На краю бездны
Шрифт:
— Тварь, а ты все такая же прыткая, — зарычал он, прижав меня к столешнице, в которую были встроены две раковины.
Удерживая за волосы, лишил меня активных действий, не могла ему врезать, потому что боль сковывало все тело. Костя заставил меня нагнуться, я попыталась дернуться, однако мужчина физически был сильнее и крупнее меня. Вот и вся самооборона… С горечью подумала я.
Затошнило, когда ощутила его руку у себя между ног, дернулась, однако Зайцев сильнее намотал волосы на свой кулак. От боли у меня слезы собрались в глазах, но я с детства умею терпеть.
Одной рукой задрал подол моего платья до самой поясницы. Больно шлепнул по пятой точке, наслаждаясь своим превосходством, а
— Я убью тебя, — процедила сквозь стиснутые зубы, на что мужчина лишь усмехнулся.
Он проник в мое тело пальцами, а я напряглась, закусила губу до крови. Тело было моим предателем и неправильно реагировало на грубость. Стало тошно от себя.
— Какая же ты влажная и горячая, — довольно проговорил он, расстегивая ширинку.
Я попыталась вырваться из захвата, как учили, но только получила очередную порцию боли. Зайцев коленом раздвинул мне ноги и одним сильным толчком вошел в мое тело. Застонал от удовольствия, а я зашипела, как змея. Мозг продолжал искать выход из этой ситуации, адреналин стучал в висках. Решилась на отчаянный шаг. Прогнулась в спине, ощутив ненависть и жажду крови. Я будто снова стала той маленькой, беззащитной девчонкой, которой пользовались, которую унижали. Я всегда пыталась бороться с этим миром, но постоянно проигрывала. Перед глазами появилась черная пелена. Нервы оголились до предела, опасалась сломаться и сойти с ума.
— Шлюха, будешь знать, как у меня под ногами путаться, — довольно зарычал Костя, толкаясь в меня сильнее, а я дотянулась рукой до своей сумочки, и скользнула внутрь.
Обхватила пальцами нож, нажала на кнопку, чтобы появилось лезвие, а потом со всей силой воткнула острие в ногу мужчине по самую рукоять и выдернула нож обратно.
Зайцев застонал от боли, рухнул на пол, зажимая ладонями кровавую рану. Пока он орал на меня матом, я выскочила из туалета. Судорожно поправила платье. Костя, прихрамывая, погнался следом за мной. Я устремилась к выходу из клуба, но путь мне перегородила охрана. Выставив перед собой клинок, лихорадочно переводила взгляд с одного человека на другого, готовясь к внезапной атаке. Меня трясло, по спине струился холодный пот, а на душе творилось черте что. Хотелось убить всех, уничтожить этих тварей, чтобы никогда больше не смели вытирать об меня ноги.
— Поймайте, эту ненормальную! — завопил с ненавистью Зайцев, а я увернулась от охраны и бросилась в сторону бара.
Наивно надеялась, что Матвей меня защитит. Заметив в моих руках окровавленный нож, гости расступились в разные стороны, что облегчило мне передвижение.
— Яна! — с тревогой прокричал Виктор, а я резко обернулась на его голос.
Наверное, со стороны я казалась неадекватной. Дыхание сбилось, руки тряслись, а шальной взгляд блуждал по собравшимся тварям. Зайцев своим поступком пробудил во мне зверя, того самого, который все эти годы жаждал мести и крови. Насилие всегда порождает насилие. В тот момент я ненавидела всех, люто, до скрежета зубов. Готова была убить любого и плевать, что со мной будет потом. Главное, чтобы больше не смели меня использовать, унижать и причинять боль.
— Яна! — зарычал Громов. — Твою мать! Ты что творишь? Брось нож!
Чувствовала себя в западне, среди безжалостных хищников. Я готова была биться до конца, отступать некуда. Или они меня, или я их… Третьего варианта мой разум не видел.
Виктор приблизился, чтобы отобрать у меня оружие. Не раздумывая, замахнулась на него, крепко сжав нож в руке. Громов успел отскочить, однако острие все же прошло по его груди. Белая рубашка мгновенно окрасилась алым цветом. Коркина завизжала истошно:
— Витюша! Господи! Ты ранен!
