МЖ-2. Роман о чиновничьем беспределе

Лора немного помолчала, словно собираясь с мыслями, затем немного смущенно спросила, есть ли у меня еще дети. Я ответил, что у меня было трое детей, а теперь только двое. Мой сын, которого я так ни разу и не увидел, погиб в далекой стране, на берегу Атлантики.

– Я бы тоже хотела сына, – задумчиво вымолвила она, и я удивленно поглядел на нее, на мгновение отвлекшись от дороги. К счастью, все было спокойно, время позднее, машин немного, да и скорость я не превышал, помня о своих «левых», скрученных с грузовика номерах. Кстати, всем посоветую иметь пару-другую таких вот «левых» номеров про запас. Вы сами удивитесь, насколько это вдруг сможет вам однажды пригодиться. Например, вздумаете следить за кем-то на собственной машине, мало ли ситуаций…

– Ты? Ты хочешь сына?

– А что тебя так удивляет? Я всегда хотела сына. Когда я была первой среди моих погибших братьев, то мечтала забеременеть во время Вальпургиевой ночи.

– Якобы от самого Сатаны? Чтобы родить антихриста? – Я говорил абсолютно спокойно, хотя поводов для того, чтобы ужаснуться, было хоть отбавляй. – Твоя вера в антихриста, помноженная на мою веру в Христа, могла бы привести к интересным результатам. Ты разочаровалась в своем кумире, я никогда не понимал до конца цель, которую преследовал мой… Не могу назвать его кумиром, ведь он призывал не создавать себе кумира. Знаешь, несмотря на то, что я собираюсь стать апостолом новой церкви, нашей церкви, церкви Наслаждения, я все равно не стану отвергать Иисуса. К тому же мне кажется, что Иисус ведет меня, я даже уверен в этом. Я также думаю, что ему нравится наша идея. И кстати, антихрист – это такой же миф, как и миф о происхождении его отца. Отец не существует, значит, и родиться от него никто не может. Не так ли?

– Да-да… – тихо отвечала Лора, неподвижно глядя перед собой. Внезапно что-то происходящее на улице отвлекло ее внимание, и она невольно вскрикнула:

– Ты только погляди, что делается!

Двое пылких абреков вытаскивали какого-то мужика из «Порше». Мужик орал и упирался, абреки лупили его по голове. Я остановился так резко, что Лора чуть не вышибла головой лобовое стекло. Ремень безопасности перехватил ей шею:

– Что ты делаешь?! – придушенно прохрипела она. – Не нарывайся! Какое твое дело?

– Правое, – быстро ответил я, выхватывая пистолет и чувствуя, как мгновенно закипела кровь в предчувствии убийства. Я нисколько не раздумывал над своими действиями. Перед глазами у меня маячило мертвое лицо маленькой Марии, а мужик, которого эти двое вытряхивали из его автомобиля, казался мне самим Брасье, Брасье, который воскрес, чтобы вновь и вновь пасть жертвой насилия от рук очередных гоблинов, залетных джентльменов удачи. Кто на сей раз? Чеченцы? Дагестанцы? Ингуши? Грузины? Кто?!

Пуля не выбирает. Она равнодушна к национальностям и одинаково эффективна против всякого двуногого существа с недобрыми намерениями. Я положил руки на крышу «Альмеры» на полицейский манер, чтобы лучше было целиться, и снес одному из гангстеров полголовы. Другой кинулся бежать, но почти сразу упал и затих. Минус два. Мужик сидел возле своего «Порше» и, тяжело дыша, держался за грудь. Времени на то, чтобы угостить его нитроглицерином, у меня не оставалось, но он показал мне большой палец: будет жить.

– Проблем ты мне наделал, – он закашлялся, – что я теперь ментам скажу? Они же на меня двойное убийство повесят! Валить отсюда надо…

Он встал, пошатываясь, не глядя уже по сторонам. Залез в машину, завел мотор и рванул куда-то во дворы.

– Супергероям не нужна благодарность, – дурашливо откозырял я ему вслед и разрядил оружие, – рад был спасти вашу задницу, мистер Говно…

…Быть может, и впрямь права была Лора? Зачем я влез в это дело? С какой стати я вообще взял на себя роль судьи и, не имея на это никакого права и основания, переложил вину двух ублюдков со стамесками на всех, кто не моего племени? Помог я этому «Порше», и что в результате? О, эта жуткая, маниакальная страсть. Ощущение себя в роли судьи с пылающим мечом в виде пистолета. Где-то это уже было. В каком-то фильме… Ангел, автобус, собрание акционеров, «вы молитесь золотому тельцу», трах-ба-бах. В своем мщении я пока что не продвинулся ни на шаг: непосредственные исполнители убийства семьи моего друга вне пределов моей досягаемости, и я не знаю, что с ними. Боже, как я запутался! Боже мой! Боже мой? Да кто ты такой? Почему ты молчишь? Правильно ли я поступил только что или нет? Дай мне ответ. Но ты молчишь. Ты вечно молчишь…

Очень спокойно и уже без всяких происшествий мы почти доехали до Зеленоградской улицы. На повороте с Фестивальной притаился автомобиль ДПС. Они собирали всех, кто ехал мимо, искали пьяных лихачей. Конечно, они остановили и меня, и я аккуратно прижался к обочине. Лора занервничала:

– Как ты думаешь, это уже за нами? За мной? За тобой? Введен план «Перехват» или как это там у них называется?

