На край света (трилогия)

Мистер Саммерс покачал головой.

– Я слишком много времени провожу в море, – мрачно ответил он. – Ваша история, вероятно, мало нашумела в тех краях, где я в то время плавал.

– Хотя она того стоит! Надо рассказать ее Колли, может статься, это его взбодрит.

Саммерс задумчиво разглядывал полный стакан.

– В нем чувствуется какая-то непонятная мощь. Словно Ньютонова сила притяжения. Рука, которой пастор держится за рым-болт, словно бы выкована из железа. А сам он так глубоко вдавился в кровать, будто все его тело налилось свинцом.

– Возможно, ему действительно лучше полежать.

– В самом деле, мистер Тальбот? Неужели и вас, так же, как и всех остальных, не трогает судьба несчастного?

– Я ведь не на службе!

– Тем более могли бы помочь, сэр!

– Чем?

– Могу я говорить с вами открыто? Какое отношение видел к себе этот пассажир?

– Его невзлюбил один человек, а вслед за ним и все остальные. Люди прониклись к Колли сперва безразличием, а затем и презрением, еще до его последней выходки.

Саммерс посмотрел в широкое кормовое окно и снова повернулся ко мне:

– Мои следующие слова буквально уничтожат меня, если я ошибся в оценке вашей натуры.

– Натуры? Моей натуры? Вы тратили время, изучая мою натуру? Вы…

– Простите, меньше всего на свете я хочу вас обидеть, и если бы не отчаянная ситуация…

– Да какая ситуация, ради всех святых?

– Все мы знаем о вашем происхождении, о будущей должности, и люди – как мужчины, так и женщины, – льстят вам, надеясь, что их слова в будущем достигнут ушей губернатора…

– Боже правый! Мистер Саммерс!

– Погодите, погодите! Поймите меня правильно, мистер Тальбот, я вас вовсе не осуждаю!

– А выглядит почему-то именно так!

Я вскочил было из-за стола, но Саммерс протянул ко мне руку таким просительным жестом, что я снова сел.

– Хорошо, продолжайте, если без этого никак.

– Я завел этот разговор не ради себя.

Некоторое время мы оба молчали. Потом Саммерс сглотнул – с усилием, будто во рту у него действительно была изрядная порция бренди.

– Сэр, вы воспользовались своим происхождением и будущей должностью для того, чтобы добиться невероятного внимания к своей персоне – я не осуждаю, вовсе нет! Кто я такой, чтобы подвергать сомнению традиции общества, если не сказать – законы природы? К чему я веду: вы ощутили все привилегии вашего положения. Я же призываю вас возложить на плечи подобающие им обязанности.

Примерно за… пусть будет за полминуты – ведь что такое время на корабле или, возвращаясь к странному сравнению, которое выходка Колли только усилила, – что такое время в театре? Так вот, примерно за полминуты я пережил невероятное разнообразие чувств – гнев, стыд, злость, изумление и замешательство, которое разозлило меня более всего, учитывая, что до этого разговора я понятия не имел о тяжелом положении мистера Колли.

– Что за дерзость, мистер Саммерс! Что за невероятная дерзость! – Когда перед глазами у меня прояснилось, я увидел, что загорелое лицо лейтенанта страшно побледнело. – Дайте мне прийти в себя. Стюард! Бренди!

Бейтс примчался бегом – видно, голос мой звучал более чем властно. Я не выпил стакан залпом, а сел и уставился в него.

Вся беда была в том, что Саммерс говорил правду!

– Ваш визит, сэр, к попутчику такого рода… – продолжил, наконец, Саммерс.

– Мой визит? Лезть в эту вонючую дыру?

– Отвечу вам словами, которые больше всего подходят к сложившейся ситуации: ноблесс оближ, сэр, положение обязывает.

– Черт бы побрал ваш французский, Саммерс! Хорошо, сделаю, что вы просите. В конце концов, я верю в честную игру!

– Именно это я и надеялся услышать.

– Серьезно? Ах, как великодушно с вашей стороны, сэр!

Мы снова замолчали. В конце концов я, довольно резко, сказал:

– Что ж, мистер Саммерс, не могу не признать, что вы правы. Я не проявил должной чуткости. Однако же человек, который поучает взрослых как провинившихся школьников, не вправе ожидать за это благодарности.

– Боюсь, что так.

Нет, это было уже слишком.

– Неужели, на ваш взгляд, я настолько злобен, мелок и мстителен? Можете не бояться, от меня ваша драгоценная карьера не пострадает! Ни к чему равнять меня с врагом!

В это время в салон вошли Деверель, Брокльбанк, еще кто-то, и разговор перешел на общие темы. Я постарался побыстрей убраться в каюту, захватив с собой стакан, и уселся там, раздумывая, что же теперь делать. Кликнул Виллера и велел ему найти Филлипса. У слуги хватило наглости спросить, зачем мне это понадобилось, и я в самых доходчивых выражениях объяснил ему, чтобы не лез не в свое дело. Филлипс явился незамедлительно.

– Филлипс, я собираюсь нанести визит мистеру Колли, и не хотел бы страдать от вида и запаха помещения, где лежит больной. Будьте так добры, уберите каюту и, по возможности, койку. Дайте мне знать, когда все будет готово.

Я ожидал протестов, но Филлипс, подумав секунду, вышел. Виллер просунул было голову в дверь, но я все еще злился и потому сказал, что если ему нечего делать, пусть пойдет и поможет с уборкой, после чего он мгновенно испарился. Прошло не менее часа, прежде чем я услышал стук в дверь – Филлипс доложил, что сделал все, что мог. Я вознаградил его и, обуреваемый дурными предчувствиями, пересек коридор. Виллер, однако же, реял неподалеку, будто надеялся получить полгинеи, за то, что вызвал Филлипса ко мне. Ох уж эти слуги – жадны, как священники, дерущие деньги за все подряд: крестины, венчание, похороны! Сопроводив меня до каюты мистера Колли, хитрецы намеревались подежурить у двери, но я велел им проваливать и проследил, чтобы оба действительно убрались прочь. И только тогда вошел.

Каюта Колли оказалась зеркальным отображением моей собственной. Хоть Филлипс и не смог полностью избавиться от зловония, он находчиво опрыскал все кругом каким-то резким и, тем не менее, приятным ароматом. Колли лежал именно так, как описал Саммерс. Одна рука судорожно сжимала то, что и Фальконер, и Саммерс согласно именовали рым-болтом. Нелепая голова вдавилась в подушку лицом вниз. Я в растерянности остановился у койки. Раньше мне никогда не приходилось навещать больных.

– Мистер Колли!

Нет ответа.

Я попробовал еще раз:

– Мистер Колли, сэр! Несколько дней назад я предложил вам познакомиться поближе. Но вы с тех пор так и не появились. Как же так? Могу я надеяться, что сегодня мы вместе прогуляемся по палубе?

По-моему, вполне уместно. Честное слово, я был доволен собой. И так уверился в том, что мне обязательно удастся поднять пастора на ноги, что только воспоминание о скуке, которую навевала на меня его компания, заставило меня несколько отступить.

– Или не сегодня, а когда вы будете в силах. Подожду вашего приглашения.