На Муромской дороге

– Ну, это вряд ли, – в очередной раз удивился полёту Химкинской фантазии Балабанов. – Разве что в качестве призрака.

Про призрака Балабанов, естественно, пошутил, но подполковник Оловянный шутки не понял, чем поставил подчинённого в весьма неловкое положение. Майору пришлось минут десять доказывать начальству, что сведениями о появлении призрака Сосновского он не располагает.

– А депутат Полуэктов? – напомнил Оловянный. – Так депутат в некотором роде не призрак, он живое лицо. – Кто его знает, – усомнился подполковник. – «Независимый колокол» гудит уже который день, и там, наверху, этим обстоятельством очень обеспокоены. По слухам, Полуэктов привёз компромат, с которым обязательно попытается прорваться в виртуальный мир. Задачу уяснили, майор Балабанов?

– Так точно, уяснил. Разрешите действовать. – Действовать разрешаю, – выдавил из себя с трёхминутной задержкой Оловянный. – Но помните, Балабанов, о той ответственности, которая на нас с вами лежит. Любая промашка и…

И прощай погоны, с вздохом дополнил про себя Балабанов. Прямо напасть с этим Сосновским, и дёрнул же чёрт Химкина за перо. А тут ещё депутат Полуэктов с дурацким компроматом!

Химкин на зов Балабанова откликнулся без большой охоты, чем чрезвычайно того рассердил. Вот ведь люди, тут судьба Отечества решается, а они позволяют себе манкировать гражданским долгом. Майор решил, что никак не помешает нагнать на Химкина побольше страху, дабы впредь он более ревностно относился к обязанностям агента юпитерианских спецслужб.

– А я полагал, что вы улетели, – Химкин зыркнул глазами по сторонам, пытаясь установить, не привёл ли резидент за собой хвоста

Но в уже знакомом обоим кафе народу было мало, да и те являли миру среднестатистические наши образины, с которыми в специальные агенты, разумеется, не берут.

Балабанов благородно позволил богатому журналисту оплатить общий счет, однако хранил на лице суровость, даже заедая чёрной икрой коньяк в целых пять звёздочек. Балабанов икру не любил и очень сожалел, что не захватил с собой Джульбарса, который с удовольствием вылизал бы тарелку.

– Что вам известно о Сосновском?

– Олигарх в Лондоне и по слухам устроился совсем неплохо. – По моим сведениям от эмигранта в Москву направлено доверенное лицо, некто Полуэктов. Что вам известно об этом человеке?

Химкин смутился, завилял туда-сюда глазами, попробовал даже уткнуться носом в чашку кафе, но обжёгся и вернулся в исходное положение.

– Вы меня разочаровываете, господин Химкин, – строго заметил Балабанов. – А это чревато сами понимаете чем.

Чем это чревато для Химкина Балабанов и сам не знал, но журналист, что значит интеллектуал высокого полёта, его понял и полинял лицом почти до обморочного состояния. Для приведения агента в чувство майор воспользовался коньяком.

– С Полуэктовым у меня на сегодня назначена встреча, – упавшим голосом сказал Химкин.

– Цель конспиративной встречи? – Передача компромата на очень высокопоставленных лиц. – А что, «Независимый колокол» сам не может компромат опубликовать? – Нам доверия больше.

Надо быть уж очень большим идиотом, чтобы доверять «Комсомольскому агитатору», но, как известно, Россия издавна славится своими дорогами и очень простодушными гражданами. У Балабанова были сомнения, имеет ли Полуэктовский компромат отношение к операции с кодовым названием «Ответный визит», но долг требовал от майора установления истины, а посему он решил на всякий случай подстраховаться.

– Я пойду с вами на встречу с Полуэктовым. – А в качестве кого, простите?

– В своём истинном качестве резидента юпитерианский разведки.

Химкин осторожно прокашлялся и высказал робкое сомнение, что подозрительный Полуэктов поверит в присутствие инопланетян на нашей грешной Земле.

