Н 7

Девушка расслабилась, положила голову мне на плечо и повернула лицо так, чтобы губами касаться уха. От нее пахло цветами.

Мне подумалось, что уже начало одиннадцатого, Дарина ждет моего звонка, а я тут… Что, собственно, тут? Энн с трудом ходит, однако силы для совращения у нее почему-то есть. Уж не симулирует ли она? И если симулирует, то зачем и для кого создает картинку? Нет, на заказ так не позеленеешь, и желания выдают: она хочет, чтобы не болело, и лишь изредка прорываются намерения, касаемые меня. Я немного отстранился от ее губ и снова ощутил недобрый взгляд. В этот раз народа на танцполе было много, и кто смотрел, понять не получилось.

— Спасибо, — прошелестела Энн, когда танец закончился, оперлась о мою руку, и мы направились к столику, куда расторопный официант перенес часть блюд.

Я поискал Погосяна, потому что больше враждебность излучать было некому, не нашел, глянул на свое отражение в стекле и под пальмой, подчеркнутой уличной подсветкой, заметил Дарину. И остолбенел. Конечно же, она видела, как мы танцевали и как Энн ко мне льнула. Но как она узнала? Название ресторана я ей… Погосян! Вот же крыса! Это он написал ей, что я тут иностранных девок пользую!

Дарина уходить не собиралась, видимо, хотела удостовериться, что Энн моя любовница, ждала, когда мы будем целоваться… Точнее нет, она ждала, что целоваться мы не будем и разойдемся в разные сторны.

Вспомнилось, как болельщиков отгоняли менты. Значит, и ее не впустили, вытолкали прочь. Как же некрасиво получилось: моя девочка там, может, пытается войти, но ее отфутболивают, а я тут с заморской красоткой зажигаю. Удивительно, как Дарина еще не психанула. Или психанула и ждет, когда мы выйдем, чтобы набить мне морду?

Что же делать? Дарина не поняла, что я ее заметил. Попытаюсь исправить ситуацию. Я достал телефон и написал: «Не получается вырваться. На меня повесили англичанку. У нее странная головная боль. Приезжай в ресторан „Гранд“, очень поможешь, если взглянешь на нее и скажешь, что с ней. Встречу у входа».

Ответ пришел мгновенно:

«Вы спали?»

Я закрыл глаза, едва не шарахнулся, когда Энн меня погладила по руке.

— Что-то случилось?

И что отвечать? «Нет, дорогая, конечно нет». И вроде ложь невеликая, но я не хочу, чтобы она между нами стояла. Если написать правду, Рина точно психанет. Обязательно поговорю с ней об этом позже, сейчас — не время. И все-таки вопрос требовал ответа, и я написал: «Когда у меня появилась ты, остальные женщины остались в прошлом».

Я покосился на Энн, потирающую висок. А с ней что делать? Что если она на самом деле ко мне что-то испытывает? В это не очень верилось, и все же… Меньшим жертвуют ради большего, как бы цинично это ни звучало. Очень надеюсь, что здоровье заботит девушку больше, чем я, и она не сильно расстроится.

И плевать на Радина, на шпионские игры… Да на весь мир плевать, когда я могу потерять близкого человека. И лишь сейчас, рискуя потерять, я понял, как мне дорога Дарина.

«Я вообще-то уже здесь», — написала Рина.

В этот момент к нашему столику подошел Радин с грузной женщиной хабалистого вида, в атласном платье, открыл было рот, чтобы ее нам представить, но я поднялся и сказал:

— Товарищ Радин, какая удача, что вы подошли. Поручаю вам мисс Энн. Мне срочно надо отлучиться.

Если Дарина выслушает, не закатит истерику — точно женюсь. Но из всех знакомых девушек так поступила бы… никто. Даже Алена была очень ревнива, а тут не просто изменой, предательством попахивает. Если еще и живое оцепление приплюсовать…

Когда я вышел, здание все еще было оцеплено, но фанатов поблизости не наблюдалось. Мимо проходили пары и компании, в основном молодежь, Дарина стояла все там же под пальмой, глаза ее метали молнии. Я ринулся ей навстречу, желая обнять, но остановился в метре, ощущая ее отчужденность. Казалось, чем ближе я подходил, тем больше покалывало кожу от напряжения.

— Я понимаю, как это выглядит, — сказал я.

— Отлично, что понимаешь, — процедила она.

— Просто выслушай, — попросил я, — потом решишь, сворачивать мне шею или нет. Ты мне очень дорога. Дороже всех на свете, потому что мы — одно и то же, мы понимаем друг друга с полуслова и не любим лгать…

— Но тогда почему?! — взмолилась Дарина, и в ее глазах заблестели слезы.

Я шагнул к ней, сграбастал, прижал к себе, а потом поднял ее голову за подбородок и проговорил, глядя в глаза:

— Я не могу сказать. Нельзя. Думаю, ты догадываешься почему. Эта девушка — англичанка с русскими корнями. Англичанка. Понимаешь? — Дальше я уж шептал ей в ухо: — Может, и матч этот проходит в Ялте, потому что… Потому. Рина, есть вещи, которые говорить нельзя.

— Ты спал с ней! — шепнула она с упреком.

— Ты знаешь, что это было до тебя…

— А если бы сейчас было нужно с ней переспать?

— То я сказал бы, что у меня терминальная стадия герпеса. Или СПИДа. Придумал бы что-нибудь. Зачем мне это, когда есть ты? Понимаю, что сложно, но если не будет доверия, то зачем это все? Я такой же, как и ты. Она — чужая женщина из враждебного мира.

Рина шумно вздохнула и сцепила руки за моей спиной. Значит ли это, что я прощен?

— Тебе Погосян написал? — поинтересовался я.

Рина кивнула.

— И фоточки прислал, а потом — гневный текст, какой ты… нехороший человек.

Я выругался. Рина погладила меня по спине и смягчилась:

— Не убивай его. Он ведь думает, что ты меня предал. Отбил у него, а сам…

— Да, это выглядит именно так, — вздохнул я. — И меня он слушать не станет.

— Сама с ним поговорю.

Все еще обнимая ее, я повернул голову, чтобы оценить, что можно было увидеть со стороны. Наверняка над входом в «Гранд» камеры. Мне сейчас нельзя просто развернуться и уйти с Дариной, нужно довести дело до конца, прощупать Радина как следует. Один раз я понадеялся на благоразумие Дарины и не прогадал. Получится ли во второй раз?

— Я понимаю, это прозвучит странно… Мне нужна твоя помощь. Но ради твоей безопасности я не могу раскрыть деталей.

— Ха! Шпионские игры? — прошептала Дарина, отстраняясь.

— Типа того. Сейчас все наблюдают за всеми, и за нами тоже. Потому ты должна изобразить классическую тупую девчонку: разыграть сцену ревности, да поубедительнее, и убежать в ночь, но недалеко… Ты ж можешь понять, что у человека за болезнь, если у него что-то болит?

— Ну?

— А когда я выйду с этой девушкой, Энн, ты на нас налетишь со сценой ревности и просканируешь ее. Она была нормальная, а сейчас что-то с ней не то, голова болит, желания двоятся. Сделаешь?