На Грани
Шрифт:
Мирталь же — самая младшая и самая красивая из девочек Мулен — продолжала жить с родителями, и каждый день ее был исполнен страданий. Конечно, она могла бы утешаться тем, что почти все окрестные юноши сгорали от любви к несчастной бесприданнице, но, увы, от этого было лишь больнее! Мирталь раз за разом приходилось видеть, как ее воздыхатели становятся мужьями куда менее привлекательных, но более состоятельных подруг. Как правило, этому предшествовали клятвы в вечной любви к ней, сбивчивые нелепые оправдания, сводящиеся в основном к неумолимости родительской воли, печальные сонеты, баллады и даже порой скупые мужские слезы.
И так все они уходили — один за одним, пока не появился Оро Линсар. Блестящий кавалер — немолодой, но все еще привлекательный — вызвал переполох в их горной провинции. Конечно, все знали, что в Норте1 стоит родовой замок Линсаров, предмет гордости всей
Оро Линсар потерял жену и искал утешения в уединении среди родных гор. Искал покоя и одиночества, а нашел… создание, пусть уже не совсем юное (Мирталь к тому моменту успело сравняться двадцать четыре года), зато совершенно обворожительное. Эна Линсар и сейчас, в свои (страшно подумать!) сорок пять была весьма хороша. В те же времена, когда она повстречалась с будущим мужем, красота ее сияла ярче летних звезд над горными вершинами. Хрупкая фигурка, прекрасные черты, роскошные волосы цвета воронова крыла, под тяжестью которых изящная головка горделиво клонилась чуть назад и глаза — огромные, золотисто-карие, томно смотрящие из-под густых ресниц. Герцог был очарован. В отличие от местных юношей, он в свои сорок лет ни в чем не нуждался: род его был одним из знатнейших в Эларе, состояние уступало разве что королевской казне. Следовательно, Оро Линсар мог распоряжаться своей рукой и сердцем, как ему заблагорассудится. Первая жена его была дочерью кьярского3 герцога, вторую же он мог взять почти любую. Впрочем, Мулены были хоть и захудалыми, но все же дворянами, а потому брак с их дочерью не слишком повредил Линсару. Разве что на него затаили обиду знатные семейства, имеющие дочек на выданье, с нетерпением ждущие возвращения в столицу самого лакомого вдовца. Он и вернулся по истечении срока траура, но не один, а с молодой женой. К величайшей досаде незадачливых строителей матримониальных замков, следовать за первой супругой Оро Мирталь не собиралась. Здоровье у нее было отменное, хотя этот факт отнюдь не мешал ей порой разыгрывать при муже слабое болезненное создание. Впрочем, Мирталь Линсар не первая и не последняя женщина, прибегавшая к этому испытанному способу, чтобы убедить мужчину не перечить и поступить как ей нужно.
Но Оро и не перечил. Он обожал жену, баловал ее и всячески потворствовал всем прихотям любимого существа. А уж когда Мирталь подарила ему сначала наследника, а затем и дочь, красотой способную поспорить с Саэнной или Эльвией4, Линсар, по словам недоброжелателей, и вовсе превратился в подкаблучника.
Мирталь же наслаждалась жизнью. Наслаждалась жадно и непрестанно. Ибо кто лучше может оценить вкус воды, как не истомившийся от жажды? И по сей день герцогиня с нежностью и восторгом смотрела на окружавшую ее роскошь. Она, как никто, умела оценить затейливые вышивки на скатертях и салфетках или игру света в подвесках хрустальных люстр. Окружающее великолепие не приедалось женщине. И теперь, по прошествии двадцати лет столичной жизни, она с наслаждением рассматривала на свет изысканную роспись тончайших фарфоровых сервизов, непроизвольно теребила восхитительный шелк и бархат портьер, позволяла себе порой ходить необутой, чтобы ощущать пушистую нежность роскошных ковров под босыми ступнями. Что уж говорить о платьях или драгоценностях.
Все, даже недоброжелательницы (каковых у удачливой дочери захолустного дворянина было более чем достаточно), признавали наличие у эны Линсар изысканного, утонченного вкуса, чему не уставали удивляться. Чувство прекрасного было развито у Мирталь еще в несчастном девичестве, оно и помогало ей, и бесконечно терзало. Терзало потому, что прекрасного в жизни Муленов не было и быть не могло. Помогало тем, что она умудрялась из тех жалких лоскутков, которые швыряла ей судьба, соткать что-то мало-мальски пристойное. Никто так не мог украсить скромное старое платье, закрывая особо истершиеся места или неистребимые пятна изысканными композициями из живых цветов (хоть они-то доставались бесплатно, потому что росли в саду в изобилии, правда, без всякого порядка и ухода садовника) или прелестными вышивками (рукоделия Мирталь, кроме того, закрывали все многочисленные прорехи в шторах, скатертях и покрывалах замка). В юности вкус Мирталь шел на то, чтобы сделать окружающую жизнь хоть немного менее отвратительной, в замужестве же он получил истинный простор и достойное поле деятельности.
