На другом берегу любви

«Ну, Травникова! Если в аварию попадем, это все из-за твоих стройных ножек», — мысленно улыбаюсь, и снова таращусь на Лерку. А она, чувствуя на себе мой взгляд, прячется под ресницами, чтобы, когда я отвлекусь на дорогу, точно так же тайком разглядывать меня. Так мы и доезжаем до клуба, будто малые дети продолжая играть в нелепые гляделки.

— Идем? — наконец встречаемся взглядами, и я залипаю на ее голубых омутах. Глаза у нее красивые, выразительные, а сейчас, когда увидела, куда мы приехали, полоснула взглядом вывеску и двух суровых охранников на входе, они у нее будто в размере увеличились.

— Да, идем.

— Остальные будут позже. Пока есть время, предлагаю поужинать. — Выходим из машины, ставлю на сигналку. — А еще порепетировать.

Тяну руку к девичей талии, невзначай забираюсь под рубашку, касаясь пальцами тонкой полоски кожи, выглядывающей из-под топа. Всю дорогу хотел это сделать: притянуть к себе. И сейчас, когда она так близко, смущенная моей решимостью, мой голод усиливается в разы, словно и не было всех девчонок до нее.

— Порепетировать? — нервно сглатывает, но не отстраняется, привыкает к новым ощущениям и моей загребущей пятерне на ее талии.

— Ну да. Я же могу обнять свою девушку?

Минуя охрану, Лера отчего-то опускает голову, словно хочет спрятаться. Стыдится чего-то? Не хочет быть замеченной в моей компании? В клубе в этот час немноголюдно, но и среди присутствующих сразу находятся знакомые рожи.

— Ветер! Ты ли это? — не успеваем дойти до ресторана, сталкиваемся у лифтов нос к носу со Стасом.

Раньше, еще в старших классах, вместе на бокс ходили. Только я так, для общего развития. Плавание для меня всегда оставалось в приоритете, а он уже тогда в профи метил, и с родичами за бугор свалил к новому тренеру.

— Здорова, — жмем друг другу руки. — Какими судьбами? По родине заскучал?

— Есть немного.

Стасян повзрослел и в плечах раздался — не узнать. Голливудский загар, короткая стрижка, татухи на руках. Девки от таких текут, как мороженое на солнце. Только глаза все те же остались, карие с озорным прищуром, и все на Лерку мою глядят.

— Девушка твоя?

Внутренне напрягаюсь.

— Мы не…

— Мы недавно вместе, — еще крепче притягивая девчонку к себе, фактически вдавливая в свое тело. Лерка уже не вздрагивает, но все равно жутко напрягается в моих объятьях.

— Познакомишь?

На секунду стискиваю зубы. Сам не понимаю, на что злюсь? Вроде обычная просьба. Только не хочу я их знакомить. Отделываюсь коротким представлением:

— Лера, это — Стас, Стас, это — Лера.

— Очень приятно, — застенчиво улыбается Травникова, так, как она одна умеет, чем еще больше распаляет его интерес хищника. А еще от нее снова начинает искрить, как сегодня утром, того и жди, что-нибудь или кого-нибудь прорвет. Вон Стасян завис будто загипнотизированный, и мне уже неймется увести эту невинную овечку подальше отсюда.

— Рад видеть, но нам пора. Будешь в городе, звони, пересечемся.

Перехватываю девчонку за руку и ускоряю шаг, веду к лучшему столику, который заранее забронировал. Она за мной едва успевает, но молчит.

— Вот и что это сейчас было? Я думал, мы договорились.

— О чем? — моргает испуганно. Оно и понятно. Сорвался на пустом месте, как последний псих.

— Порепетировать, вот о чем, — не приходит ничего лучшего в мою голову.

— Прости. Просто я врать совсем не умею, — замирает на месте, и я рядом с ней.

Не умеет она… Смотрит виновато своими чистыми голубыми озерами и снова нижнюю губу закусывает, да так, что в штанах становится тесно.

«Твою же», — корю себя за несдержанность. И что спрашивается сорвался? Только напугал малышку.

— Все в порядке. Если не умеешь, будем учиться, — тянусь рукой к ее волосам, заправляя прядь за ухо, и Лерка едва заметно улыбается.

— Попробуем еще раз? Ну, порепетировать до прихода Вадима и Златы?

— Обязательно, — возвращаю теплую улыбку.

Как по мне, я бы эти репетиции и не заканчивал. Только Лере об этом знать пока не обязательно. Пусть считает, что все — игра, если ей так проще, а потом и сама понемногу начнет ко мне привыкать.

Глава 6.1 Пропади пропадом

ЛЕРА

Мне неуютно в этом месте, среди всех этих посторонних людей и многочисленных взглядов, которые я невольно на себе ловлю. Даже рубашка не спасает. А стоит ее снять и остаться в топе, этого самого внимания становится в разы больше.

В ресторане было хотя бы относительно тихо, а вот когда мы перемещаемся в клуб, музыка на время оглушает и дезориентирует. Тогда со мной снова начинает происходить что-то неладное. Кожу на ладонях покалывает будто в крепкий мороз, а потом накрывает это странное ощущение растекающегося по венам электричества.

Смотрю на свои руки — все как обычно. Это что, такая своеобразная реакция на стресс? Ведь с утра все началось именно с того, что тетя Наташа, домработница Ветровых, не ожидая увидеть постороннюю девицу на диване, хорошенько на меня прикрикнула, чем ненароком испугала. Впервые оказавшись в подобном пафосном месте, я снова чувствую себя не в своей тарелке, вот эти странные приступы, если их можно так назвать, и случаются все чаще.

— Все в порядке? — губы Егора почти касаются моего уха. Он и так весь вечер рядом, то обнимает меня за талию, то держит за руку, но сейчас особенно близко, словно у нас и правда все по-настоящему.

«Нет, дурочка, не обманывайся. Это только притворство, а ты — его временное развлечение, — оживает голос разума. — С чего бы такому, как Егор Ветров западать на деревенщину вроде тебя? Стоит ему щелкнуть пальцами, любая из этих красоток согласится занять твое место».

— Да так, просто задумалась, — теперь и я вынужденно склоняюсь к его лицу, чтобы докричаться. На мгновение замираю у мужского виска и глубоко вдыхаю. Ведь это не запрещено?

Господи, веду себя, как какая-то маньячка, но ничего не могу с собой поделать. До чего же он вкусно пахнет! Здесь и свежесть моря с нотами розмарина, и еще совсем немного что-то цитрусовое, вроде грейпфрута.

— Интересно, о чем? — заглядывает в мои глаза Егор, когда я немного отстраняюсь. Мне и не нужно его слышать, чтобы понять, потому что я читаю по губам. И чем больше на них смотрю, тем сложнее оторваться.

«О тебе. О ком же еще?» — кричит взволнованное сердце, при этом язык будто к небу прилип, не могу и звука произнести.