На грани развода. Вернуть любовь

В конце концов, устав смотреть в одну точку, иду в спальню и ложусь в кровать. Сна ни в одном глазу, но так хочется просто отключиться. Собственное состояние пугает меня, потому что я впадаю в то, что называю автономным режимом, крайне редко и в случае большого стресса. Даже не помню, когда в последний раз это со мной случалось.

Когда Ксюша привычно обнимает меня, уткнувшись лицом в грудь, я автоматически запускаю одну руку ей под шею, а вторую на талию, и просто лежу так до утра, пытаясь заснуть, чего так и не удается сделать. Зато раскладываю по полочкам все свои дальнейшие действия и принимаю пару важных решений, на которые слишком давно не хотел обращать внимания.

Встав за пять минут до будильника, накрываю жену одеялом и не завтракая выхожу из дома на работу. По пути мне звонит Алиса.

– Слушаю.

– Привет, Глеб! – здоровается она. – Ты вчера так и не заехал, а мне нужно уже сегодня предоставить бумаги для оплаты.

Черт, как же я мог забыть?!

– Привет. Извини, я забыл. Ты дома? Могу заехать по пути на работу.

– Да, дома, – с облегчением выдыхает она. – Спасибо, было бы здорово. Документы желательно отправить до обеда, чтобы платеж прошел сегодня.

– Хорошо, я уже еду.

Положив трубку, перестраиваюсь, чтобы сменить маршрут до ее дома, и уже через двадцать минут оказываюсь на месте. За небольшую однокомнатную квартиру Алиса платит сама, хоть я и предлагал взять на себя расходы. То же самое с личными нуждами. Кроме всего, что касается лечения Вовы, она согласилась только на оплату детского сада, да и то потому, что понимает: Вове не подойдет любое заведение, а то, которое выбрал я, слишком дорого обходится для ее скромного бюджета.

Не хочу думать, что откупаюсь таким образом, но, объективно говоря, для моей совести было бы легче, если бы я мог делать для них больше, учитывая, в каком положении мы сейчас находимся.

Поднимаюсь на подозрительно кряхтящем лифте на четвертый этаж и звоню в звонок. Алиса открывает почти сразу, отступая на шаг, чтобы я мог войти в маленькую прихожую.

– Ты спешишь? – спрашивает она. – Могу принести бумаги сюда, и на табуретке распишешься, если не хочешь заходить.

Понимаю, что она пытается причинять мне как можно меньше неудобств, но меня отчего-то коробит этот вопрос. И неожиданно хочется зайти и поздороваться с Вовой, хотя я чаще избегаю его общества, как и любого другого ребенка.

– Да нет, не возражаешь, если немного пообщаюсь с Вовой? – с неловкостью спрашиваю я, видя удивление на ее лице.

– Конечно, проходи. Он на кухне, – отступает она еще дальше.

Я разуваюсь и иду в сторону кухни, где за столом сидит и ест блинчики маленький мальчик. Каждый раз, когда я его вижу, я словно вглядываюсь в мини-копию Алисы. Каштановые волосы, бледно-зеленые глаза и губы такой же формы, только тоньше. И взгляд… Такой же умный и пронизывающий. У пятилетнего ребенка не должно быть такого взгляда, но Вова иногда кажется таким проницательным, что это слегка пугает.

– Привет, дядя Глеб! – улыбается он, заметив меня.

– Привет, – отвечаю я, садясь за стол напротив и протягивая ему руку.

Он хлопает по ней в стандартном приветствии, которому научил меня, важно рассказывая, что мужики должны здороваться по-взрослому, даже такие маленькие, как он. Этому его папа научил.

– Хочешь блинчик?

– Нет, спасибо. Я не люблю блины.

– Зря, – хмыкает Вова. – Мама классно готовит. Даже блинчики. Особенно блинчики.

Алиса устало улыбается за его спиной, с нежностью гладя вихрастую макушку ребенка, и я при солнечном свете замечаю, что круги под ее глазами еще больше потемнели, а щеки впали.

– Кофе, чай? – предлагает она мне.

– Я бы не отказался от кофе, – соглашаюсь, больше чтобы занять чем-нибудь руки.

Идея зайти уже не кажется такой хорошей. Я неловко чувствую себя при общении с Вовой, потому что тупо не умею, не знаю, о чем говорить с пятилетним ребенком. Да и вообще с любым ребенком. С Сонькой Демида мне было легко, потому что я не застал ее осознанный возраст и нянчился вместе с Ксюшей с бессловесным малышом, а Вова уже умеет и разговаривать, и иметь собственное мнение.

– Глеб, у тебя есть десять минут? – поставив передо мной чашку с кофе, спрашивает Алиса. – Я бы быстро сбегала вниз, в наш магазин за хлебом.

– Да, есть, – отвечаю я, паникуя в душе от перспективы остаться наедине с Вовой.

– Спасибо, а то не хотелось его одевать и выводить на улицу без повода. Сегодня нас подташнивало, – вымученно улыбается она, целуя сына в макушку. – Я быстренько, Вовка, хорошо?

– А дядя Глеб не оставит меня одного? – хмурится ребенок.

– Конечно не оставлю. Мы с тобой пока закончим с завтраком, а там и мама вернется, – успокаиваю его я.

Послав мне благодарный взгляд, Алиса выходит, а через минуту слышится звук захлопывающейся входной двери.

– Ну, как ты тут? Что нового? – спрашиваю у мальчика, который продолжает медленно жевать блинчик, отламывая от него крошечные кусочки.

– Плохо, – вздыхает он, глядя на меня грустными глазами, от которых невольно щемит сердце. – Я скучаю по папе.

– Разве вы не разговариваете и не видитесь по видеозвонкам?

Он смотрит на меня как на идиота.

– Я все равно скучаю, – словно это объясняет все, говорит мальчик. – Я не видел папу… Давно не видел. А он сказал, что не приедет еще неделю. А неделя – это сколько, дядя Глеб?

– Семь дней, – поясняю я.

– Это же так долго! – округляет глаза Вова, и они тут же наполняются слезами.

Бли-и-и-ин, что делать-то?! К плачущему ребенку я не готов!

– Да ладно тебе, мужик, это совсем недолго! – пытаюсь отвлечь его. – Ты даже понять не успеешь, как они пройдут. Особенно когда вернешься в сад. Тебе ведь нравится в саду?

– Ну, да, – задумчиво тянет малой. – Я скучаю по друзьям. С ними весело. С Иришей и Соней.

– А ты дружишь с девчонками? – не могу сдержать усмешку.

– С ними весело, – с нажимом повторяет Вова. – Папа говорит, что это хорошо и я могу дружить с кем захочу. Еще он сказал, что я зана… кана…

– Казанова? – смеюсь я.

– Точно! – подтверждает мальчик. – Я крутой.

– Круче всех, мужик, – одобряю я, радуясь тому, что сумел переключить его внимание и отвлечь от слез.

Вова начинает рассказывать про Иришу и Соню, начиная от внешности обеих девочек и кончая их играми и разговорами, и меня не покидает ужасное подозрение, что Соня, с которой он дружит, может оказаться Соней моего друга Демида, потому что слишком уж много совпадений, начиная от темных волос, имени и того факта, что она ходит в тот же сад, что и Вова, ведь именно Демид мне его посоветовал.