На крыльях любви. Лебедь

– Хотел, чтобы ты сама пришла ко мне на поклон, – хмыкнул, останавливаясь на перекрестке.

– Я бы никогда не стала тебе в ножки кланяться, – заметила сухо.

– А ночью другое говорила… – нахально подмигнул. – Только будущему мужу или жениху… Я запомнил, – разгоняясь по ярко освещенной магистрали.

Проигнорировав его двусмысленный выпад, я добавила:

– Однажды я пыталась связаться с тобой, хотела попросить прощения, да просто… по-человечески все объяснить… но, видимо, ты сменил номер. А потом я поняла, поезд ушел.

– Какая понятливая… – Кирилл буравил меня тяжелым взглядом, от которого по артериям в очередной раз понеслось концентрированное чувство вины.

Некоторое время никто из нас не осмеливался прервать повисшую в салоне нехорошую тишину. Бьющую по нервам.

– А новые туфли курьером… Ты? – поинтересовалась, наконец. Равнодушно глядя на дорогу, Воронов пожал плечами. – Я сперва подумала, что Левицкий. Но потом не удержалась и примерила… – подавила смешок, – они идеально подошли. Прямо Золушкой себя почувствовала!

– Я просто помню твой размер ноги, Золушка. Тридцать седьмой.

Я помню твой размер ноги…

Никогда не думала, что эта фраза может вызвать во мне такую бурю эмоций.

– Что еще ты помнишь? – ерзая на сидении.

– Ты и так знаешь.

Я заметила, как дрогнули его желваки.

Всё.

– Так с чего такая щедрость? Это ведь очень дорогие туфли. Я видела их стоимость.

– Ты заслуживаешь самого лучшего, – бросил сухо, однако я разобрала в его словах фальшь.

– Признайся, ты ведь отправил их не просто так? Проверял? – перебирая дрожащими пальчиками.

– Проверял, – стиснув челюсти, Воронов смотрел прямо перед собой.

– Ясно…

И я отвернулась к окну. Честно говоря, по эмоциональному окрасу нашей беседы, первое свидание больше смахивало на последнее. Сколько же грязи он обо мне передумал за эти дни…

– Носи, раз понравились!

– Ну, спасибо… Подарки нужно дарить от чистого сердца, а не для того, чтобы проверить, шкура девушка или нет. Забери их. Там все этикетки целые.

– Лебедева, нахрена мне эти туфли? – резко выворачивая руль.

– Не выражайся! Противно с тобой общаться. Материшься и хамишь. Раньше таким не был…

– Потерпишь! – едко посмеиваясь.

– Вот вообще не смешно…

– Не смешно тебе, да? Зато мне-то как весело было… Оборжаться!

– Кирилл…

– Нет уж, я кое-что тебе напомню. Это ты со мной рассталась. Ты! Я сорвался к тебе и бросил отца, который находился в реанимации. Я искал тебя… И меня чуть не кончили… И даже лежа под капельницами, я все еще не терял долбанной надежды – пытался до тебя дозвониться, дура! Но я же был в блоке. А с других телефонов ты предусмотрительно не отвечала. И еще смеешь обижаться на гребаные туфли?

И снова эта звенящая пауза. Край… До падения – миг.

– Что значит «тебя чуть не кончили»? Под какими капельницами ты лежал? Что ты такое говоришь, Кирилл?!

Мне физически стало больно. Нечто тяжелое и склизкое затопило нутро. Даже вздохнуть не могла, ощущая спазм в области сердца. Я ведь этого не знала…

– Расслабься. Все обошлось, – сжал губы, упрямо выставив нижнюю челюсть вперед.

Выглядел он, как оголенный провод. И между нами будто потрескивали статические разряды, невидимыми зигзагами вспарывая воздух.

– А твой отец… Он… он жив? – Голос предательски вибрировал, выдавая мое внутреннее состояние.

В интернете была очень противоречивая информации на этот счет. Какие-то источники утверждали, что сообщения о гибели главы холдинга «Апостол-групп» в аварии оказались фальсификацией. Какие-то продолжали писать – Апостолова давно нет в живых. Пролить свет на эту историю мог только Кирилл.

– Жив. Но я не хочу говорить об этом. Не сейчас, – уведомил без эмоций.

Я буквально подпрыгнула на месте, когда машина резко начала набирать скорость: Воронов перешел на агрессивную манеру езды, выкручивая руль то вправо, то влево. Заметила, как вздувается толстая венка у него на шее. Он выглядел абсолютно безучастным, будто вновь перенесся в то время…

– Тогда можно я расскажу про своего отца? – гулко выдохнула, заметив, что автомобиль, продолжая набирать скорость, выехал на трассу, ведущую за город. Немного помедлив, Кирилл все-таки кивнул. – Я рассталась с тобой, потому что у моего папы случился обширный инфаркт. Несколько дней он находился на грани жизни и смерти. Дежурная медсестра посоветовала нам уже выбирать место на кладбище, сказала, что с могилами в городке зимой плохо. Тетя даже позвонила в бюро ритуальных услуг. Правда, ее заверили, что по особому прайсу «что-нибудь придумают». А я разрывалась между больницей и церковью. Вымолила ему еще три года… Только нам с ним и известно, какие это были три года! – выпалила последнее, сглотнув тягучий солоноватый сгусток, застрявший в горле.

Никогда не делилась этими подробностями.

Внезапно Кирилл снизил скорость. Я вся скукожилась под его пристальным тяжелым взглядом, сжала дрожащие пальцы в кулаки, стараясь перевести дыхание и не разреветься.

– Почему мне ничего не сказала? Я думал, вы уехали, потому что его уволили, – севшим голосом.

– Я не знаю даже… как описать свое состояние. Ведь это моя ложь чуть не довела папу до могилы… Я бы не пережила, если бы он тогда ушел… Вина бы сожрала. Ведь знала же, что у него больное сердце. Был микроинфаркт. А я… так наплевательски отнеслась. Врала, врала… и довралась…

Кирилл молчал, очевидно, ожидая продолжения.

– …Я расскажу все по порядку… – судорожно втянула воздух. – В тот день я собиралась ехать к тебе на выходные, и заранее придумала легенду, что нам с Ксюшей надо в Москву по школьным делам. Не сомневалась, что папа, как обычно, проведет выходные в интернате и даже не заметит моего отсутствия. Как раз накануне его уволили. Он остался дома и предложил проводить меня до вокзала. Разумеется, никакой Ксюши не было. Мы начали спорить. А дальше… Начался какой-то треш. Мы орали друг на друга, папа посадил меня под домашний арест, а я в сердцах крикнула, что все равно уеду к тебе…

– Что в итоге? – спросил Кирилл, до хруста стискивая кожу на рулевом колесе.

– Мне удалось увидеть папу только спустя дней десять, когда его перевели из реанимации в обычную палату, – смочила пересохшие губы кончиком языка. – Знаешь, какими были его первые слова? – Я надтреснуто рассмеялась. Воронов вновь промолчал. – Только через мой труп… Вот что он сказал, когда вернулся с того света. Одной фразой поставил крест на наших отношениях… Да вообще на всех моих мечтах! – Я судорожно сжала губы. – Прости, Кирилл… Я была смертельно напугана. Не знала, что делать. Умом понимала, должна все тебе объяснить. Но как? Боялась, если он увидит тебя… нас вместе… подумает, что мы… Я струсила… Как представила, чем все это может закончиться… Прости меня. Я уже однажды потеряла маму…