На Муромской дороге

– Сбылись пророчества? – Сбылись, – вздохнул Балабанов. – Одни ушли по доброй воле на пенсию, а другие, особо упорные, – в мир иной. Всё в воле астрала, господин президент.

И вновь в ответ на эти слова раздался за душу берущий вой. Артистично выли Джульбарс с Колей, ничего не скажешь. Таким воем не только хозяина, но и всех его присных можно было выжить из Каменных палат.

– Звёзды не благоприятствуют, – пискнул из своего угла Налимов. – Заладил, понимаешь, звёзды, звёзды! – пыхнул в его сторону гневом Папа. – Уволю всех к чёрту.

– Никс фирштейн, – возразил Гонолупенко. – Астрал касаем только гранд персон, а на шушеру ему тьфу и растереть.

– Астрал влияет только на людей великих, – начал переводить Балабанов, – а на… – Про шушеру я понял, – махнул в его сторону рукой Папа. – И правильно: на кой хрен астралу какой-то там Налимов.

То ли Коля недослышал, то ли Джульбарс разохотился, но на произнесенное хозяином слово «астрал» отклик был просто душераздирающим.

– Нечисти много развелось, – сказал негромко Балабанов. – По столице не пройти, не проехать. А теперь они и до Кремля добрались.

– Какая такая нечисть, понимаешь? – Собачка ведь не только у нас воет, – пояснил Волокушин, – но и в иных местах. К сожалению, есть уже прискорбные последствия.

– Какие могут быть последствия без моего указу, понимаёшь? – Так ведь нечистая сила, – развёл руками Портсигаров. – У неё своё начальство. А народ волнуется, генералитет нервничает, вплоть до заговора. Массы ждут Владимира Красно Солнышко то ли с Питера, то ли с Юпитера, с целью наведения порядка.

– С какого такого Питера, понимаешь?! Ты что тут несёшь! – Чаяния народа у нас почему-то всегда с Питером связаны, – сделал скорбную мину Волокушин. – И были прецеденты, когда действительно приходил в Москву питерский, садился в Каменных палатах, и именем он был Владимир.

– Не дай Бог, – прошептал побелевшими губами Налимов.

Папа призадумался. И, между прочим, было о чём. Балабанов его очень даже хорошо понимал. Потому как народные традиции вот так просто указом не спишешь в архив.

– А был ещё один Владимир, – вспомнил Балабанов. – Правда не Питерский, а Новгородский, и сел он не в Москве, а в Киеве, но тоже шухер был до самого неба. – Это что же, – ахнул Папа, – Кучму, значит, сняли? А почему мне не доложили? – Того снятого киевского князя не Кучмой звали, а Ярополком, – уточнил начитанный Налимов. – Это тысячу лет назад было.

– Так что ты мне голову морочишь, понимаешь?

– Я это к тому, что народные чаяния с именем «'Владимир» связаны, – пояснил Балабанов

– Иес, – поддержал капитана Гонолупенко. – Владимир – вери гуд. – Дался им этот Владимир, – обиделся на народ Папа. – Чем им, скажите, Борис не по нраву?

– Кто ж его знает, этот народ, – вздохнул Налимов. – Но в прошлый раз, значит, как этот самый Борис не того, то его, значит, того.

– Того, не того, – взъярился хозяин. – Куда девали прежнего Бориса? – Кажется, отравили, – припомнил Портсигаров. – Времена были смутные. Самозванец пришёл в Кремль и всем, кто Борису верно служил, голову снял. Такая вот вышла похабная история.

Налимов зарыдал от воспоминаний о будущем. Сам, глядя на него, поморщился, но гнев умерил.

– Я ведь это к тому, – осторожно заметил Портсигаров, – что Борис, учитывая фатальные ошибки прошлого, мог бы Самозванца и сам назначить. И тогда это уже будет не Самозванец, а назначенец и Преемник.

– Иес, – сказал Гонолупенко. – Патриа энд Либертад. – Чего? – не понял распоясавшегося Стингера «переводчик» Балабанов. – Державность и либерализм, – пришёл ему на помощь Волокушин.

