Чтение онлайн

ЖАНРЫ

На краю света
Шрифт:

– Это убьет его! – Мерен пришел почти в такой же ужас, что и Таита.

– Если он не научится управлять внутренним оком, оно действительно убьет его. Держи мага крепче, иначе он повредит себе!

Голова Таиты замоталась с такой силой, что ударялась о каменную стену рядом с кроватью.

Высоким голосом, не похожим на ее собственный, Самана затянула песнопение на неведомом Мерену языке. Но молитва не возымела особого действия.

Мерен обхватил голову наставника руками. Самана и Тансид с двух сторон навалились на пациента, весом собственных тел мешая ему, бьющемуся в диких конвульсиях, причинить себе вред.

Тансид вливала свое благоуханное дыхание в его разверстый рот.

– Таита! – взывала

она. – Вернись! Вернись к нам.

– Он не слышит тебя, – сказала ей Самана.

Она прильнула к нему и приставила сложенные ковшиком ладони к правому уху Таиты – уху правды. Жрица стала нашептывать какие-то успокаивающие слова на языке, на котором произносила молитву. У Мерена забрезжило какое-то воспоминание: хотя он не понимал слов, но прежде слышал, как Таита использовал это наречие в общении с другими магами. Это был их тайный язык, называемый «тенмасс».

Таита притих и повернул голову набок, словно прислушиваясь к словам Саманы. Голос ее стал более тихим, но настойчивым. Старик пробормотал что-то в ответ. Мерен сообразил, что жрица дает ему наставления, как закрыть внутреннее око, чтобы он мог остановить поток терзающих образов и получил время справиться со смятением нахлынувших чувств.

Все трое провели рядом с пациентом остаток дня и последовавшую долгую ночь. К рассвету Мерен совершенно обессилел и забылся сном. Женщины не стали будить его, позволяя отдохнуть. Тело Мерена закалилось в результате битв и тяжелых физических испытаний, но силой духа он не мог тягаться с этими женщинами и по сравнению с ними был как младенец.

Самана и Тансид не отходили от Таиты. Подчас он вроде бы засыпал, иногда проявлял беспокойство, то и дело начиная бредить. С закутанными повязкой глазами ему не удавалось отделить вымысел от реальности. Один раз он сел и с дикой силой притянул к себе Тансид.

– Лостра! – вскричал он. – Ты вернулась, как обещала. О, Исида и Гор, как же я ждал тебя! Все эти долгие годы я так мечтал, так жаждал быть с тобой! Не покидай меня снова!

Тансид эта вспышка не смутила.

– Не тревожься, Таита, – промолвила она, гладя длинные серебристые пряди. – Я останусь с тобой до тех пор, пока ты будешь нуждаться во мне.

Нежно, как ребенка, апсара прижала его к груди, и он снова впал в забытье.

– Лостра? – Тансид вопросительно посмотрела на Саману.

– Некогда она была царицей Египта, – пояснила та.

Используя свое внутреннее око и полученные от Кашьяпа знания, жрица могла заглянуть в ум Таиты и пролистать его воспоминания. Его беззаветная любовь к Лостре была для нее такой же реальной, как если бы она испытывала ее сама.

– Таита растил ее с детства. Она была прекрасна. Души их переплелись, но соединиться им было не суждено. Его изувеченное тело не позволяло ему стать для нее чем-то большим, чем другом и защитником. Тем не менее он любил Лостру всю ее жизнь, а также после того, как она покинула этот мир. Она тоже любила его. Ее последние слова на смертном одре звучали так: «За всю свою жизнь я любила двух мужчин. Ты был одним из них. Возможно, в следующей жизни боги окажутся более благосклонны к нашей любви».

Горло у Саманы сжалось. Глаза обеих женщин заблестели от слез.

– Расскажи мне об этом все, – нарушила Тансид повисшую тишину. – Нет на свете ничего прекраснее, чем истинная любовь.

– После смерти Лостры, – продолжила жрица, гладя мага по голове, – Таита забальзамировал ее тело. А прежде чем положить в саркофаг, срезал с ее головы прядь волос и запечатал в золотой медальон. – Она коснулась амулета Лостры, висевшего на золотой цепочке у старика на шее. – Видишь? Он носит его по сей день. И все еще ждет, когда возлюбленная вернется к нему.

