На благо чужого мира. Выходец

С таким флегматичным настроением Кальвадос направился в сторону конюшни, думая о совершенно обыденных вещах. С надеждой глянув на вышку, он задержал ненадолго свой взгляд на дежурившем патрульном, но – нет, тот не выказывал признаков беспокойства. Уже отворачиваясь, парень успел краем глаза заметить, как дежурный немного резко дернул в сторону обзорную трубу.

Сердце вдруг заколотилось быстрее, ладони немного вспотели – это оно!

Интуиция Кальвадоса не подвела, через несколько секунд человек на вышке зазвонил в колокол и, не теряя времени, парень побежал к нему узнать координаты выезда.

– Всплеск аномалии! – радостно завопил он сослуживцам из десятка. Те уже надевали снаряжение, обвешивались как обычно оружием.

– Да слышали, слышали, - улыбнулся парню Дорг Курджио, сержант десятка, - ты лучше координаты скажи.

– А, да, конечно… - немного стушевался Кальвадос, патрульные понимающе заулыбались, ведь это первый выезд парня к дыре.

На этот раз в снаряжение включили и масляные лампы – неизвестно, сколько они будут обследовать аномалию, но так или иначе возвращаться будут, когда уже стемнеет. А пока светло патруль мчался галопом по лесной тропе, низко пригибаясь к конским шеям.

На выезд с ними поехал и Кёрсп. По уставу капитан не должен в обязательном порядке сопровождать разъезд, но ир Парвиль очень ответственно подошел к работе и каждый раз выезжал к дыре. Прослужив в Триззумском отделе лет пятнадцать, Рыжая Борода знал лес очень хорошо и рассчитывал с десятком побыстрее прибыть на место известными ему тропами.

Кальвадос почувствовал себя охотником, учуявшим близкое присутствие добычи. Минут через двадцать скачки под рубашкой зашевелился Зонтик. Выбравшись из-под одежды, инги вцепился коготками в куртку и замер на левом плече хозяина, вращая глазками и раздув капюшон. У впереди скачущего патрульного также наружу выбрался инги и замер сзади на воротнике.

Значит, дыра уже рядом.

Кёрсп, едущий впереди, подал знак остановиться. Тут тропа раздваивалась. Разделив отряд на две части, Рыжая Борода с одной командой отрядил десятника, а с другой сам направился. В лесу быстро темнело и близилось то время, когда придется зажигать дорожные фонари. Но глава отряда не спешил с освещением, иначе их станет очень хорошо видно. Свет в лесу, конечно, может привлечь людей и прочих мирных существ, вывалившихся из дыры, но также может и отпугнуть.

Таких случаев, когда всплеск аномалии приходился на вторую половину дня, за период существования Триззумского отдела насчитывалось немного. Кёрспу же повезло поучаствовать в одном из таких вечерних разъездов. И повезло выжить. Среди патрульных этой зоны ходило поверье, что всплеск после полудня – не к добру.

Так оно и оказывалось в большинстве случаев. Чертовщина все же любит темноту, сумерки и тень.

Ветеран подал знак спешиться, хотя до этого они и так передвигались на лошадях шагом. Ветви словно еще ниже склонились над людьми, и эта предосторожность оказалась не лишней. Замершие на хозяевах ящерки были не единственным показателем близости аномалии – лошади нервничали, порой испуганно всхрапывали, но следует отдать должное их выучке – они не пятились, не тянули повод и не пытались взбрыкнуть. По земле со стороны открывшейся дыры к патрульным выползал уже начинающий развеиваться синеватый туман, что являлось вполне обычным при всплесках аномалий.

Так они шли минут пятнадцать, стараясь осторожно ступать по лесной тропе и редко переговариваясь шепотом. У Кальвадоса нарастало какое-то неопределенное чувство, но попытавшись проанализировать свои ощущения, он понял, что оно не означало опасность. Деревья постепенно расступались, тропа вывела их на обширную поляну с высокой травой и редкими чахлыми деревцами.

Кёрсп узнал это место и внутренне похолодел.

Когда-то, лет примерно семь назад, тоже в вечерних густых сумерках лес по низу окутывал такой же синий туман. Из этой пелены и вынырнула какая-то гадина, он получил рассечение лба, инстинктивно увернувшись от страшного удара и не смог рассмотреть нападавшего монстра. В тот день неизвестное существо погубило почти весь десяток – аж восьмерых человек и несколько лошадей. Выживший сержант и он вернулись в поселение и благодаря им вызвали группу чистильщиков, но поиски не принесли результатов.

Утешало лишь то, что неведомая тварь больше не появлялась и в дальнейшем обошлось без жертв. С тех пор Рыжая Борода невзлюбил туман и поздние сумерки.

Сейчас обстановка очень напоминала ту, что предшествовала прошлой трагедии. Разве что ползущий туман пока не такой густой и не поднимается выше голени.

Почувствовав неладное, Кальвадос оглянулся. Поднимался ветер, сильными порывами он приминал траву и деревья на поляне. Лошади не выдержали и все-таки начали упираться. Зонтик, перестав быть застывшим истуканчиком, юркнул за пазуху, замерев в своем кармане. Фурм куснул патрульного за плечо. Одернув коня, парень по какому-то наитию взглянул вверх.

Такого невероятного, неправдоподобного зрелища он никогда не лицезрел! Стремительно наплывающие тучи различных оттенков фиолетового и синего будто пригибали небо вниз на людей. Кое-где вспыхивали молнии, деревья со всей силы раскачивало из стороны в сторону. В небе что-то то ли грохотало, то ли выло.

Триззумский патруль успел как раз к тому времени, когда всплеск еще не закончился и люди присутствовали при его ярком проявлении.

Солдаты по приказу Кёрспа стали искать какое-то укрытие, бегом передвигаясь под защиту леса. Засмотревшись на небо, Кальвадос не услышал приказа и теперь остался стоять один почти посреди поляны.

Решив, что хозяин дурак, конь последовал примеру остальных и, выдернув повод, помчался назад к тропе, напоследок боднув мордой парня. Очнувшись от толчка, Кальвадос огляделся. Позади среди деревьев прижавшись к траве или стволам деревьев прятались патрульные, Кёрсп что-то орал ему, размахивая руками.

Но хоть как-то отреагировать у парня почему-то не получилось: тело неожиданно занемело, время, казалось, стало медленнее, и он за всем наблюдал как в замедленной съемке.

И вдруг стало тихо. Совсем…

Теперь происходящее напоминало ему немое кино, так как парень все еще видел, как рыжий ветеран пытается до него докричаться, а от ранее грохочущего неба при этом не доносилось ни звука. Впрочем, сейчас он ничего не слышал: ни ржания лошадей, ни шума потревоженного леса, ни грохота небес, ни криков людей. Лишь сердце гулко билось в груди.

Так продолжалось всего несколько секунд. Неожиданно вверху грохнуло, сверкнуло и небо прорезалось светящейся рваной раной, из которой выскочил всадник, а проем тут же закрылся.

В свете молний и мерцающих от них фиолетовых туч Кальвадос успел рассмотреть пришельца на угольно черном коне. Вначале парень не мог понять – почему ни он, ни всадник не падают. Присмотревшись, все также беспечно стоящий посреди поляны патрульный заметил прозрачные перепончатые крылья коня, отсвечивающие зарево небес. Конь устремился резко вниз, будто от кого-то изворачиваясь. Всадник сидел без седла, одетый в темное под стать своему коню.

После очередного пируэта мистической лошади Кальвадос понял, что всадник женского пола. Будь волосы не черные, а рыжие, ее можно было бы принять за валькирию.