На благо чужого мира. Выходец

«Наверно, какой-то бывший военный, – подумал парень, – или быть может очень хороший актер, выглядит прямо как настоящий аристократ». Студент даже немного стушевался под таким взглядом, покраснел и закашлялся. Пауза затягивалась, всадники не спешили заговорить с Николаем, а только молча его рассматривали, как бы ожидая от него первых слов.

– Buenos dias, amigos[3]! – выдавил, наконец, из себя заученную на испанском фразу Кукушкин. – Рупит? Turista ruso[4], гулял-гулял, заблудился. – Он сам не заметил, как от волнения перешел на русский.

Поняв, что его не понимают, парень начал показывать пальцем то на себя, то на лес и руками размахивая по сторонам, попытался с помощью жестов и мимики объяснить им, что потерялся и хочет вернуться в город.

Странные люди, немного успокоившись, стали переглядываться, а один даже глядя на то, как парень пытается им что-то рассказать, начал откровенно улыбаться. Тут уже и восседающий на коне перед студентом командир обратился к Кукушкину на каком-то языке, явно с каким-то вопросом. Потом спросил что-то еще, но скорее всего уже на другом известном ему языке.

– Не понимаю, - удрученно развел руками парень, поняв, что ряженые разговаривают не на испанском.

Попытка не увенчалась успехом. Еще пара более вразумительных фраз на английском, коим Кукушкин весьма замечательно владел также остались явно непонятыми. Разве что справа от главного, дядька с длинными рыжими усищами, свисающими по бокам такой же ярко-рыжей бороды, который первый начал улыбаться Николаю, слегка нахмурился, как будто что-то вспоминая. Остальные же ряженые мужики только пожимали плечами, поглядывали на командира, ожидая его решения, и тихонько переговаривались между собой на том же непонятном языке. Тут Кукушкину пришла в голову мысль, что вероятно они говорят на каком-то местном диалекте.

И оставив все попытки к устному объяснению, он опять стал активно жестикулировать. Командир, наконец, окончательно уверовал, что ни на одном из знакомых им языков они друг друга не поймут, и в свою очередь стал показывать знаками заблудившемуся парню, чтоб он следовал с ними. Через минуту оживлённого перемахивания руками и общения с помощью пантомимы и мимики до студента, наконец, дошло, что от него хочет этот местный актер с повадками матерого вояки. И он с готовностью начал кивать головой, мол «все понял и готов следовать за вами, ведь вы меня отсюда выведете в так сказать светлое будущее, ну или как минимум к благам цивилизации».

Тут уж и этот всадник позволил себе сдержанную улыбку и что-то громко сказал на своем языке, но обращался он уже не к студенту, а к своим людям. Те немного посторонились, пропуская совсем еще молодого парня верхом, держащего в поводу рыжего конька, по всей видимости, их запасную лошадку. После чего главный обратился к Кукушкину опять с помощью знаков – мол, милости просим в седло, транспорт подан – и выжидающе продолжил смотреть на него. Молодой человек понял, что от него хотят и без страха подошел к свободной лошади.

– Что может быть лучше, чем конная прогулка на свежем воздухе – громко и с улыбкой сказал он вслух, а потом немного тише добавил, обращаясь уже к коню – надеюсь, ты меня не скинешь, я сто лет как в седле не сидел.

Парень привычным движением поставил левую ногу в стремя, и закинул себя в седло, подобрав в левую руку повод, правой рукой он показал ожидающим ему всадникам большой палец в надежде, что этот общеизвестный жест здесь в ходу. Некоторые актеры заулыбались ему, а один даже в ответ так же показал ему большой палец, только почему-то остальные пальцы не сложил в кулак. Их главный, внимательно наблюдавший за действиями молодого человека, понял, что парень в седле не первый раз и вроде как падать с коня не собирается. Удовлетворенно кивнув ему, он отдал приказ своим людям выдвигаться.

Увеличившийся на одного человека отряд развернулся в ту сторону, откуда приехал и тронулся обратно по тропе. Кукушкину ничего не оставалось, как молча удивляться приключившимся с ним событиям, радоваться, что не остался один одинешенек в незнакомом лесу и показывать класс верховой езды. Все же не зря он еще в подростковом возрасте немного занимался в конном клубе для общего развития. И сейчас ему не приходилось мешком сидеть в седле с болтающимися в стременах ногами. Теперь хоть не стыдно перед местными мужиками, которые, к слову сказать, в седле сидели отлично.

Патрульные немного расслабились, паренек вроде чудить не собирался, вел себя спокойно и не наглел. Заметив, что он свободно держится в седле, пусть даже и на таком не злобного характера коне как Фурм, они уже стали с интересом посматривать на молодого человека. Пожилой десятник Кёрсп Парвиль, приглаживая длинный рыжеватый ус все о чем-то думал, прокручивая в мозгу последние фразы пришлого паренька. И, наконец, поняв, что ему не дает покоя, решил обратиться к командиру отряда.

– Ир Гролс, разрешите сказать.

– Говорите Кёрсп, - едущий впереди сухопарый мужчина немного придержал коня, чтоб патрульный поравнялся с ним.

– Я тут обмозговал маленько, юнец пару фраз сказал, я их уже слышал - очень похоже на язык того аглица, вояки, который со своими ребятами в службе чистильщиком работает.

– Хмм, все может быть, – также вспомнив пришлого ветерана, ответил Пиррэт Гролс. – Молодец, спасибо что заметил.

– Да не за что. Может лучше попробовать вначале вызвать аглица, чем паренька нам заново учить говорить, а потом еще и объяснять, что к чему. – Продолжал рассуждать вслух Кёрсп.

Ир Гролс кивнул головой и вернулся во главу отряда, в мыслях полностью окунувшись в предстоящие дела и разговорчивый патрульный по привычке теребя длинный ус, переключился на другого собеседника. А уж поговорить было о чем – Дыра-то непросто возмущалась сегодня поутру, вот паренька выкинула к ним…

Кукушкин все это время пытался расслышать в разговорах всадников хоть одно знакомое словечко, но безуспешно. По взглядам, направленным в его сторону, становилось ясно, что говорят о нем. Для парня все это выглядело странно – из городка попасть прямиком в лес, проблуждать в нем мучительно долго и выйти на то ли реконструкторов местного пошиба, то ли участников шоу для туристов. Утешало то, что он находился среди людей и хоть они одеты не по эпохе, но все ж у него постепенно складывалось о них хорошее впечатление.

Менее чем через пару часов медленного галопа с перерывами на шаг отряд выехал из леса на широченную прогалину, расположенную на некотором возвышении и Кукушкин застыл в седле с еще большим удивлением, чем при встрече всадников.

Перед ним растянулся крепкий деревянный частокол в пару человеческих ростов, а на одинаковом расстоянии друг от друга располагались невысокие деревянные башенки. Дорога дальше вела к небольшим воротам, тяжелые створки которых были закрыты, а перед ними стояли два вооруженных мушкетами охранника в таком же облачении, как и встретившие его конники. Между поселением и лесом деревья были вырублены, видимо давно расчистили место – здесь уже росла высокая трава и паслось стадо коров. Подросток, подгоняющий животных длинной хворостиной в сторону ворот, с интересом смотрел вслед разъезду. Пока они подъезжали к селению, за воротами студент успел разглядеть несколько покрытых дранкой крыш деревянных домов и других построек.