Тансид расплакалась. Самана разделяла ее печаль, но не могла омыть ее слезами. Она настолько продвинулась

по Пути посвященных, что оставила утешительные слабости далеко позади. Горе – это другой облик радости. Печалиться – значит быть человеком. Тансид еще сохранила способность плакать.

Ко времени, когда закончились большие дожди, Таита оправился от своего испытания и научился управлять внутренним оком. Всем стало очевидно присутствие в нем новой силы – маг буквально излучал духовное спокойствие. Мерену и Тансид нравилось пребывать рядом с ним – не разговаривать, но просто находиться в его присутствии.

А вот Таита стремился проводить как можно больше времени наедине с Саманой. День за днем сидели они у ворот храма и при помощи своего внутреннего ока наблюдали за каждым проходящим через них. Их взору тела людей представали окутанными собственной аурой: меняющим цвет облаком, отражающим настроение, мысли и характер человека. Самана наставляла мага в искусстве читать эти знаки.

Когда опускалась ночь и остальные расходились по комнатам, Самана и Таита отправлялись в какой-нибудь дальний притвор храма и сидели в окружении изваяний богини Сарасвати. Ночь напролет они вели беседу, используя доступный лишь посвященным язык тенмасс, которого ни Мерен, ни апсары, даже ученая Тансид, не понимали. Эти двое как будто знали, что вскоре им предстоит расстаться, и стремились сполна использовать каждый оставшийся в их распоряжении час.

– Ты не имеешь ауры? – спросил Таита во время последнего их разговора.

– Как и ты, – ответила Самана. – Никто из посвященных ее не имеет. Это признак, при помощи которого мы можем распознать друг друга.

– Ты настолько мудрее меня…

– Твой голод в познании мудрости и способность ее усваивать намного превосходят мои. Теперь, обретя дар внутреннего зрения, ты поднялся на предпоследнюю ступень среди посвященных. Выше тебя находится только один уровень – благого бессмертного.

– Я ощущаю, что становлюсь сильнее с каждым днем. И с каждым днем все яснее вижу свое призвание. Его нельзя отринуть, и потому я вынужден покинуть тебя и уйти.

– Да, твое время среди нас подошло к концу, – согласилась Самана. – Больше мы никогда не встретимся, Таита. Пусть мужество станет твоим спутником. Следуй пути, который укажет тебе внутреннее око.

Мерен находился с Астратой и Ву Лю в павильоне у пруда. Когда Таита, сопровождаемый Тансид, твердым шагом направился к ним, молодые люди подобрали брошенную одежду и стали торопливо одеваться. Только сейчас они осознали глубину перемены, произошедшей с Таитой. Он уже не сгибался под тяжестью лет, но стал выше, стройнее. Волосы и борода его хотя и сохранили серебристый цвет, но сделались гуще и пышнее. Глаза у него не казались старческими и близорукими, но смотрели ясно и твердо. Даже Мерен, наименее восприимчивый из троих, уловил эти изменения. Он подбежал к Таите и простерся перед ним, безмолвно припав к коленям наставника. Таита поднял его и обнял. Потом отстранил на расстояние вытянутой руки и внимательно оглядел. Аура Мерена светилась оранжевым светом, как восход в пустыне. Такова аура честного воина, храброго и преданного.

– Забери свое оружие, добрый Мерен, ибо нам пора идти.

На миг Мерен как будто прирос к месту в отчаянии, а потом посмотрел на Астрату.

Таита изучил ее ауру. Та была ровной, как пламя масляной лампы, ясной и немудреной. Но он заметил, как аура Астраты внезапно дрогнула, словно ее коснулся налетевший невесть откуда ветерок. Затем снова укрепилась, когда девушка подавила горечь расставания. Мерен отвернулся от нее и пошел к жилым помещениям храма. Через минуту он вернулся с мечом на поясе и закинутыми за плечо луком и колчаном. В скатке на спине Мерен нес сделанную из шкуры барса накидку Таиты.

Поделиться с друзьями: