На берегу незамерзающего Понта

Высадив парней у коттеджа и припарковав там машину, он стремглав ломанулся к Полиному дому — недалеко. Пятьдесят метров. Никогда еще его так не радовали пятьдесят метров расстояния. Это ближе, чем когда бы то ни было за всю жизнь.

Незакрытая среди дня калитка. Уютный внутренний дворик пансионата. Зелень, клумбы. Пару человек, доедавших поздний обед в больших деревянных беседках, окруженных розами. Большие качели, несмазанные и оттого поскрипывающие. На них спокойно раскачивалась Полина в бледно-голубом сарафане, легком-легком, развевающемся на ветру. И что-то прилежно читала. Ни дать, ни взять — барышня из прошлого века. Консерваторка.

— Привет! — выпалил Мирош, обрывая мчащееся вперед время, отсчитываемое скрипом качелей.

Она подняла на него глаза, оторвав взгляд от журнала, и ворчливо сообщила:

— Виделись уже.

— Давно! Полжизни прошло! Как каникулы?

— Сносно. Зачем пришел?

— У меня два дела… — он ненадолго задумался. А потом уселся на соседнее сиденье качелей возле Полины. Оно скрипело еще сильнее. Повернул голову и сказал: — Нет, даже три… Во-первых, поздравить с окончанием сессии. Приват-монстр сильно издевался?

— Как обычно, в пределах нормы.

— Придурок старый, — отпустил убедительную характеристику Мирош и сунул ладонь в карман. Потом перегнулся через сиденье и поймал Полину руку. Через мгновение на ее запястье был закреплен ярко-красный пластиковый браслет.

— Подарок, — медленно проговорил Иван, не отпуская ее. Поздно. По глазам резануло. Он еще не понял, что именно. Резануло.

Полина некоторое время разглядывала браслет с большой жирной Z черного цвета, не заметить которую было невозможно. О фесте в Затоке не знал разве что инопланетянин. Эти дни всегда были наполнены сумасшедшими, ломившимися в поселок, осаждающими пансионаты и частный сектор на предмет ночлега и нередко ночующими потом прямо на пляже.

— И зачем мне это? — поинтересовалась она, кивнув на браслет. Подняла глаза. И увидела его низко опущенную голову. И взгляд, не отрывающийся от ее ладони. От тонких пальцев. Резануло. Ее тоже резануло.

— Подарок, — глухо повторил Мирош. Совсем не так, как еще несколько минут назад, когда как-то неуверенно, но все же напирая, спрашивал про сессию и Фастовского. Сморгнул. Ничего никуда не исчезло. На Полином безымянном пальце по-прежнему поблескивало кольцо. — С этим можно в фан-зону и за кулисы.

— Я как-то не собиралась, — усмехнулась она и отняла руку.

— Даже если без меня? Четыре дня и закрытие. Я всего лишь выступаю.

— А ты при чем? — Полина удивилась и воззрилась на Мироша. — Я вообще не собиралась.

«Подмешать и вдуть!» — зашелся хохотом Гапон в его голове.

— Как хочешь, — ответил Иван. — Он действует все время фестиваля. Это просто… подарок.

Она кивнула, оттолкнулась, и качели снова негромко заскрипели, неспешно раскачивая ее из стороны в сторону.

— Свадьба когда?

— Еще подарок будешь готовить?

— Буду, — выпалил он и вскочил под оглушительный скрежет. — Масло есть? Машинное, любое, какое угодно?

— Понятия не имею, — пожала Полина плечами и неожиданно рассмеялась: — За маслом к маме или тете Гале.

— А самой не? Никак? Ты хоть что-то решаешь?

— А тебе какая разница!

— Есть разница! Эти чертовы качели скрипят так, что у нас слышно! Или твой принц — слишком принц, чтобы петли смазать?

— У тебя все вокруг плохие? — Полина склонила голову чуть набок, продолжая медленно раскачиваться.

— Нет. Мать у тебя нормальная. И тетя Галя. Фурса тоже ничего. Вот я — дрянь человек. Потому знаешь… хочешь послать меня — сейчас самое время. Даже прислушаюсь.

