На краю бездны

Гости танцевали, смеялись, шутили. Поздравляли Артема с раскрытым преступлением, меня с новой жизнью.

— Как удачно все сложилось. С Яны сняли все ограничительные меры, а значит, можем рвануть в Испанию и отдохнуть пару недель, — улыбнулся Артем, притянул меня к себе и поцеловал в висок.

От этого невинного жеста, у меня кровь побежала по венам быстрее, и странный жар распространился по телу. Когда Романов выпустил меня из своих крепких объятий, я невольно испытала разочарование и тоску. Да, что со мной не так?

— Вы что, поедите втроем? — удивилась Соня, бросая взгляды то на Артема, то на Сашу.

— Нет, детка, вчетвером, — усмехнулся Артем и подмигнул ей.

Соня завизжала от восторга и, обхватив руками крепкую шею Романова, повисла на нем. Лихорадочно целовала щеки, губы.

— Спасибо! Спасибо! — тараторила она.

Я выдавила из себя улыбку. Снова затопили неправильные эмоции, с трудом справилась с ними. Решила, что перед поездкой обязательно встречусь с Виктором и заберу у него свою трудовую книжку. Когда вернусь с отдыха, сразу начну работать, и надо что-то решить с жильем. От этих мыслей стало немного лучше, ведь появился четкий план на будущее.

Ближе к полуночи гости разъехались по домам. Я не спеша собрала посуду и отнесла на кухню, Романов мне помог загрузить посудомоечную машину.

Думала о том, какой удивительный организм у Артема. Сколько бы ни выпил этот человек, координация у него вообще не нарушалась. О его нетрезвом состоянии выдавали только глаза. Зрачки расширены, блестят, ну и болтливым он становится в такие моменты. Обычно замкнут, а после спиртного веселился, общался, шутил.

— Мне нельзя пить, — усмехнулся Артем, нарушив тишину. — Я могу сболтнуть лишнего или глупостей натворить. Поэтому вообще не употребляю. Но сегодня хотелось отметить нашу с тобой победу. Вот еще Ваньку засадим и вновь устроим праздник.

Артем уперся руками в столешницу кухонного гарнитура, зажав меня тем самым в плен. У меня в голове был такой шторм, что не описать словами. Стены и потолок казались размытыми, а я будто сидела на карусели и кружилась по кругу. Не понимала, что со мной? Почему близость Романова меня так опьянила? В висках стучало, а дыхание стало тяжелым. Смотрела в глаза Артёма и едва дышала.

Так и стояла, упершись пятой точкой в столешницу. Какого черта происходит? Почему мы не идем спать? Романов хмурился, прожигал меня странным взглядом. Воздух вокруг нас наэлектризовался, стал осязаемым. Веяло чем-то неправильным, запретным и опасным.

Когда его взгляд скользнул по моим губам, я судорожно сглотнула, и меня бросило в жар. Я насторожилась и подобралась. То левым боком случайно прикасалась к его крепким рукам, то правым… Стоп! А почему я вообще нахожусь в плену его рук? Мне кто-нибудь объяснит? У Артема поехала крыша? Может, сумасшествие — это у нас семейное?

— Тёма, ты чего? — выдохнула, облизнув пересохшие от волнения губы.

Взгляд Романова потемнел, сделался хищным, опасным, жестким. Зрачки были расширены на столько, что глаза казались черными, а не голубыми. Я уловила его запах — легкий морской бриз с нотками Лайма, вперемешку с сигаретным дымом и виски. У меня дыхание сбилось. Острая, сладкая боль возникла в сердце, и меня снова обдало жаром. Артём мне ничего не ответил, задышал прерывисто. Резко обхватил мой затылок руками и его мягкие влажные губы смяли мои. Ощутила его несравненный терпкий вкус?

