На грани тьмы и света

2

Одичалою рукой Отвела дневное прочь, И лицо твое покоем Мягко высветлила ночь. Нет ни правды, ни обмана — Ты близка и далека. Сон твой — словно из тумана Проступившая река. Все так бережно утопит, Не взметнет песку со дна, Лишь невнятный, вольный шепот Вырывается из сна. Что в нем дышит — откровенье? Иль души веселый бред? Вечно тайну прячут тени, Вечно прям и ясен свет. И, рожденная до речи, С первым звуком детских губ Есть под словом человечьим Неразгаданная глубь. Не сквозит она всегдашним В жесте, в очерке лица. Нам постичь ее — не страшно, Страшно — вызнать до конца.

3

Платье — струями косыми. Ты одна. Земля одна. Входит луч, прямой и сильный, В сон укрытого зерна. И, наивный, тает, тает Жавороночий восторг… Как он больно прорастает — Изогнувшийся росток! В пласт тяжелый упираясь, Напрягает острие, Жизни яростная завязь — Воскрешение мое! Пусть над нами свет — однажды, И однажды — эта мгла, Лишь родиться б с утром каждым До конца душа могла! 1964

«И когда опрокинуло наземь…»

И когда опрокинуло наземь, Чтоб увидеть — смежил я глаза, Все чужие отхлынули разом, И сошли в немоту голоса. Вслед за ними и ты уходила: Прикоснулась ко лбу моему, Обернулась и свет погасила — Обреченному свет ни к чему. Да, скорее — в безликую темень, Чтобы след был надежней затерян, Чтоб среди незнакомых огней Было темному сердцу вольней. Шаг твой долгий, ночной, отдаленный Мне как будто пространство открыл, — И тогда я взглянул — опаленно, Но в неясном предчувствии крыл. 1965

«Я хочу, чтобы ты увидала…»

Я хочу, чтобы ты увидала: За горой, вдалеке, на краю Солнце сплющилось, как от удара О вечернюю землю мою. И как будто не в силах проститься, Будто солнцу возврата уж нет, Надо мной безымянная птица Ловит крыльями тающий свет. Отзвенит — и в траву на излете, Там, где гнезда от давних копыт. Сердца птичьего в тонкой дремоте День, пропетый насквозь, не томит. И роднит нас одна ненасытность, Та двойная, знакомая страсть, Что отчаянно кинет в зенит нас И вернет — чтоб к травинкам припасть. 1965

«Вокзал с огнями неминуем…»

Вокзал с огнями неминуем. Прощальный час — над головой. Дай трижды накрест поцелуем Схватить последний шепот твой. И, запрокинутая резко, Увидишь падающий мост И на фарфоровых подвесках — Летящий провод среди звезд. А чтоб минута стала легче, Когда тебе уже невмочь, Я, наклонясь, приму на плечи Всю перекошенную ночь. 1966

Лабиринты света

1.

Эскалатор уносит из ночи В бесконечность подземного дня. Может, так нам с тобою короче? Может, здесь нам видней от огня? Из тоннеля дохнет неизвестным, И тогда я на лица взгляну, Что молчат, поднимаясь к созвездьям, И молчат, уходя в глубину. Здесь творцов безымянных не славят, Но торжественный арочный свод, Многотонно нависнув, не давит — Он гудит и навылет несет.

2.

Загрохочет, сверкая и воя, Поезд в узком гранитном стволе, И тогда отраженные, двое, Встанем в черно-зеркальном стекле. Чуть касаясь друг друга плечами, Средь людей мы свои — не свои, И слышней и понятней в молчанье Нарастающий звон колеи. Слово нежное глухо и мелко В этом громе, где душу несу… И стоишь ты, прямая, как стрелка, На двенадцатом нашем часу.

3.

Загорайся, московская полночь! В душном шорохе шин и подошв Ты своих лабиринтов не помнишь И надолго двоих разведешь. Так легко — по подземному кругу! Да иные круги — впереди. Фонарем освещенную руку Подняла на прощанье: — Иди. Не кляни разлучающей ночи, Но расслышь вековечное в ней: Только так на земле нам — короче, Только так нам на свете — видней. 1966

«Многоэтажное стекло…»

Многоэтажное стекло. Каркас из белого металла. Все это гранями вошло, Дома раздвинуло — и встало, В неизмеримый фон зари Насквозь вписалось до детали, И снизу доверху внутри По-рыбьи люди засновали. И, этот мир признав своим, Нещедрой данницей восторга По этажам по зоревым Ты поднялась легко и строго. Ты шла — любя, ты шла — маня, Но так тревожно стало снова, Когда глядела на меня Как бы из времени иного. 1966

«И что-то задумали почки…»

И что-то задумали почки, Хоть небо — тепла не проси, И красные вязнут сапожки В тяжелой и черной грязи. И лучшее сгинуло, может, Но как мне остаться в былом, Когда эти птицы тревожат, Летя реактивным углом, Когда у отвесного края Стволы проступили бело И с неба, как будто считая, Лучом по стволам провело. И капли стеклянные нижет, Чтоб градом осыпать потом. И, юное, в щеки мне дышит Холодным смеющимся ртом. 1966

«Зеленый трепет всполошенных ивок…»

Зеленый трепет всполошенных ивок, И в небе — разветвление огня, И молодого голоса отрывок, Потерянно окликнувший меня. И я среди пылинок неприбитых Почувствовал и жгуче увидал И твой смятенно вытесненный выдох, И губ кричащих жалобный овал. Да, этот крик — отчаянье и ласка, И страшно мне, что ты зовешь любя, А в памяти твой облик — только маска, Как бы с умершей, снятая с тебя. 1966