На берегу Севана (др. изд.)

«Вот и еще «старый дуб» и окружающие его «молодые побеги», — подумал я, глядя на старого охотника и теснящуюся около него молодежь.

А они стояли на обломке скалы, устремив взоры на бирюзовые воды Севана.

В прекрасном настроении я вернулся в город.

Ягдташ мой был набит дичью, и так много чудесных впечатлений оставила во мне эта встреча с дедом Асатуром и его «львятами»!

Эпилог

В одной из выходящих в Ереване республиканских газет в дни, о которых ведется наш рассказ, была напечатана заметка, под заглавием «Важная находка». В заметке этой сообщалось, что юные натуралисты села Личк нашли очень ценный клад, который и передали полностью государству.

Не прошло и нескольких дней после появления этой заметки, как в селе распространился слух, что Министерство финансов решило выдать старому охотнику деду Асатуру и юным натуралистам проценты, причитающиеся им по закону за находку.

Когда ребята получили свою долю, значительность суммы привела их в смущение.

— Знаете что? — сказал Камо. — Давайте уделим большую часть денег на постройку птичника. Да не простого, а по последнему слову науки.

Предложение было принято с радостью.

Позвали в правление колхоза и старого охотника. Здесь он увидел на столе целую гору денег.

Встретил старика сам председатель колхоза Баграт.

— Дедушка Асатур, — сказал он, пожимая деду руку, — поздравляю! Правительство прислало тебе вознаграждение за найденный клад. Это тебе полагается по закону.

Дед Асатур, увидев деньги, совершенно растерялся.

— Ого!… — поразился старик. — Что ж так много? — Он погладил бороду, посмотрел смущенно на председателя и отрицательно покачал головой: — Нет, брат, не надо… Снова сна лишусь. Снова из ума выживу. Нет, не хочу… — Дед Асатур помолчал немного, подумал и сказал: — Пожалуй, знаешь что: решим это дело по нашему, охотничьему обычаю. Я ведь, брат, за всю жизнь свою, сколько бы ни стрелял, себе только на шашлык оставлял, остальное соседям раздавал. Это дедовский охотничий закон. Ну и что ж? Прикажешь мне теперь этот закон забыть, нарушить? Нет, охотник Асатур не из таковских. И это, брат, моя охота, а это — моя в ней доля… — Дед протянул руку и взял со стола одну пачку денег. — Это мой «шашлык», а остальное раздели среди колхозников, школе дай, детскому саду… Сам знаешь, кому лучше, — добавил старик и вышел.

Баграт открыл было рот, чтобы что-то сказать, но деда уже и след простыл.

Он шел по сельской улице, довольный и радостный, и так легко было ему, словно непосильный груз с плеч сбросил.

Была мягкая, солнечная осень.

С полей прилетали и, гогоча, крякая, посвистывая, рассаживались по своим местам питомцы птицеводческой фермы: гуси, утки, чирки.

«Заведующая фермой» Асмик с помощью своего «заместителя» Сэто осматривала птиц, отбирала лучшие экземпляры гибридов и помещала их в особые, приготовленные для отправки клетки.

На пасеке Грикор вынимал из ульев золотые, полные меда соты и приговаривал:

— Ну и медок!

Армен и Камо принимали соты у Грикора и деловито укладывали их в ящики — видно, тоже в дорогу.

Ребята лихорадочно готовились к отъезду в Москву. Их пригласила к себе в гости Центральная станция юных натуралистов.

Старый охотник курил и говорил задумчиво:

— Так, значит, завтра едете, мои львята?…

На другое утро клетки с птицами и ящики с медом ребята погрузили на грузовик. Самим юным натуралистам председатель Баграт предоставил новую блестящую легковую машину колхоза.

Отъезжающие расцеловались с родными, обняли деда Асатура и сели в автомобиль.

Сонб, поцеловав сына, подошла к деду Асатуру, чмокнула его в руку и сказала растроганно:

— Прости, дядя Асатур! Пусть мои проклятия в сердце твоем не останутся…

Тут, повернувшись, Сонб увидела счетовода Месропа, пренебрежительно махнула на него рукой и вдруг снова раскрыла свой «мешок проклятий»:

— Эта желтая черепаха всему виной… Эта черная душа… Ах, чтобы бог на него чесотку наслал да ногтей лишил — почесаться было б нечем!…

Колхозники весело смеялись.

Машина тронулась с места и помчалась по гладкому берегу Севана, чадя бензином и выпуская клубы дыма. Колхозники махали вслед ей платками и шапками.

— Уехали-таки? Ах вы, львята мои, что же я без вас делать буду? — заохал дед Асатур и вытер папахой набежавшие на глаза слезы…

Из автомобиля, мчавшегося по берегу Севана, доносилась, замирая вдали, радостная песня:

Встало солнце в броне золотой

Над счастливою нашей страной…

Ереван 1949 год.

К ЧИТАТЕЛЯМ

Издательство просит отзывы об этой книге присылать по адресу: Москва, А-47, ул. Горького, 43. Дом детской книги.