На грани развода. Вернуть любовь

У этой женщины все еще есть ее семья, жизнь в этом городе, новые знакомства, но получается, что из-за нее разрушился наш с Глебом брак, только не столько она в этом виновата, сколько мы сами. Алиса стала лишь триггером, обнажившим все наши слабости.

Они с мужем и сыном остались счастливой семьей, сплоченной горем, а вот мы…

Глеб, который не доверился мне, скрыл самое важное и изворачивался, обвинял меня в непонимании, не смог в полной мере вникнуть в мою проблемную беременность, потому что был занят своим уже существующим больным ребенком.

Я, не имеющая в себе силы простить его за это.

Мы оба уже сами по себе. Два отдельных человека, а не единая семья.

Но, если подумать, в одном Глеб прав. Я бы не стала его слушать в тот момент. Узнав о наличии ребенка и связи в прошлом с другой женщиной, я бы не поверила, что он ничего о них не знал, а узнал лишь тогда, когда мальчик заболел. Глеб всегда был только моим, я не хотела его делить ни с кем, даже с нашим ребенком, именно поэтому, наверное, согласилась на брак без детей.

В таком браке не было бы необходимости тратить себя на кого-то, кроме нас с ним, но мало-помалу мне все же стало мало только нас, и за это я тоже чувствую вину. Что не смогла достойно донести до мужа свое желание впустить кого-то третьего в нашу жизнь. Кого-то маленького и беззащитного, о ком нужно заботиться и любить, а самое главное – в ком я вижу наше с ним продолжение. Наверное, мы бы все равно развелись. Мы никогда не умели строить мосты и решать трудности вместе, доверять настолько, чтобы не оставалось недосказанностей и обид. Так или иначе наш брак был обречен. Мы были слишком эгоистичны, чтобы понять друг друга.

Но что же теперь делать с маленьким существом, которое сейчас живет и растет внутри меня? Мы перекинем наши проблемы на этого безвинного ребенка, оставив его без семьи? Потому что мама и папа не смогли найти путь друг к другу и были слишком гордыми и обидчивыми, несмотря на то, что продолжают любить друг друга? Тогда как есть родители, которые пошли против всего ради того, чтобы вылечить своего ребенка. Эгоистично, нагло, наплевав на все нормы морали. Но все равно пошли. Чем я хуже этой Алисы? И почему я должна думать о чертовой гордости, когда единственное, чего мне хочется – это отменить дурацкий развод и свернуться у Глеба на коленях, чтобы он утешил и подбодрил меня.

«Он все еще не хочет детей. Это всегда было главным камнем преткновения», – мелькает в голове обидная мысль.

В своей задумчивости я не замечаю ничего вокруг, едва осознаю уход Эли, которую позвала Соня, пока кто-то не хлопает меня сзади по спине, возвращая на землю. Обернувшись, вижу ту самую женщину, которая сейчас господствует в моих мыслях. Все, что я испытываю сейчас, это оторопь и смущение от крайне неловкой ситуации, но рано или поздно мы должны были поговорить, хоть я и не собиралась делать это сегодня.

– Вы, думаю, знаете, кто я, – говорит она еле-еле слышно, даже приходится напрячь слух.

Рассматриваю ее: обычная женщина, ничем не примечательная, даже немного усталая, вряд ли у нее есть много времени, чтобы ухаживать за собой, имея на руках больного ребенка. Возможно, несколько лет назад она была более симпатичной, когда на нее обратил внимание Глеб. У него все-таки хороший вкус на женщин. Неприятно видеть напоминание о его прошлом, но это меньшее, что должно меня сейчас беспокоить. Гораздо труднее понимать, что она опередила меня и родила ему ребенка.

И этот самый ребенок сейчас живым воплощением находится рядом.

– Да, я знаю, кто вы, – отвечаю коротко.

Мы смотрим друг на друга и молчим, пока она снова не начинает первой.

– Я не знаю точно, что сказать, – начинает Алиса. – Но я чувствую, что должна была подойти. Объясниться. Вы ведь его жена, а Вова… Я хочу, чтобы вы поняли. Он все для меня. Когда он заболел, я буквально сошла с ума, весь мир слетел с орбиты. Я думала, что это какой-то страшный сон, мне озвучивали настолько непонятные диагнозы, что я не могла поверить, что с моим мальчиком такое происходит. Столько надежд, столько анализов, но в итоге оказалось, что болезнь передалась ему от биологического отца.

– Я слушаю, – побуждаю ее говорить, ощущая, как внутри сжимается сердце.

Невольно кладу руку на живот и тут же отдергиваю ее, чтобы не выдать себя.

– Я понимаю, что не могу жаловаться. У кого-то дети умирают или становятся инвалидами. И это гораздо более стойкие люди, чем я. Я просто хочу сказать, что была готова на все и забыла обо всем: о работе, о родных, о муже. Мы чуть не развелись. Когда Толя понял, что я собираюсь обратиться к настоящему отцу ребенка, он был против. Как и мама, она хотела продать квартиру, но я сделала по-своему. Мне стыдно перед вами, Ксения, потому что мы могли решить эту ситуацию, но это растянулось бы на года, мы потратили бы много денег, мама потеряла бы жилье, а я знала, что ваш муж богат, я не думала, что как-то помешаю. Понимаете?

– Понимаю, – отрешенно киваю головой. – Вы не думали, что помешаете, и вы не думали, что мой муж будет против оплатить лечение ребенка, о котором даже не знал.

Это сбивает с нее маску доброжелательницы. Алиса выглядит униженной, отводит взгляд, но я не получаю удовлетворение от своего выпада.

– Простите, – растерянно бормочет она, отворачиваясь, чтобы уйти.

– Но теперь-то с ним все в порядке? – отчего-то не могу не спросить. – С вашим сыном?

– Да, – отвечает она. – Мы с мужем переехали сюда окончательно, оба устроились на работу и совсем скоро сможем сами оплачивать счета. Толя не хочет, чтобы наша семья общалась с Глебом и я с ним согласна. Будет лучше, если наши жизни больше не будут соприкасаться, тем более, что он и сам не против. У Вовы может быть только один отец, понимаете? И это мой муж.

– Я рада за вашего мальчика, – говорю, желая закончить этот разговор, а Алиса, правильно поняв посыл, кивает мне и все же уходит, снова прошептав раздражающее «Простите», а я присоединяюсь к Эле и Демиду, пока снова не ушла в самокопание.

Почему-то, мысль о том, что Алису пригласили именно друзья, как и всех других родителей детей, которые находятся здесь, приносит облегчение. Не думаю, что смогла бы вынести, если бы это сделал Глеб. Это означало бы, что он снова мне солгал, а я уже сыта по горло ложью между нами.

Через полчаса я прихожу к выводу, что уже можно уйти, не обидев друзей, но после прощания и проводов до ворот, у своей машины я остаюсь один на один с поджидающим меня Глебом и это вовсе не то, что я могу выдержать в этот и так непростой день.

Глава 29

Глеб

Мы договорились с Ксюшей встретиться завтра, но я ничего не могу с собой поделать. Ощущение, что не доживу до завтра, если не поговорю с ней. Просто-напросто не могу ее отпустить. Кажется, что, если не использую этот шанс – сегодня, сейчас – лишусь его навсегда. Время будет упущено. Я не могу себе объяснить это ощущение, оно просто есть, и все тут. Прощаюсь с Демидом и отправляюсь на поиски Ксюши. Если она уже ушла, то я позвоню ей и попрошу о встрече. Надо нам, наконец, решить все вопросы.