На краю Дикого Поля

Турецкий посол отправился домой на двух плоскодонных судах, на которые были погружены многочисленные стальные, железные и чугунные изделия, в том числе несколько орудий малого и среднего калибра и ядра к ним. Было ещё сотня ружей, в которых охотники моего времени усмотрели бы удивительное сходство с дедовской берданкой, кавалерийские пистолеты, а к ним три ящика, а в них патроны похожие на охотничьи: картонные гильзы с медными донышками. Ну и конечно же, комплект из труб, уголков, сифонов и прочего сантехнического оборудования. А ещё была погружена ажурная семиугольная беседка, срочно отлитая по эскизам посольского художника в подарок султану, от лица Рыльского наместника, князя Мерзликина и меня. Правда, для этого послу пришлось задержаться в Обояни ещё на две недели.

Москва, Кремль, тот же зал с глобусом, где я уже имел честь встретиться с великим государем. На этот раз обстановка весьма напряжённая.

– Ну-ка Сашка, расскажи, что ты там турецкому султану наобещал?

Голос царя не предвещает ничего хорошего.

– Прошу простить, великий государь, но тебя неверно информировали. Султану я не мог ничего обещать, поскольку никогда в жизни его не видел. Разговаривал я с послом турецким, Илхами Кылыч, которому ты, великий государь, разрешил посетить город Обоянь, и твой завод, построенный там.

– Ну и что ты ему пообещал?

– И ему ничего не обещал, а только рассказал, что производит твой завод, и какие выгоды может получить Турция от дружбы с твоей державой. Прошу заметить, великий государь, что в тот же вечер я написал письмо своему прямому начальнику, главе Горнозаводского приказа, князю Гундорову. И точно знаю, что такое же письмо, написал начальник Особого Отдела завода, своему начальнику, главе Разрядного приказа Ивану Григорьевичу Выродкову.

– А с чего ты решил, что ты имеешь право что-то решать за своего государя?

Тон угрожающий, слова громкие, но есть в глазах царя какая-то смешинка. И эта оговорка: 'государя' вместо 'царя' или 'владыки'. А не спектакль ли это, и если да, то для кого? В любом случае, казнить меня царь не собирается. Но тут бы не оступиться, на тонком льду.

– Такого права у меня нет и никогда не было, и даже тени такой мысли не рождалось в моей голове. Напротив, на протяжении всего разговора я повторял разными словами одно и то же: 'Если то будет воля великого царя'.

– Ну ладно, не вижу я тут умысла. Расскажи теперь о сделанной работе и что думаешь делать дальше.

Пронесло! Я мысленно вытер пот со лба.

– В Обояни построен металлургический завод, производящий сталь и чугун. Один из образцов продукции завода ты видел лично на церемонии освящения собора Покрова Пресвятой Богородицы. Пол отлит на твоём заводе и передан в дар храму от лица всего завода с чадами и домочадцами, а в первую очередь от тебя, как владетеля. За прошедшее после постройки время завод дал чистой прибыли в казну без малого четыреста тысяч рублей. Ещё один завод, даже побольше Обоянского строится в новом городке, который пока не освящен и прозван между собой Железногорском.

– Железногорск...
– Иван Васильевич попробовал слово на вкус - Хорошее название, пусть таковым и будет.

– Но у Железногорского завода большая нужда в топливе. Поэтому одновременно строится дорога до реки Оки, а это без малого сорок километров.

– Сорок километров... А, понял - царь моментально пересчитал расстояние на привычные для себя расстояния - это полтора-два дня для обоза. Многовато, да.

– Построили три стекольных завода. Два из них только вводятся в строй, а первый уже дал доход в твою казну сорок три тысячи рублей.

– Немало - кивнул царь.

– Ещё открыли две фабрики по изготовлению игрушек. Ты возможно их видел: шестнадцать коробов игрушек мы передали твоему постельничему.

– Видел - улыбнулся царь - доброе дело, детям нравится. Передай мою похвалу работникам.

– Одна фабрика основана на паях купцами, и меня тоже привлекли, а вторая казённая. На ней работает уже больше двухсот человек. За неполный месяц твоя фабрика принесла чисты доход в казну на шестьсот рублей.

– Тоже хорошо.

– А теперь взгляни, великий государь, на сие - и я протянул царю три карандаша: синий, красный и зелёный.

– Что это?

– Это, великий государь, карандаши. Химики взяли глину, смешали её краской, запекли в печи, а другие мастера поместили грифели в деревянный корпус. Теперь можно рисовать ими, наносить обозначения на картах... Такие карандаши пригодятся художникам. Словом, я ожидаю немалого дохода от них. Думаю открыть фабрику для их выделки в Курске. Оборудование для фабрики уже строят в Обояни.

– И химики отличились - отметил Иван Васильевич.

– Не сочти за дерзость, великий государь, но коли ты отмечаешь людей за заслуги, не желаешь ли ты учредить особые знаки, вроде орденов, например у испанского монарха?

– Ну и как ты это видишь?

– А вот как - я вынул из кармана бархатную коробочку и раскрыв протянул её царю - это пробный экземпляр.

В коробочке лежала вполне классического вида серебряная медаль с колодкой, обтянутой алой лентой. На аверсе медали была изображена Спасская башня Кремля и православный крест, а на реверсе надпись 'За трудовое отличие'.

– Добротно отчеканено. И сразу видно кто наградил, и за что. Мне по душе - сказал царь, разглядывая медаль со всех сторон - А кого думаешь надо награждать такой медалью?

– Полагаю, что такой медалью следует награждать мастеров, отличившихся в своём деле, промышленников, производящих необходимые державе товары, в особенности те, которых на Руси до того не выделывали.

– На себя намекаешь?
– улыбнулся царь.

– Не на себя. Ты меня уже не однажды отмечал, и теперь честь оказал удостоив встречи.

– Ну, продолжай.

– Этой медалью можно награждать наставников за многолетний труд и за подготовленных мастеров. А для воинов я бы предложил учредить медали и ордена Святого Георгия за отличия в бою. Сделать их нескольких степеней, и вручать от младшей степени к старшей.

– Недурная мысль, надо её хорошенько обдумать. А чтобы думные бояре лучше представляли о чём речь, сделай образцы и представь мне.

– Будет исполнено.

– Однако мы отвлеклись. Что ты там говорил про карандаши?