На афганской границе

Немедленно прозвучало веселое «О-о-о-о-о!»

— Из сладкого тут у меня еще конфеты и сахар, — похвалился Алейников, — Сагдиев? Ильяс! Ты там где?! Говорил, рачков не пробовал? Да не раков! Конфеты! Рачки! Ну вот, сегодня попробуешь!

Тем временем почту раздали, и наряд вернулся в машину. Развернувшись во дворе заставы, уехал прочь, и часовой принялся закрывать за ним ворота.

Пронаблюдав это, я вернулся к письму. Аккуратно оторвал верхушку конверта. Извлек желтоватый тетрадный лист в клеточку.

«Дорогой Саша! — Начинались письмо. Почерк был плавный и аккуратный, считай, каллиграфический. — Вы меня, наверное, уже не помните, а я вас запомнила надолго. Может, даже навсегда…»

Дочитать я не успел.

— Застава, стройся! — Крикнул старшина Черепанов.

И пограничники, побросав все свои дела, тут же кинулись строиться на боевой расчет.

— За прошедшие сутки, — продолжал Таран, когда довел до нас расписание нарядов на новый день, — силами нашей четырнадцатой заставы было пресечено нападение на пограничную заставу со стороны нарушителей государственной границы. Группа нарушителей в количестве более сорока человек, нарушила Государственную границу Союза Советских Социалистических республик и напала на пограничные наряды, выполнявшие боевую задачу согласно боевому расписанию…

— Мне вот интересно, — шепнул Стас Алейников, — как ты все ж с той горы выбрался? Как умудрился чучмека этого взять?

— Будет время, расскажу, — ответил я ему тихо.

— А мне больше интересно, — начал, стоявший справа от меня Уткин своим низковатым баском, — как духи умудрились взорвать пост этих зеленых? Ихние погранцы вообще что ли не работают? Так, штаны протирают?

— Ох, не духи-то были, — кисловато заметил Стас. — Точно тебе говорю, не духи.

— А кто ж?

— Сами зеленые.

— Это как?! — Удивился Уткин.

— Потом я тебе объясню, Вася.

— Тем не менее — продолжал Таран, — наши пограничники справились с нападением врага решительно, проявили профессионализм и сноровку во время защиты Государственной границы. В бою доказали мастерство овладения навыками нелегкого солдатского труда. Доказали свою доблесть и решительность. Ефрейтор Канджиев!

— Я!

— Вовремя обнаружив нарушителей границы, ефрейтор Канджиев проявил выдержку и, будучи старшим наряда, на месте организовал засаду. — Провозгласил Таран. — Затем внезапно атаковал нарушителей. Силой своего оружия и меткой стрельбой уничтожил двух нарушителей. Рядовой Глушко!

— Я!

— Оказавшись окруженным врагом, проявил профессионализм и вовремя доложил на заставу о случившемся нарушении государственной границы. Силой своего оружия и гранатами уничтожил двоих нарушителей. После чего вывел наряд, включая раненного старшего наряда, из окружения. Сержант Мартынов!

— Я!

— Первым обнаружил группу нарушителей границы и, презирая страх, вступил с ними в стрелковый бой. Лично уничтожил нарушителя. Тем самым обеспечил отход рабочей группы, трудившейся под его командой. Рядовой Селихов!

— Я! — Отозвался я.

— Первым заметил группу нарушителей государственной границы. Проявив недюжинную выдержку и воинскую смекалку, уничтожил четверых врагов, из которых: силой своего оружия — троих, одного — в рукопашной. Будучи в окружении врагов, проявил смелость и самоотверженность. Презирая страх, без оружия, оттянул группу нарушителей границы на себя, позволив наряду сообщить о нарушении Границы и выйти из-под огня противника. Оставшись в одиночку, лично обезоружил и задержал нарушителя границы, доставил его на заставу.

Все это время Таран читал свой доклад по бумажке. Потом оторвался от нее.

— Рядовой Селихов, — сказал он.

— Я!

— Выйти из строя!

— Есть.

Пограничники расступились передо мной, и я вышел, стал перед строем.

— Отличная работа, Саша, — сказал Таран помягчевшим голосом, — Видать, поступок, за который ты получил свою медаль на учебке, не был итогом удачного стечения обстоятельств. Не был случайностью. Ты всем доказал, из чего сделан. Причем в первом же наряде. Отправлю в отряд рапорт на твой счет. Хочу представить к награде. Вернуться в строй.

— Есть.

Когда я встал на свое место, тут же услышал шепот Стаса:

— Ну ты, конечно, дал. Я так и думал, Сашка, что ты темная лошадка, но что б так быстро раскрыться, это о-го-го.

— А я еще со сборного пункта понял, что Сашка наш непрост, — ухмыльнулся Уткин.

— Стоит отметить также тех пограничников, что выполняли боевую задачу в поисковых группах, — продолжил Таран, — Сержант Нарыв!..

— Ну и что потом было?

— Да чего было? — Устало пожал я плечами, — ударил я его в харю лбом, вот дух и потерялся. Ну а я давай его вязать…

— Ну ты даешь, — рассмеялся Миша Глушко.

— А я говорил, Сашка — каратист! — С гордостью добавил Уткин.

В ленинской комнате, за полчаса до отбоя собралось человек шесть пограничников.

Я пришел просто прочитать письмо, да только времени на это все никак не находилось. Был я уверен, что письмо прислал мне брат, а вон оно, как вышло. Оказалось, что это Нина, та самая девчонка с поезда, которую я защитил от дембелей.

Вот какая она оказалась, эта Нина. Упорная, ничего не скажешь. Я даже сам ей намекнул, что занят, но девчонка все равно за свое. Умудрилась же еще как-то откапать почтовый адрес, хитрюга.

Правда, я признался сам себе, что приятно мне было получить письмо от этой девочки. Я планировал написать ей благодарность, а потом извиниться и сообщить, что не могу вести с Ниной переписку. Не порядочно это как-то. Учитывая, что моя будущая жена где-то здесь гуляет.

Однако вместе с этим приятным чувством пришло и другое: чувство беспокойства о брате. Что там с ним сейчас? Почему не пишет? Может, моего письма ждет? Я должен был это выяснить. Для начала просто написать ему.

Вот только мне не дали даже прочесть Нининого письма, ни то, что Сашке писать. Ребята зашли в ленинскую комнату и тут же пристали с расспросами. Расскажи, мол, как все было на горе. Ну я и рассказал, а чего тут поделать? Все равно не отстанут.

— Так, народ, — продолжил я, — у меня тут дела. Письмо надо прочесть. Ну и написать кое-что.

— Письмо? От девчонки? — Заинтересовался Матвей Серый, один из молодых, что приехал с нами на заставу.

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — сказал я с доброй ухмылкой.

— Ой! Ой! Посмотрите на него, — рассмеялся Матвей, — секретничает! Как хоть зовут?

— Матвей, да не приставай ты к человеку! — Уткин принялся в шутку выталкивать его в коридор, — у него дела, а мы тут пристаем! Неприлично!