На краю пропасти

– Отличное оптическое распознавание, – сказала Панчо.

– Не думаю, что дело только в оптике, – возразила Аманда и, обратившись к Хамфрису, спросила: – Так ведь?

– Вы совершенно правы, – сказал он. – На поверхности тарелок есть мономолекулярные маяки, и роботы улавливают эти радиоволны.

Панчо подняла свой стакан с водой и принялась осматривать дно.

– Микрочип невозможно разглядеть невооруженным взглядом, – заметил Хамфрис.

– А откуда берется энергия?

– Из тепла, выделяемого пищей. Возникают проблемы только с холодными напитками и блюдами вроде салата, например.

Панчо несколько секунд молчала.

– Тарелки берут и тепло наших рук, когда мы держим их, да? – спросила она.

– Угадали.

Один из роботов поставил перед ней тарелку горячих лягушачьих лапок, и она улыбнулась. Не хочется, чтобы Аманда думала, будто она тут самая умная.

На протяжении всего ужина Хамфрис излучал обаяние, был заботливым, внимательным и невероятно улыбчивым.

Он уделял Панчо столько же внимания, сколько и Аманде, а концу ужина предложил Мэнди рассказать о своей жизни. Девушка начала говорить сначала осторожно и медленно: о детстве в Лондоне, поступлении в Международный Космический Университет.

– Это было нелегко, – сказала она почти по-детски искренне. – Все мужчины почему-то считали, что мне больше подходит профессия модели, а не астронавта.

Хамфрис сделал сочувственный жест. Панчо кивнула, начиная понимать, что внешность Аманды не только помогает ей, но и по-своему мешает.

– И все же у меня получилось, – подвела итог Аманда, окончив рассказ. – Таким образом я тут и оказалась.

– Очень хорошо, – сказал Хамфрис, похлопав ее по руке. – Вы действительно талантливая.

Подали десерт – свежие фрукты из ботанического сада, политые холодными сливками из соевого молока. Аманда поинтересовалась, где находится ванная комната, и через минуту оставила Хамфриса и Панчо наедине.

Как только она покинула зал, Панчо наклонилась поближе к магнату и тихим голосом спросила:

– Ну, что вы думаете?

Хамфрис недовольно нахмурился.

– О чем?

– Не о чем, а о ком. Я имею в виду Мэнди.

Панчо едва не добавила «болван», но вовремя замолчала.

– Удивительная девушка, – сказал он, улыбнувшись. – Красивая и вместе с тем умная. Такое сочетание редко встречается.

«Женщины не показывают, что умны, если могут обойтись и внешностью!» – подумала Панчо, а вслух сказала:

– Считаете, она сможет разузнать у Рэндольфа все, что вас интересует?

– Нет! – резко ответил он.

– Нет? – удивилась Панчо. – Но почему?

– Я не хочу, чтобы она даже приближалась к Рэндольфу! Он может соблазнить ее!

Панчо не верила своим ушам. Идея познакомить Аманду с Хамфрисом казалась ей удачной, и она надеялась, что тот найдет ей правильное применение. Ведь это и требовалось сделать – отправить Мэнди к Рэндольфу в постель. Панчо думала, что именно такого «шпиона» искал Хамфрис.

– Она слишком хороша, чтобы ее так использовать! – добавил после некоторой паузы Хамфрис.

О Господи! Панчо едва не дала волю своему возмущению. Да он по уши влюбился в нее! Этот парень, который относится к женщинам как к красивым атрибутам жизни и не более, вдруг попал под чары Аманды! Он влюбился в нее. Вот это да!

Административный совет Селены

Дэн мысленно сравнивал проведенные за последние недели встречи и консультации. В данный момент он вспоминал заседание Мирового Экономического Совета, на котором побывал некоторое время назад.

Встреча проходила в театре Селены. Члены совета Селены сидели за партами студентов, расставленных в форме полукруга. Зал заполнился почти полностью, хотя ложи были еще пусты. Может, их просто по каким-то причинам закрыли?! Наверное, в зале больше двух тысяч человек, подумал он, выглянув из-за кулис. Скорее всего все жители Селены, имевшие право голосовать, собрались здесь сегодня, чтобы выразить свое мнение.

Пока Дэн смотрел из-за кулис, члены совета – шесть женщин и пятеро мужчин – уже стали рассаживаться по своим местам вокруг так называемого «круглого стола». Большинство выглядели слишком молодыми и даже юными. Ни единого седого волоса, ни единая морщинка не омрачала лицо. Двое из мужчин оказались лысыми. Наверное, инженеры, подумал Дэн. Членство в совете являлось временной работой, на которую избирались путем жребия. Никому из членов не разрешалось уклоняться от общественной работы, однако разрешалось время от времени брать отпуск и заниматься другими делами.

– Нервничаешь?

Дэн обернулся и увидел Дугласа Ставенджера.

– Если тебе довелось участвовать в стольких заседаниях, сколько и мне, то вряд ли поверишь мне, если я скажу, что нервничаю. Просто хочется поскорее покончить с этим и наконец перейти к делу.

Ставенджер дружески похлопал Рэндольфа по плечу.

– На этот раз все будет по-другому, Дэн. Наше заседание скорее походит на старомодные собрания в Старой Англии, чем на традиционный административный совет.

Дэн коротко кивнул и мысленно назвал совет скучным собранием. Но на сей раз он действительно должен отличаться от всех предыдущих.

Так и произошло!

Ставенджер являлся почетным членом, но не имел права голоса. Внешне все слишком помпезно, а на эффективность посмотрим позже! – подумал Дэн.

Председатель поднялся на трибуну, установленную на одном конце сцены всего в нескольких метрах от места, где стоял Рэндольф, и ждал своей очереди выступить перед собравшимися. План заседания высветился на большом экране, установленном в центре сцены. Дэн не на шутку встревожился, увидев, что в списке девяти выступающих стоит последним.

Первые пять тем обсуждения заняли довольно мало времени. Шестая касалась нового закона по распределению и использованию питьевой воды. Некоторые из присутствующих в зале громко возражали против нового закона, вскакивали с мест и выкрикивали не совсем доброжелательные эпитеты.

Один из членов совета являлся одновременно и председателем Водного Совета. Это был краснощекий, круглолицый и упитанный лысеющий мужчина в красной мантии с эмблемой Департамента по туризму. Стол, за которым он сидел, по сравнению с массой его тела казался почти игрушечным.

– Об этом не стоит и говорить! – сказал толстяк. – Не важно, насколько эффективно мы очищаем воду, стопроцентно чистой она все равно никогда не будет! А чем больше людей становится на Селене, тем меньше воды разрешается расходовать остальным жителям.

– Почему бы нам не прекратить туризм? – раздался гневный возглас.

– Туризм и так на грани, – ответил председатель Водного Совета. – На самом деле он составляет лишь десятую часть проблемы. Основная причина – иммиграция!

– Беженцы! – пояснил кто-то таинственным голосом.