На краю
Шрифт:
Запрокинув голову, содрогаясь всем телом и распадаясь на тысячи осколков, я издала протяжный стон наслаждения. Следом за мной, вздрагивая крупной дрожью и целуя выгнутую шею, достиг наивысшего наслаждения Артём. Его хриплое дыхание волнами отдавалось в моей груди. Затуманенные глаза ещё были подернуты тёмной пленкой, а губы уже возобновили свои ласки, целуя впадину на шее и опускаясь ниже.
Я подняла его лицо за подбородок и нежно поцеловала в губы, выражая так свою благодарность.
Он всё понял без лишних слов.
Большим пальцем прошелся по распухшим от поцелуев губах и остановился на
– Злата, - чуть осевшим голосом прошептал Артём, – какая же ты трепетная. Я просто дурею от твоей чувствительности и отзывчивости. Скажи, что ты настоящая и это не сон?
Я лишь смущенно сдвинула плечами, мол, я такая, какая есть, а в подтверждение своей реальности положила его руку на то место, где ещё ускоренно трепыхалось мое переполненное чувствами сердце. В ответ на мое движение, Артём тоже приложил мою ладонь к своей груди, и я почувствовала под пальцами сильные удары его сердца.
Вот так, не шевелясь, глядя друг другу в глаза, мы седели до тех пор, пока не выровняли дыхание и не привели в порядок сердцебиение. А после…
Я удивлялась ненасытности Артёма и своей выносливости ещё два раза.
Уже засыпая на его груди, я с интересом рассматривала кулон:
– Это с того ранения?
– Нет. С самого первого. Ещё в семнадцать лет, по дурости.
Я заметила на его теле шрамы, но расспрашивать о них не решалась. Не сейчас.
– Видимо, с того времени ничего не изменилось, - пошутила я.
В ответ Артём лишь рассмеялся. Я всё же не удержалась и спросила:
– Ты думал иногда о том, чтобы изменить свою жизнь? Ну, не знаю, уйти от всего?
Он приподнял мое лицо так, чтобы я могла заглянуть в его глаза:
– С недавних пор – постоянно.
Под утро мне снился сон.
Я крепко спала в своей кровати, в родном доме. Под боком привычно развалился Жорик. Было тепло и уютно и совсем не хотелось открывать глаза. Как вдруг, чисто интуитивно, как это зачастую бывает, почувствовала, за мной вновь кто-то пристально наблюдает. Первой мыслью было - это Артём, и открыв глаза, я радостно улыбнулась тому факту, что он вот так, запросто, находится в моей комнате. С ней связаны самые лучшие воспоминания с детства и причастность Немцова к ним придавали какую-то интимность, сокровенность. Но, вглядевшись в лицо сидящего у изголовья парня, истошно закричала.
Теперь я вспомнила, кого именно напоминает взгляд Максима. Такими глазами смотрят те, кто находится под действием наркотиков: стеклянными, невыразительными, болезненными.
Он глупо улыбался своим мыслям и легонько водил пальцами по моему обнаженному телу. Я дернулась, со всей силы сбрасывая холодные руки с себя, но ничего не вышло. Словно в оцепенении, мышцы отказывались выполнять команду мозга.
Вместо крика с горла вырывалось почему-то только сдавленные всхлипы.
Сердце похолодело, когда вместо пальцев, по коже прошлось острое лезвие ножа, остановившись у места, где на шее пульсировала голубая жилка.
Свободной рукой Максим пробирался к месту, где были судорожно сцеплены ноги.
– Не трогай… не трогай меня…
Он
надавил сильнее, раздвигая бедра.– Не-е-е-т, - вырвалось из горла.
В ответ мои плечи начали легонько трясти:
– Проснись, Злата, ты меня слышишь?
Открыла глаза, с диким страхом осматривая незнакомую, тонувшую в сумраках комнату и сидящего напротив мужчину. Остатки сна потихоньку исчезали, сменяясь ощущениями реальности. Это сон, всего лишь сон… Но такой реальный.
Артём раскинул руки, приглашая в объятия и приглушенно всхлыпнув, я прильнула к его груди, со всей силы обнимая руками, словно цепляясь за спасательный круг.
– Плохой сон?
– Угу.
– Расскажи?
Нет-нет. Ему не стоит знать о моих страхах. Может, я накручиваю себя? Но сны, это ведь отражения нашей реальности? Ведь так? Тогда мое подсознание заведомо предупреждает меня об опасности.
– Просто переживаю за номер, получиться ли. Вот и снится всякая чепуха. Не бери в голову, – и отчасти это была правда, грядущее выступление не давало мне покоя.
– Твой танец шикарен. Всё пройдет на высшем уровне. Я верю в тебя и ты верь в себя.
Артём не спеша проводил руками по волосах, перебирая пальцами пряди, делясь своей аурой спокойствия, от чего я стала плавно погружаться в сон.
Последнее, что помню, было, мое предупреждение Артёму, чтобы он не думал никого калечить.
Я скорее почувствовала, чем увидела, как он склонил голову на мое плечо и в собственническом жесте обвил рукой талию. Прижавшись сильнее, я провалилась в глубокий сон.
Не знаю, сколько было времени, но, по ощущениям, далеко не утро, а день.
Глаза открывать совсем не хотелось. В теле разливалась сладкая нега. Каждый нерв был обострен до предела, словно и не было спасательного отдыха в виде сна. Каждой клеточкой своего тела я чувствовала присутствие Артёма, и от этого, сердце начинало учащенно стучать. Казалось, этот стук оглушал не только меня, но и всю комнату. По щекам непроизвольно прокатилась волна жара, стоило только вспомнить страстные моменты ночи.
Я осторожно открыла глаза и встретилась с изучающим взглядом Артёма. Оказывается, он уже проснулся и с довольным выражением лица наблюдал за моими душевными муками в виде стеснения и неловкости.
– Доброе утро, соня.
Он согнул руки в локтях, практически держа на весу свое тело, стал покрывать поцелуями шею, а следом и лицо.
– Доброе утро…
Пришлось отбросить смущение и затолкать его подальше, потому что именно в этом момент я обхватила руками мускулистые предплечья Артёма и притянула к себе в жарком поцелуе.
С губ сорвался хриплый стон, тут же отозвался образовавшимся узлом внизу живота. Всё шло к тому, что сейчас станет невероятно жарко от нахлынувшего неконтролируемого, животного желания.
Как вдруг, раздался телефонный звонок. И судя по мелодии, звонили мне. Мама. На неё я поставила рингтон одной из песен Стинга.
– Не отвечай, - со стоном попросил Артём.
– Это мама. Если не отвечу, потом же и пожалею. Я быстро.
Я вскочила с кровати и первым дело укуталась в плед, словно мама в любую минуту могла ворваться в квартиру и застать, в чем сама и родила. Голой.