Я застыла от шока, не отвечала на поцелуй. Артёма это, судя по всему, очень разозлило. В глазах горела ярость и дикая, будоражащая страсть. Его губы стали настойчивее. Покусывал, а потом толкнулся языком вглубь моего рта, сжимая пальцами мои волосы на затылке.

Дикий, грубоватый, сумасшедший, бесцеремонный… Кто из нас спятил? Я не знала, как быть. Голова соображала с трудом. Ответить или оттолкнуть? Хотя второе маловероятно, у меня сил не хватило бы сдвинуть с места этого крепкого мужчину.

Боже! Что нас ждет утром? Как мы в глаза будем смотреть друг другу? Но все эти вопросы вылетели из головы, потому что меня захлестнула неведомая ранее лавина. Я решила, что копаться в себе и мучиться угрызениями совести буду утром, а пока поддалась чарам безумия. Зарылась пальчиками в его волосы, нежно погладила затылок, заскользила по крепкой шее, спускаясь к широким плечам. Это не я! Это руки, они жили своей жизнью, разум по-прежнему пребывал в шоке.

Артем прижался ко мне настолько, что я уперлась пятой точкой в столешницу, и она буквально впилась в мое тело. Я ответила на поцелуй очень неуверенно, с опаской. Когда Артем приглушенно зарычал, руками сминая мои ребра и талию, у меня волна дрожи прошла по телу. То ли от страха, то ли от возбуждения. Я не понимала своих эмоций… Мне нравилось это безумство, я желала большего. Осознавала, что творим непоправимое, но остановиться не было сил ни у него, ни у меня.

Поцелуй стал дразнящим, одержимым и даже слегка болезненным, потому что Артем, как зверь, ранил меня зубами, прикусывал то слегка, то с силой. Я задыхалась от нехватки кислорода, сходила с ума от его горячего, тяжелого тела. Боже! Хоть бы утро не наступило! Как теперь жить с ним под одной крышей?

Артем обхватил мои щеки ладонями, разорвал поцелуй, уткнулся своим лбом в мой лоб. Нежно провел подушечками больших пальцев по скулам, по припухшим губам, смотрел мне в глаза, не моргая. Словно пытался проникнуть в глубь моего сознания.

— Я люблю тебя, — выдохнул он, обжигая мою кожу своим горячим дыханием.

У меня сердце замерло в груди, а потом свалилось в пятки. Что значит любит? Нет, он мне и раньше говорил эту фразу, но не так… Меня до мурашек пробрало.

Я правильно поняла? Любит как мужчина женщину? Ему явно нельзя пить!

Ошарашенно смотрела на Артёма. В моей голове стоял такой грохот, словно там индейцы били в барабаны. И меня будто молнией поразило, пришло четкое осознание. Я ведь тоже его люблю… Очень сильно люблю! Но ведь он мой троюродный брат. Кошмар!

Честно признаться, я его никогда братом не воспринимала. Я же его не помнила… Он для меня был такой же чужой человек, как и все остальные. Я познакомилась с ним в больнице, он мне понравился, но так как мне дали информацию, что это брат, у меня взгляд сместился под другой угол. Я старалась не воспринимать его, как мужчину, напоминала себе о том, что это мой брат, поэтому никогда не размышляла над тем, какая у меня к нему любовь? А любовь-то оказалась неправильная. Вот почему я его ревновала. Все это время я не хотела признаваться себе в тех чувствах, которые испытывала.

Если бы не тот факт, что мы с ним родственники, обратила бы я на Артема внимание именно как на мужчину? Ответ был очевиден. Естественно! Получается одно слово «брат» стало для меня барьером. Выходит, у Артема тоже есть эта преграда в голове. Мне было не понятно, как он ее сломал и когда перестал воспринимать меня как сестру? Что повлияло? А может, в прошлом мы так делали? Уже целовались? Страшно представить… Безумие! А с другой стороны ведь есть троюродные, которые заключают брак… Боже, о чем я вообще думаю? Это неправильно! Мы же родня!