– Они все принимают меня за идиота, – пожаловался резиденту агент Химкин. – Говорят, что нет никаких доказательств вашего здесь пребывания.

– Если бы у ваших спецслужб были бы хоть какие-то мало-мальски значимые сведения о моей работе на юпитерианскую разведку, то меня либо арестовали, либо объявили персоной нон грата.

Аргумент был, что ни говори, железный, и Химкин с готовностью закивал птичьей головой. Его доверчивость действительно можно было бы считать идиотизмом, если бы не высокие, ну просто очень высокие гонорары, которые он получал. Умному Балабанову о таких деньгах и мечтать не приходилось. Вот и думай тут, что в нашей замечательной стране считать шизофренией, а что нет. Тем более что Химкинский бред, как успел заметить майор, так или иначе, рано или поздно, оборачивается былью. В чём тут фокус Балабанов постичь не мог, а шевелить извилинами в этом направлении было опасно, запросто можно было впасть в энтропию с последующей сублимацией в геморроидальную сферу. Столичная жизнь, это вам не таёжное прозябание, здесь мало увидеть глазами, надо ещё собрать доказательства подтверждающие факт наличия события, в противном случае оно рассосётся с поразительной быстротой, и вы долго будете потом мучиться сомнениями – а был ли мальчик, или все это вам только пригрезилось?

Встреча посланца лондонского изгнанника с видным московским журналистом должна была состояться в Думе. Балабанов выразил по этому поводу своё неудовольствие Химкину. По его мнению, проводить конспиративную встречу в стенах столь уважаемого государственного учреждения было верхом неприличия, противоречащим профессиональной этике, на нарушение которой ни один уважающий себя агент не пойдёт.

По пути в Думу заскочили в Управление и прихватили с собой Гонолупенко. Лейтенант предлагал взять на всякий случай и Джульбарса, но эту идею пришлось отбросить, поскольку пса в солидное учреждение, скорее всего, не пустили бы.

У стен парламента разъярённая толпа о чём-то горячо спорила с известным всей стране депутатом Жигановским. Спор явно уже перерастал рамки дискуссии и грозил превратиться в народный бунт локального масштаба. Доблестные стражи порядка кучковались поодаль, давая журналистской братии возможность, заснять эксцесс во всех ракурсах. Гонолупенко тоном знатока прокомментировал увиденное. По его мнению, пиаршоу не хватало экспрессии. И Жигановский не дотягивал до лучших своих образцов, и толпа как-то вяло швыряла в него камнями. Словом, на экстремизм заварушка явно не тянула, и можно было не сомневаться, что строгий телебосс Эдик Аристов подобную халтуру в эфир не пустит, дабы не дискредитировать непрофессионально сделанной работой свою компанию.

Химкин прошёл в Думу беспрепятственно. Балабанову с Гонолупенко пришлось предъявлять служебные удостоверения и долго лаяться с коллегами, которые ревниво отнеслись к прибывшим по служебной надобности людям и выказали рвение совсем не там, где требовалось. Балабанов пригрозил пожаловаться министру, после чего был, наконец, опознан, как свой, и допущен в святая святых Российского государства. В святая святых царил натуральный бардак. Народ бродил по зданию толпами, а в буфете торговали водкой на разлив и пивом, что, по мнению Балабанова, должно было непременно сказаться на качестве принимаемых законов

Недобитый толпой депутат Жигановский вздумал было компенсировать неудачу с пиаракцией скандалом в стенах Думы, но, оценив взглядом габариты Балабанова и вежливую улыбку лейтенанта Гонолупенко, передумал.

– Иностранная делегация, однозначно, – сказал он сопровождающим лицам и прошествовал мимо с видом оскорбленного в лучших чувствах человека.

В кабинете Полуэктова Химкина уже ждали. Правда, и видного депутата и его скромного помощника слегка шокировало появление вместе с журналистом ещё двух лбов, совершенно лишних при конфиденциальном разговоре.