На Багамах

Фаустман допивает вино и быстро смотрит на Беатрис и Марго. Ладонями они брызгают друг в друга водой. Фаустман воображает ряды резервуаров, наполненных кораллами всех мыслимых разновидностей — пурпурный лист, дерево из слоновой кости, оранжевая трубка, пещеристая звезда, сплавленные рога, хрупкое блюдце, гигантский мозг, бороздчатый гриб.

— Это соблазнительно, — говорит он Мефисто.

— Однако, вы колеблетесь. Вам, должно быть, требуется дополнительная компенсация?

— Вопрос не в деньгах.

— А в чем же тогда?

— Трудно сказать. В академической чистоте, должно быть.

— Но я же не душу вас прошу продать. Я просто прошу вас помочь омолодить наши рифы. Кроме того, что хорошего в вашей академической чистоте, если вы теряете гранты на свои исследования?

Фаустман замечает, что Беатрис и Марго избавились уже и от бикини.

— Это вы верно заметили, — отвечает он.

– Regarde les femmes [5] — шепчет Мефисто и тянется к видеокамере. — Их разве терзают соблазны?

5

Посмотрите на женщин (фр.)

Фаустман смотрит на двух женщин — они целуют друг друга, — прислушивается к тихому шелесту видеокамеры, когда та задерживается на словно изваянной груди Беатрис, блестящей от воды, на возбужденных сосках Марго, с которых стекают капли.

— Мне нужно время, чтобы обо всем этом подумать.

— Ну разумеется, друг мой. Думайте, сколько нужно. А пока следите за камерой.

Глаза в глаза, лица сближаются, Беатрис и Марго продолжают обнимать друг друга, но вот Мефисто шепотом дает режиссерские указания, и Беатрис подплывает к бортику бассейна, цепляется за облицовку, широко распахнутыми глазами смотрит прямо в объектив, а Марго приближается к ней сзади и начинает пальцами ласкать ее.

Не отрываясь от повернутого к Фаустману видоискателя камеры, Мефисто подбадривает их на арго, которого Фаустман не понимает. Беатрис отвечает стоном удовольствия, Марго — потоком слов на французском.

— Моя жена убеждена, что истинный морской биолог уже давно прыгнул бы в бассейн, — говорит Мефисто.

— Скажите ей, что дело не в том, что меня это не соблазняет, — отвечает Фаустман. — Просто я…

— Чувствуете скованность?

Фаустман делает глубокий вдох и кивает.

— Потому что женщина, возбуждающая вас, — моя жена?

— Возможно.

– Un savant scrupuleux [6] — говорит Мефисто жене. — Il lui faut plus de temps pour reflechir.

В ответ на это Марго подманивает Фаустмана кончиком языка.

— Что вы ей сказали?

— Я объяснил, что вам нужно больше времени на раздумья, — отвечает Мефисто. — Или вы уже подумали достаточно?

К этому времени Беатрис реагирует на услуги Марго, ахая от удовлетворения, вскрикивая в экстазе, вздрагивая от приближающегося оргазма. Не в силах сдержаться, Фаустман глубоко вдыхает ночной воздух, срывает с себя рубашку, брюки и белье.

6

Ученый щепетилен (фр.)

— Вы точно не против?

— Но я в восторге! — восклицает Мефисто. — А Марго — еще больше меня. Неужели вы не видите, что рвение, которое она разжигает в Беатрис, — лишь зеркальное отражение ее собственных желаний?

Фаустман делает шаг к краю бассейна.

— Ну, раз вам все равно…

– C'est tout entendu [7] — заверяет его Мефисто. — Но что вы можете сказать в ответ на мое предложение?

Фаустман долго смотрит на двух женщин, поджидающих его в нетерпении течки, готовится нырнуть.

7

Все решено (фр.)

— Хорошо! — кричит он. — Я согласен!