– Нет, конечно. Мы вне подозрений, Лорина-балерина.

Я полез во внутренний карман, и вместо удостоверения пальцы нащупали лишь какую-то ненужную бумажку. Тогда я проверил в боковых карманах. Пусто. Все еще стараясь сохранять спокойствие, я еще раз тщательно ощупал карманы, и меня охватила паника. Пистолет мешал мне, давил на печень и был не заряжен. У «глока» нет предохранителя, поэтому лучше не носить его с досланным в ствол патроном. Это может стоить мошонки, славной мошонки, где звенят яйца и все такое. «Глок» отстрелит ее, и она улетит в рождественский дымоход. В тот самый, куда спускается пьяный Санта и кладет в носки детишкам не то, о чем они его просили. Я несу бред и делаю это преднамеренно, вся эта ересь отвлекает меня от мыслей о пропавшем удостоверении. Где я его оставил? Память, словно проектор, слайд за слайдом показывает мне интерьер берлоги. Софа. Когда я уходил, то на ней ничего не было. Пол. Он был чист. Кухня. Я не задерживался там и ничего не выкладывал из карманов. Но ведь что-то я из карманов выкладывал. Что и где? Ключи! Я положил их рядом с телевизором. И не только ключи. Я положил рядом с ключами еще и ксиву. Явственно вижу, как я сделал это. Идиот!

Я вышел из машины. Поднялся ветер, инспектор шел ко мне, придерживая фуражку. Я вспомнил, что моя фуражка лежит в дорожной сумке, а сумка в багажнике. А еще в сумке лежат форменные, с лампасами, брюки, рубашка с погонами, которые я сам на нее присобачил, ботинки и китель. А у кителя есть два больших накладных кармана на пуговицах. Правый и левый. И левый карман, кажется не пустой. Какой же я мудак!

Стараясь не напугать инспектора, я спокойно открыл багажник. В этот момент он и подошел. Представился:

– Документики покажите.

– Знаешь, как говорят в Америке? – весело спросил я его, копаясь в сумке и больно стукнувшись пальцами о выступ винтовки. – Там говорят: «В чем дело, офицер?» Почему у нас так не говорят? Почему у нас все офицеры «товарищи»? Товарищ и звание. Странно, правда? Вот называли бы тебя «офицер», а не «товарищ старшина», тебе было бы приятно. А то меня когда называют «товарищ подполковник», то я всегда вспоминаю их фильмы, где никто так не говорит. И форма у них красивей, чем наша. Как считаешь?

Я достал свое удостоверение и, перед тем как раскрыть его, тихонько попросил:

– Слушай, старшина, не пали перед телкой, а? Снял чиксачку, везу к себе, не хочу, чтобы знала, что я мент, а то психовать начнет раньше времени, будет думать, что я ей не заплачу, сам понимаешь.

– Прошу прощения, товарищ подполковник, – понятливо ухмыльнулся инспектор, – все понятно. Счастливого вам пути.

– Все нормально? Я вся издергалась! Что так долго? – Когда я вернулся, Лора забросала меня вопросами.

– Да все в порядке. Просто когда темно, то они обычно просят показать, что в багажнике. Я сразу и открыл.

– Я пиздец как психанула, – призналась она, – ты лучше на Клинский проезд сверни, там и подъезд незаметней, а войдем через парк. Я там знаю одну нычку прямо в ограде. Моя амбрелла родная, – посмотрела Лора на мрачное, казавшееся нереальным здание больницы, – Как же я давно здесь не была. Знаешь, больничка – она живая. Ты скоро в этом убедишься.

2

Фонаря у нас не было, и я приуныл, так как перспектива сломать ноги в самый ответственный момент была совершенно реальной. Но Лора словно кошка видела во мраке. Мы шли через парк без разговоров, только листва, осклизлая после недавних дождей, неприятным звуком отмечала наше продвижение к цели. Я думал, почему он ей не звонит, почему до сих пор так и не проявился ее отец. Я не знал тогда, что ее охранник умер до приезда «Скорой», что на тот момент, пока мы шли к больнице, записку из его кармана так и не достали (это сделают позже, при осмотре тела в морге). Я также не знал и не мог знать, что Масионжик выдвинул версию о Лорином похищении, и ее же стал придерживаться Коваленко. В городе был введен план «Перехват», десятки людей были разбужены ночными звонками, по нескольким адресам были направлены сотрудники милиции: все искали Лору, но почти никто не знал, где ее искать.