежно собраны в пучок, это была именно дама. Плечи ее нельзя было назвать иначе чем роскошными. При взгляде на нее невольно вспоминался Базаров: «Эдакое богатое тело!..» И все, цитату на этом можно завершить.