И вот теперь эта девчонка — ее дочь, никогда не знавшая нужды, — из глупой гордости и предрассудков отказывается быть королевой! А ее, Мирталь
Линсар, лишает возможности стать королевской тещей! И что им теперь делать? Большинство явных недоброжелателей новой власти из тех, кто не покинул столицу до осады, делали это сейчас. Запирались в своих родовых замках, дабы лелеять свою ненависть и предаваться сетованиям о безвозвратно ушедших старых добрых временах правления Ильдов. Некоторые из них, помимо пустопорожних разговоров, будут, надо думать, вынашивать планы мести и неумело лепить заговоры.Нет, она не хочет обратно в Норту — слишком уж болезненны воспоминания и сильна ненависть. Конечно, замок Оро — это не жалкая обитель Муленов, но после придворной жизни, после всех надежд и планов породниться с королевской семьей отправиться обратно к отрогам Малахитовых гор — ну уж нет! За все время замужества Мирталь была в родных краях всего раз пять, и то по просьбам супруга, которым уступала лишь потому, что видела в этих редких визитах повод показать бывшим соседям, кем она стала и чего добилась — попросту говоря, не пренебрегая извечным женским желанием вызвать зависть и сполна ею насладиться.
Отгоняя призрак унылого провинциального прозябания, Мирталь решительно тряхнула головой и даже слегка притопнула маленькой изящной ножкой. Это несколько контрастировало с образом опечаленного кроткого создания, которое она решила было разыграть перед мужем, зато соответствовало ее настроению. Она своего добьется. Любой ценой! Девочка станет королевой и еще будет благодарить свою мудрую мать, не потерявшую голову среди всего этого безумия.
— Любовь моя! — эна Линсар нежно взяла супруга под руку. — Мы должны в конце концов представить Тэсс его величеству, — она заметила, что при упоминании монаршего титула применительно к Дайрийцу Оро невольно поморщился. — Возможно, когда девочка его узнает, она изменит свое мнение…
1Норта — северо-западная провинция Элара, расположенная у подножья Малахитовых гор.
2Имрэ — крупное озеро, по берегам которого расположена большая часть территории Норты.
3 Кьярэ — город-государство, процветающий за счет удачного расположения и успешной торговли.
4 Саэнна, Эльвия и Лита — легендарные красавицы, в честь которых названы летние месяцы в Эларе, Дайрии и ряде других государств.
Глава 3
Итон Карст шел по бесконечно сменяющим друг друга коридорам дворца и, вопреки всякой логике, надеялся, что они так и не кончатся. Раньше старый воин, наоборот, злился на строителей дворца. Когда спешишь к королю с важным донесением и каждая минута на счету, разве это дело — шастать по проклятым лабиринтам?! Правда, к слову сказать, до войны комендант нечасто доставлял спешные депеши королю — все было спокойно… Слишком спокойно! В мирные, навсегда миновавшие времена, Карст посещал королевскую резиденцию куда чаще по случаю разнообразных торжественных приемов, чем по делам. Зато когда границу пересекла дайрийская армия, победным маршем прошедшая по Элару, и особенно во время короткой осады, комендант досыта набегался по коридорам и галереям Нианона1.
Но все это осталось в другой жизни, в той, что была до сдачи Вельтаны. В той жизни были Ильды — сначала доброй памяти Лендер, потом его сын Йеланд. Карст не просто служил своим королям — он любил их. Любил… а потом открыл ворота их убийце. Потому что город он любил больше. Город — это ведь не только здания, парки, мосты, это еще и люди. Те самые люди, половина из которых теперь ненавидит его и честит трусом и предателем. Но так уж он, Итон Карст, был устроен, что, отдавая всего себя делу, мог отвечать только за что-то одно. Он отвечал за Вельтану. За Ильдов должны были отвечать другие, раз уж дети Лендера удались такими, что не в состоянии позаботиться о себе сами. Эх, старый король не дал бы себя в обиду, а даже и случись ему проиграть, умер бы с мечом в руках, как мужчина. Да и город бы сдать не позволил, сам бы на стенах до последнего дразнил дайрийцев. И уж подавно не дал бы вместо себя править той падали, что Малтэйр прикончил первым делом.
Если бы только захватчик ограничился казнью «гадючьей троицы»! Так ведь нет! Короля и его брата Дайриец тоже не пощадил. И сколько бы лет ни прошло, он — Итон Карст — всегда будет в ответе за сыновей Лендера. Перед ушедшим королем и перед самим собой. Ведь как ни затыкай совесть оправданиями, что, мол, не знал, не верил, надеялся, все равно тошно. Потому что если и не знал, то должен был знать! Победитель, если он, конечно, не дурак, не оставляет в живых королевскую династию захваченной страны. А Малтэйр кто угодно, но не дурак.