На грани свободы

— Ты идеальна для меня, — сказал я, — а я просто... просто плох для тебя.

Лиа приподнялась и погладила моё лицо, медленно качая головой.

— Нет, — сказала она. — Эта ситуация плохая, но не ты.

— Да ладно, — усмехнулся я. — Я только что убил человека прямо у тебя на глазах.

Лиа вздрогнула, и мне сразу стало скверно на душе из-за того, что был таким грубым.

— Ты ласковый, — сказала она, прижимаясь ко мне своим телом, — и ты такой умный. Ты нежный, сильный и красивый. Ты отзывчивый и самоотверженный.

Я покачал головой и хотел поправить её, но она заставила меня замолчать, погладив пальчиками по челюсти. У меня не было возможности побриться, и я услышал лёгкий скребущий звук, когда её пальцы продолжили гладить щетину на моём лице.

— Ты отправился за границу, чтобы служить так хорошо, как только мог. Ты повёл людей в бой. Ты был готов отдать свою жизнь за того, кого даже не знал. Твоё сердце оставалось сильным, независимо от того, что они делали с твоим телом, и ты ни разу не выдал им никакой информации, хотя, если бы ты это сделал, то облегчил бы своё положение.

Я пару раз моргнул. На самом деле, воспоминания о тех годах не содержали ничего, кроме негатива, и я не был уверен, как реагировать на её слова.

— Ты проницательный, — продолжала она. — Ты всегда точно знаешь, чего я хочу и в чём нуждаюсь. Ты преданный и храбрый. Ты пережил так много - гораздо больше, с чем любому человеку когда-нибудь приходилось сталкиваться - но ты выжил.

— Я не выдержал этого, — возразил я. — Я сломался. Я полностью потерял над собой контроль.

— У каждого есть предел прочности, Эван. Это не плохо, это просто значит, что ты - человек.

Всё, что я мог сделать, это смотреть на неё. Мне хотелось всё отрицать - я не был таким, - но это было так, как если бы она проникла в мою голову и откопала все вещи, которые я когда-то имел и хранил их в себе, как истину. Я хотел напомнить ей, кем я стал с тех пор - хладнокровным, беспощадным убийцей - но я этого не сделал.

Вместо этого я её поцеловал. Я целовал её снова и снова, потому что не мог найти слов, чтобы выразить то, что я чувствовал.

* * *

Вернувшись в гостиничный номер, который предоставил мне Гавино, я положил сумку на стол и быстро скинул одежду, чтобы принять душ. Я не удосужился побриться, хотя мне это было нужно. Мне слишком сильно хотелось добраться до моего оружия. После того, как я закончил принимать душ, натянул джинсы, налил себе виски со льдом и быстро переключил своё внимание обратно на «Баррет М82».

Потянувшись к розетке, включил светильник рядом с собой, чтобы было лучше видно. Свет был не очень ярким, но его было достаточно для того, что мне было нужно. Я молча расстегнул молнию на спортивной сумке и вытащил части снайперской винтовки медленно и осторожно, почти с благоговением. Именно это я чувствовал к оружию - одной из немногих постоянных вещей в моей взрослой жизни. Каждый раз, когда я прикасался к какой-нибудь его части, я чувствовал, что становлюсь всё более сосредоточенным.

Сердце в груди забилось чуть быстрее, когда я стал осматривать каждую вынутую из сумки деталь, начиная с верхней части ствольной коробки. Я проверил каждую на наличие каких-либо царапин, которых там не было раньше, убедился, что пружины всё ещё были упругими, глушитель не скручен, а ствол чистый. Обнаружил несколько новых незначительных царапин на прицеле, но в целом, кажется, всё было в порядке.

Я продолжил осмотр затворной рамы, нижней ствольной коробки и двуноги. Закончив осмотр, я вытащил ткань и небольшую бутылочку масла и стал чистить винтовку.

Я проверил все до единой части, удалил пороховой нагар в канале ствола, а затем смазал каждую деталь маслом. Погладил отполированный металл, и эти прикосновения не отличались от прикосновений к Лиа: и в том, и в другом случае мой разум успокаивался, и я мог сосредоточиться на выполнении задания. Когда, к моему удовлетворению, всё было вычищено и смазано, я начал собирать винтовку.

Никак не мог адекватно выразить то, что я чувствовал, когда мой «Барретт» снова оказался в моем распоряжении. От желания касаться его снова и снова у меня начинало покалывать в пальцах, и в голове всплывали многие, многие случаи, когда я стрелял из оружия. Вспомнил, как отдал больше семи тысяч долларов - все деньги, которые у меня были на тот момент, – лишь бы иметь его при себе после того, как ушёл из морской пехоты, и никогда не жалел об этом, даже оставшись в итоге практически без гроша. Я мог бы купить любое оружие за куда меньшие деньги - государственные расходы и тому подобное - но я хотел, именно его.

По правде говоря, я никогда не называл винтовку «она», но, если бы мой «Барретт» был женщиной, я бы её определенно трахнул.

Мне надо пострелять. Просто необходимо. Но стрельбища будет недостаточно. Мне нужен был реальный, живой, готовый-стать-покойником объект.

В последние несколько дней Гавино дал мне два задания, и пришло время позаботиться об одном из них. Я уже провёл большую часть подготовительной работы на конкретного дилера кокса по имени Генри Мартин. Он продолжал сокращать свои выплаты Гавино, и его оправдания становились всё менее правдоподобными. Расправившись с ним, Гавино хотел преподать урок для других, и я точно знал, где его найти.

Генри Мартин увлекался проститутками гораздо сильнее, чем когда-либо я. Через него проходило около полдюжины таких в неделю, и я видел, где он в последнее время их подбирал. Я также знал, что дальше по улице есть подходящее высокое здание с совершенно беспрепятственным обзором на угол, где он, вероятнее всего, снимет шлюху.

Мне даже не пришлось долго ждать.

Я расположился на верхнем этаже многоэтажного жилого дома в пустующей угловой квартире и наблюдал, как появился «кадиллак» Генри восьмидесятых годов выпуска. Моя позиция предоставляла чёткий вид на район, моя цель была на другой стороне реки, и никто не смог бы понять, где я находился, даже если бы услышал выстрел.

Решив не пользоваться двуногой, я прижал оружие к груди. На секунду закрыл глаза и наслаждался в это мгновение ощущением приклада «Барретта» на моём плече и цевья в моей руке. Я снова открыл глаза, чтобы осмотреть местность, сделать пару незначительных корректировок, и стал ждать, когда машина Генри окажется под нужным углом.

Похоже, он был рад подчиниться моему желанию.

Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул через рот. Как только весь воздух вышел из лёгких, я нажал на курок.

Откат был встречен с удовлетворением. Я почувствовал запах пороха, и никакая горячая еда в канун Рождества не могла пахнуть лучше. Меня даже не волновало, был ли выстрел совершенным, чистым и точным – самое главное, что моя винтовка снова была со мной.

Закрыв окно, я не слышал крики проститутки, которая в ужасе прижалась к дверце машины. Я медленно встал, погладил ствол, быстро разобрал винтовку, чтобы положить её обратно в сумку, и вышел. Вернулся в номер отеля и почистил винтовку снова только потому, что так захотел.