– Ты мне по простому давай, – обратился Сам к посланцу каймановского шамана. – А то, понимаешь, «партия». Какая такая партия? Либералы твои сроду её не создадут. Грызутся, понимаешь, друг с другом без продыху. Кабы не я, так от их либертад только рожки да ножки остались. – Я тут набросал портрет преемника, – подытожил дискуссию с калькулятором в руках Волокушин. – Питерский, именем Владимир, патриот и либерал. – Невысокого роста, – добавил Балабанов, – сухощав, лоб широкий, выпуклый. – Скромен, в питии воздержан, – добавил отсебятину Портсигаров. – Иес, – возликовал Гонолупенко. – Вылитый портрет. Шаман сказал бы «вери гуд». – Шаман, – проворчал Папа. – Мы тут, понимаешь, тоже не лаптем щи хлебаем. И без астрала кое-что кумекаем. Пиши, Волокушин, указ о Самозванце. Утрём нос прежнему Борису.

– Может, мы Самозванца Преемником назовём? – осторожно поправил Папу Волокушин. – Так стилистически лучше будет звучать.

– Вот дал Господь бояр, – тяжко вздохнул Сам. – Налим на налиме. С красного крыльца некого сбросить. Хоть самому, понимаешь, в народ прыгай. Ладно, пиши «преемник».

Бумагу Папа подмахнул не глядя и отвернулся к полыхающему в камине огню Балабанов даже насторожился – уж не задумался ли Сам о делах государственных, но раздавшийся вдруг громкий храп опроверг его подозрения. Аудиенция закончилась полной победой сил обновления.

Выводил Налимов каймановскую делегацию той же дорогой, что и вводил. А Волокушин на прощанье сунул Балабанову солидный конверт под большой казённой печатью. Капитан спрятал конверт в карман, подальше от глаз шоуменов. Не приходилось сомневаться, что в этом послании содержаться указания о дальнейшей деятельности от Инструктора.

Джульбарс встретил заговорщиков радостным лаем, Коля – нервным подёргиванием правого глаза, которое можно было счесть и подмигиванием, если бы не посиневшие губы на побелевшем лице.

– Держи, – царским жестом бросил ему орден «За заслуги» Портсигаров. – Носи с честью, заслужил.

– Это от нового? – испуганно спросил Коля. – Пока от старого, – пояснил сияющий Налимов. – Слава Богу, всё свершилось в русле новых веяний.

– А Джульбарсу? – взыграла в Коле чувство справедливости. – Мы ведь вместе выли?

Портсигаров достал из кармана медаль и повесил на грудь слегка занервничавшего милицейского кобеля:

– Всё, что смог, – извиняясь перед псом, развёл руками Портсигаров. – Волокушин, жадюга, зажал орден. Дал только медаль «За спасение утопающих». Собаке, мол, большего по статусу не положено. Как я его не убеждал, что Джульбарс у нас не собака, а оборотень, упёрся и ни в какую. Представь-де в человеческом обличье, тогда и рассмотрим.

– Бюрократы, – с негодованием выдохнул в сторону Налимова Коля. – Сами-то орденами не ограничатся.

Однако негодование шоумена пролилось в пустоту, поскольку расторопного Налимова уже и след простыл.

Из подземелья выбрались без приключений. А в квартире Марианны Балабанова ждал сюрприз в лице Хулио-Игнасио.

– Радость у нас, – сказал дед Игнат. – Хуанито нашёлся. – Как нашёлся? – ахнул Балабанов. – Где?

– Где ты его, значит, искал, там он, значит, и нашёлся, – пожал плечами дед. – Марианна сказала, что через девять месяцев оформлять будем.

– Одной бутылкой мы не обойдемся, – сказал Гонолупенко, потирая руки. – Это уж как пить дать, – дуэтом поддержали его шоумены.

Прихватив Гонолупенко, Балабанов отправился за напитками и, выйдя во двор, распечатал заветный конверт.

– Майору Балабанову и лейтенанту Гонолупенко, – прочёл из-за его плеча теперь уже бывший сержант, – выношу благодарность за проделанную работу. Приказываю: в течение ближайших месяцев взять под контроль виртуальный мир.

– Ну что ж, – сказал майор Балабанов. – Приказ есть приказ, лейтенант Гонолупенко: шоу продолжается. Вперёд и с песней.