Охрана наставила
на меня пистолеты, однако Громов рявкнул, чтобы убрали стволы.— Все нормально, она лишь слегка зацепила, — сухо бросил Виктор, рыдающей Любе. — Яна, не дури, отдай нож. Что на тебя нашло?
Я слышала неподдельную тревогу в его голосе. Судорожно сглотнула. В глазах темнело, в висках стучало, а капли пота скатывались по моему лбу.
— Он… — кивнула я на Зайцева, который стоял позади Виктора. — Меня… Там… В туалете… — бессвязно сказала, дрожащим голосом, а вот рука, сжимающая оружие, была твердой и уверенной.
Никто не посмеет ко мне подойти. Убью любого!
Виктор побледнел, осознав, сказанное мной. Развернулся и со всего размаху въехал в челюсть Косте. Тот пошатнулся и чуть не упал. Бросил на Громова уничтожающий взгляд.
— Ты помешался на своей чокнутой шлюхе, — сплюнул Костя кровь на пол.
— Ты тронул то, что принадлежит мне, — тяжело дыша, заявил Громов, сжав кулаки до хруста.
— Матерь Божья! Яна! — услышала я вопль Вани и крепче сжала нож.
— Не подходи к ней, — рявкнул Виктор, остановив Тарасова. — Ты видишь, она не в себе. Вызыви скорую.
— Яна, не глупи, отдай нож, — жестко приказал Тарасов, сделав ко мне шаг.
Гости притихли, смотрели на меня, как на диковинку из цирка. У меня настолько обострились инстинкты самосохранения, что я никого не собиралась к себе подпускать, даже Ваню. Никому не доверяла в тот момент.
— Давай вместе, — обратился Тарасов к Громову, а я насторожилась.
Они одновременно двинулись на меня. Я прищурилась и снова замахнулась на Виктора, лезвие прошло по его руке, и в тот же момент Ваня сбил меня с ног, и я со всего размаху ударилась головой о пол. Нож вылетел из руки и отлетел в сторону барной стойки, попав прямиком под шкафы. Тарасов сел на меня сверху и скрутил мои руки, чтобы я его не била.
— Витя! Ты весь в крови, — причитала Коркина, кружась рядом, как надоедливая муха.
— Люба, замолчи. Сказал же, что я в норме, — рявкнул на нее Громов, а потом посмотрел на меня с тревогой.
— Ваня, и ты живешь с этой ненормальной? — вскинув брови, спросила белобрысая швабра. — Испортила мой день рождения… Ранила отца… По тебе психушка плачет, дорогуша.
Я насупилась и посмотрела с ненавистью на Алису. Ни одного слова не могла произнести, воздуха не хватало, мое сердце стучало слишком быстро. Казалось еще мгновение и оно разорвется на части.
— Она бы не напала, если бы твой папаша не изнасиловал ее в туалете, — с яростью проговорил Виктор.
Я заметила, как побледнел Ваня, посмотрев на меня с ужасом и сожалением.
То ли от удара головой, то ли от шокового состояния, но у меня все поплыло перед глазами, и тьма затянула в свои спасительные объятия.
Очнулась я в палате. В носу была кислородная трубочка, а в вену подведена капельница. Заметила Виктора, стоящего у окна. Он смотрел куда-то вдаль. Его грудная клетка была перетянута бинтом, а окровавленная рубашка распахнута. До меня дошло, что я чуть не убила Громова. От этой мысли затошнило и затрясло. Я вдруг осознала, что не хотела терять этого человека. Столько лет мечтала вырезать ему сердце, а стоило ранить его, как об этом пожалела. Поняла, что несмотря ни на что, Виктор мне дорог. Он, заметив, что я очнулась, бросил на меня задумчивый, строгий взгляд. Я зажала рот ладошками, чтобы удержать рвущиеся рыдания. На меня накатила волна эмоций. То, что произошло, словно ведро холодной воды вылилось на мою голову. Нервы не выдержали. Ударило откатной волной. Слезы покатились по щекам, и я завыла, как зверь. Громов побледнел и подскочил ко мне. Сел рядом, а я прижалась к нему, обхватив крепкую шею. Вцепилась пальцами в его волосы и еще сильнее разрыдалась.