На берегах Ганга. Торжество любви

Слоны не выказывали ни малейшего беспокойства или волнения. При входе в джунгли они высоко подняли свои хоботы, чтобы тигр во время прыжка не мог схватиться за них; внимательно смотрели по сторонам и осторожно подымали тяжелые ноги, как бы желая избежать шума.

Не успела охота перейти через лагерный ров и приблизиться к джунглям, как первый шикарий, ехавший непосредственно за губернатором, протяжно затрубил в рог. В тот же миг со всех сторон поднялся оглушительный шум барабанов, трещоток и ружейных выстрелов, которым цепь загонщиков выманивала тигров из дневных логовищ и гнала их навстречу охотникам.

Вдруг слон Гастингса остановился — сбоку из кустов показалась огромная голова со сверкавшими фосфорическим блеском зеленоватыми глазами. Более опытные охотники отодвинулись, потому что одно из правил охоты — выступать против тигра в одиночку, чтобы освободить место для выстрела. Шикарий крикнул новичкам отойти друг от друга как можно дальше.

Несмотря на шум, раздававшийся со стороны загонщиков, послышался ужасающий рев страшного хищника. Почувствовав себя в засаде, он выполз из кустов и приготовился к прыжку. Не ожидая знака корнака, слон Гастингса повернулся на тигра, закинул назад хобот, низко наклонил голову и маленькими шагами направился к хищнику.

Тигр полз по земле, совершенно растянувшись, и ударял хвостом направо и налево, но вдруг сделал огромный прыжок и вцепился передними лапами в голову слона. Ужасные когти глубоко впились в толстую кожу слона, и кровь заструилась из ран. Лорд Торнтон, ближайший очевидец всего происшедшего, вскрикнул от ужаса; казалось, что тигр сейчас очутится на спине слона, так близко сверкали его глаза и лязгали страшные челюсти.

Но Гастингс стоял спокойно и неподвижно в своей хауде, нацелив ружье на тигра. Да и корнак, сидевший между головой слона и хаудой, оказался непосредственно перед тигром и держался спокойно.

Положение, казавшееся со стороны таким ужасным, в сущности, не представляло серьезной опасности: тигр, уцепившись передними лапами за голову слона, задними висел в воздухе и не имел точки опоры не только для прыжка, но и для дальнейшего карабканья по телу могучего животного. Если б тигру удалось зацепиться когтями за переднюю ногу слона, тогда корнаку и охотнику грозила бы действительно серьезная опасность. Но умный, отлично выдрессированный слон знал, что ему надо делать: он еще ниже наклонил голову, сильно потряс ею, и увлекаемый собственной тяжестью тигр грузно упал на землю.

Не успел яростно рычавший хищник приготовиться к новому прыжку, как грянули два выстрела из ружья Гастингса, и тигр, пораженный насмерть, свалился в предсмертных конвульсиях. Тогда слон выпрямился, поднял ногу и уверенно опустил ее на еще вздрагивавшую голову тигра.

Подошли шикарии и отнесли в сторону добычу. Громко раздался звук рога шикария, и со всех сторон послышались ликующие крики, приветствовавшие успех губернатора; но Гастингс, не останавливаясь, двинулся вперед на своем слоне, очень мало обеспокоенный полученными им ранами.

Скоро на краю огромного, обросшего тростником пространства послышался яростный рев второго тигра. Гонимый загонщиками, он выскочил из кустов и бросился прямо на слона лорда Торнтона. Тот выстрелил, не дав тигру прыгнуть. Целился он хорошо, но попал зверю не в сердце, а в бок. На мгновение зверь присел и громко зарычал от ярости и боли, затем сзади бросился на слона и вскарабкался ему на спину. Крепко уцепившись и щелкая зубами, сидел он непосредственно за хаудой и обдавал лорда своим горячим дыханием.

Шикарий быстро приближался на своем слоне, Гастингс велел корнаку также подъехать: лорду Чарльзу угрожала серьезная опасность.

Но лорд Торнтон не терял хладнокровия. Он схватил другое ружье, подошел к задней решетке хауды и почти в упор выстрелил из обоих стволов в голову тигра. Тигр упал со слона, кровь так и лилась, но выстрелы все-таки оказались не смертельными. Раненый зверь огромным прыжком бросился на шедших позади ласкариев, сшиб одного из них и, пробивая себе дорогу среди подходивших со всех сторон охотников, помчался прямо в чащу.

Гастингс подоспел на своем слоне. Лорд Торнтон непосредственно следовал за ним.

— Вы слишком рано стреляли, — крикнул ему Гастингс, — но вам делает честь ваше хладнокровие. При первой охоте на тигра обыкновенно теряют голову.

— Я уверен, что хищник смертельно ранен, — заявил лорд Торнтон. — Он не уйдет далеко. Нельзя ли его догнать? Очень уж хороша его шкура!

— Вы не знаете, насколько они живучи, лорд Чарльз, — возразил Гастингс. — Если сердце и затылок не тронуты, то тигры поправляются от самых тяжелых ран. Но шкура от вас не уйдет, а раненого тигра надо догнать и прикончить.

— Спустите собак! — приказал Гастингс.

Собак спустили, и они, рыча и обнюхивая, пошли по следу. Даже Неро завозился в хауде.

Все осторожно двигались за собаками, только Марианна осталась около раненого ласкария и утешала его. Вдруг собаки остановились и ощетинились; ни одна не осмелилась пойти навстречу тигру, который сидел в высоком тростнике и при приближении людей вскочил, зарычав от боли.

— Пустите меня вперед! — крикнул лорд. — Это моя добыча…

— Стойте! — приказал Гастингс. — Тигр теперь опаснее, чем когда-либо, и, если у него хватит сил для прыжка, он бросится на охотников и собак, и его жизнь нам будет дорого стоить. Стреляйте! — крикнул он.

Шикарии стали полукругом за собаками и прицелились; по знаку Гастингса раздался залп, и тигр свалился. Около него образовалась целая лужа крови.

— Теперь ваша добыча не уйдет от вас! — проговорил Гастингс.

Охота продолжалась. Один из тигров достался лорду Торнтону; на этот раз ему удалось подпустить тигра спереди и, когда слон стряхнул его с головы, убить его метким выстрелом в затылок. Другой подкрадывался к слону Марианны, но бросился на одного из находившихся поблизости слонов с шикарием. Слон стряхнул его, тигр упал на спину, и не успел он подняться, как Марианна выстрелила ему прямо в сердце, а ее слон наступил на голову умирающего зверя.

Все охотники в приподнятом настроении окончили охоту. Гастингс велел всем идти отдыхать до следующего дня.

За поздним обедом царило еще большее веселье, чем накануне, и никто не ощущал усталости. Марианна рано удалилась, а Гастингс объявил, что он завтра не примет участия в охоте: ему хотелось сделать по другую сторону леса охотничью рекогносцировку, чтобы убедиться, не может ли он предложить еще гостям охоту на оленей.

Скоро весь лагерь погрузился в глубокий сон, только со стороны джунглей раздавался рев потревоженных хищников. Когда Гастингс пришел к Марианне в палатку, чтобы пожелать ей доброй ночи, она еще раз робко спросила его, нельзя ли найти другое решение поимки беглецов, но Гастингс остался неумолим.