– Alors, depeches–toi! [8] — отвечает Мефисто, направляя камеру на обнаженный зад Фаустмана. — Не заставляйте дам ждать. Погружайтесь, будто вы, как это говорится, — chez vous! [9]

* * *

Две недели спустя по предложению Беатрис они с Фаустманом решают отпраздновать в баре международного аэропорта Нассау. Они направляются в Нью–Йорк, где Фаустман ожидает поздравлений коллег по Институту океанографии за то, что обеспечил контракт, который спасет лабораторию кораллов, а Беатрис намеревается заявить своему редактору, что уходит из этого бульварного листка навсегда. Несколько запечатанных контейнеров, за погрузкой которых в грузовой люк самолета «Дельты» до Ла–Гуардии они только что проследили, будут доставлены в институт незамедлительно. А если что–нибудь пойдет не по плану? Или, точнее, если выяснится, что кораллы делят место в контейнерах с чем–нибудь еще? Такая тревожная перспектива вдруг оказывается на самом пороге сознания Фаустмана, когда Беатрис, заказав пинья–коладу, ни с того ни с сего ставит его в известность, что когда контейнеры доставят, она и несколько деловых партнеров Мефисто собираются быть на всякий случай под рукой.

8

Ну, тогда ныряй! (фр.)

9

У себя дома (фр.)

— Под рукой на случай чего? — спрашивает Фаустман.

— На случай торжественного открытия. — И Беатрис поднимает стакан, будто произносит тост.

— Ты имеешь в виду — открытия контейнеров?

— Чего ж еще?

Фаустману не хочется верить в то, что она явно хочет сказать.

— Секундочку, — говорит он. — Одну секундочку.

— Что–то не так? — спрашивает Беатрис, пристально гладя на него поверх края стакана.

— Не хочешь ли ты сказать, что в них — что–то еще, помимо кораллов и морской воды?

Беатрис хрипловато смеется.

— Тебе не кажется, что беспокоиться об этом уже поздно?

— Ты не ответила на вопрос.

— Откуда я знаю, что в контейнерах? Когда мальчики Мефисто их наполняли, тебя разве рядом не было?

— Не все же время, — уныло отвечает Фаустман.

— Значит, видимо, тебе просто не хотелось знать.

Пораженный наглой точностью этого заявления, Фаустман мысленно совершает скачок во времени — грузовой порт Ла–Гуардии, контейнеры обнюхивает немецкая овчарка, рвется с поводка, скулит, предупреждая хозяина…

— Назови мне слово, — говорит Беатрис, озаботившись его внезапной бледностью, стараясь отвлечь. — Любое слово.

— Собака, — рассеянно отвечает Фаустман.

— Не беспокойся. Собаки ничего не чуют через морскую воду.

— Значит, внутри действительно что–то есть! — восклицает Фаустман. Мысленным взором он уже видит таможенника, вскрывающего запечатанную крышку.

— Да возьми же ты себя в руки! — советует Беатрис. — У тебя просто нервы разыгрались. В первый раз так со всеми бывает.

— Что ты хочешь сказать — в первый раз? — стонет Фаустман: он никак не может поверить, что худший его кошмар подтверждается в этом разговоре.

— Меф собирается отправлять тебе много кораллов.

Осознание того, что такую же кошмарную тревогу придется испытывать еще и еще, лишает Фаустмана дара речи.

Беатрис ободряюще улыбается ему.

— Я разве не обещала, что мы с тобой много времени будем проводить на Багамах?

Когда они покидают бар и начинают спускаться в зал ожидания вылета, им вслед смотрят какие–то туристы, только что из Бостона. Ничего удивительного — на первый взгляд они потрясающая пара. Беатрис, снова в золотых парчовых брюках, спускается своей неподражаемо провокационной походкой: одна сандалия на каблуке за другой, держась за плечо спутника; а загорелый и мрачный на вид Фаустман с дипломатом в одной руке и алюминиевым тубусом в другой своим твердым шагом поддерживает ее текучий ритм. Если присмотреться, однако, становится видно, что он весь трясется и обильно потеет, а Беатрис положила ему на плечо руку поддержать не столько себя, сколько его.