— Я пока повременю.

— Дура! Нахрена? И так со мной все ясно. С первого дня все ясно! — прокричал Мирош, заставив обедающих поднять свои головы и уставиться на них. Это стало последней каплей.

Развернулся и бросился к калитке, столкнувшись с семейной четой, тащившей ярко-желтый надувной матрас. Они пройти не могли. Мирош не мог. Толкались несколько отчаянно долгих секунд, покуда он не вырвался на свободу, на улицу. Перебежал дорогу, чуть не угодил под фольксваген, таранивший парковочное место. Ругнулся уже на водителя. И через считанные секунды оказался возле своего коттеджа, сжимая и разжимая кулаки.

Чертово кольцо на ее чертовом безымянном пальце до сих пор отблесками забивало чертов не желающий по-человечески функционировать мозг. Думать Мирош не мог. Так и стоял несколько секунд посреди дворика. А потом, сам не зная зачем, двинулся к гаражу, откуда доносились звуки струн. Влад никак угомонится. Он так и наблюдал, недоуменно вскинув брови, как Иван шарит по углам в поисках неизвестно чего.

— Помочь? — ехидно поинтересовался Фурса.

Но ответа не услышал. Пять минут возни. Несколько перевернутых канистр. Найденная серебристая бутылка моторного масла Helix. Кисточки не было. Был кусок поролона. Сойдет. Для этого — точно сойдет.

Когда он вернулся, Зорина куда-то делась. Тем лучше. Его не послала — свалила сама. Правда, тем лучше.

Только тетя Галя курила возле входа на летнюю кухню, недоуменно взирая на то, как, кивнув ей, он подтащил к качелям скамью, взгромоздился на нее и принялся возиться с петлями, осторожно смазывая их маслом. Да уделался сам — оно капало с намотанной на палец полоски поролона.

— Чаю будешь? — спросила Галка, скрывая от него любопытную улыбку за сигаретным дымом.

— Нет, спасибо, — отказался Мирош.

А когда уходил, снова оглянулся по двору, так и не увидев Полину.

Она появилась за спиной Галины, когда за ним закрылась калитка. Уходила не по собственной воле. Мать отправила в прачечную — развесить стирку и загрузить следующую. Но заметив во дворе Мироша, развившего деятельность на качелях, застряла на летней кухне и наблюдала за ним издалека. Вот его ладонь, которую он заносит над головой. Длинная, большая, с заметными на ней темными волосками. Откуда она так досконально знала эту ладонь? Уж не от одного ли прикосновения в этот день? Лицо, поднятое высоко вверх, чтобы видеть петли. Растрепанные отросшие за пару месяцев вихры. Короткое «черт», сорвавшееся с губ, когда масло капнуло на плечо.

И прыжок вниз, со скамьи. Удивительные секунды.

— Вот придурок, — усмехнулась Полина, выйдя на крыльцо, едва он исчез.

— Надо Тане сказать, что Генке помощник нужен, — поделилась своими соображениями Галка. — Хороший мальчик. Надо брать.

— Куда брать?

— Подмастерьем. Я еще в том году говорила, что скрипят — сил нет, а я тут целыми днями на кухне, мне слышно. Бесит.

— Бесит, — согласилась Полина, но думала не о качелях.

Именно раздражение испытывала она последние два месяца от того, что происходило. А происходило что-то невразумительное. Каждая поездка в Затоку и обратно сопровождалась наличием Мироша. Поначалу Полина пыталась изменить маршрут — стала ездить с других станций. Ее маневр он просек слишком быстро, чтобы она успела насладиться самостоятельностью путешествий. И все, что ей оставалось, — смириться с неизбежным. К ее огромному облегчению целоваться Мирош больше не лез, а его присутствие рядом хотя и беспокоило порой, но все же было вполне сносным. Если не считать упрямства в желании влезть на ее территорию всеми правдами и неправдами. Будь то попытка проводить ее до дома или приглашение куда-нибудь сходить.